Казаки и лесная ведьма. Падовская сказка. ч.8

Что случилось в ПадАх да в рассветный час, и куда так народ спешит - торопится?Пешие да конные, верхом да на телегах, с мешками да корзинами, кнутами да верёвками обгоняет друг дружку люд честной, ругается.
А бегут они, спешат, службы бросимши, к терему высокому, к терему богатому, что со всех дорог и тропинок падОвских виднеется - к дому талалаеву!

Не видать там нынче дозорных с ружьями - все распущены, не слыхать там нынче псов - все задушены, не гонят там нынче нищих от врат дубовых - все накормлены, да и сами те врата нынче настежь всему миру на распашку раскрытые - нынче новый день, нынче новая власть - нынче правит здесь Алёна Григорьевна!

А потому, народ, забирай и птицу, и скот, и зерно, и мёд! Забирай и тащи, всё в дар - не взыщи!
Вот и тащит народ, и несёт,и везёт, а кто смел - тот успел, кто успел, тот и съел! Ох, спасибо вам, Алёна Григорьевна! Сниспошли вам Царица небесная долгих лет и здоровья крепкого - низенько в пояс народ хозяйке новой кланяется...Скоро тут ничего не останется!

Ох, и длинен язык у молвы людской - не успела Алёна Григорьевна и на порог дома отцов своих хозяйкой ступить, как молва птицами полетела во все концы - молодая невеста, богатая да сиротка к тому - есть такая привилегия! Полноправная как есть всему имуществу владелица, и всего дела талалаева! А что направо и налево добро своё раздаёт, так не беда то - пусть её чудит! Много, видать, добра накопил Талалай, много его в тайниках и по схронам припрятано - несказанно был богат купец Талалай - несказанно богата и наследница - налетай, женихи, дело случая...

Не успела Алёна Григорьевна и платья переменить, как женихи строем перед окнами её хором выстроились, на всякую душу угода - от служебных чинов, от священных санов, от военных частей, от купецких рядов - кто сам в мужья метит, а кто и сыну аи братцу дорожку умасливает!
А как вышла к ним на крылечко красное Алёна Григорьевна, так светом всех и одарила : похвалы она принимает приветливо, ручки суёт всем милостиво, разговоры по руслам раскидывает, а сама слёзы прячет украдкою! Понимают женихи всё да сочувствуют - потеряла Алёна Григорьевна нынче сродственника нАбольшего, а отца там али дядьку - нет в том разницы!

Не приметила в круговерти той Алёна Григорьевна, как въехал на двор казак Евстигней на своём верном коне, как глядел он долго да пристально на неё да на женихов услужливых, глядел и с собой их сравнивал, да вздыхал, вспоминая ночку нонешнюю, ночку давишнюю, незабытую, как целовала его губами сладкимии и какие слова говорила ему обидные - куда уж лучше плетью бы ударила! И на что ты, казак, надеялся, когда гна сюда коня своего, о чём помыслить дерзнул?

Ты своё, казак, получил сполна - перстень с пальчика да объятья горячие! Так скажи, казак, ответь, как на духу : давно ли ты дочке купецкой ровнею стал? Погляди на наряд её царский да на меха, погляди на ожерелья драгоценные, ожерелья самоцветные, взгляни в лицо её гордое...что ты сможешь дать ей, казак? Сердце своё верное да руки крепкие, а нужно ли ей оно, да в обмен на богатства все?Ай, блажишь, казак! Уходи, уезжай, прочь беги от насмешек, от горечи! Чашу эту, казак, ты испил до дна, лишь пара капель на донышке светится - ядом жертвенным, цветом вишнёвым!

Опустил Евстигней свою голову, стиснул зубы, до крови закусил губу - что ж, правый был волк Борей - этот нужный шаг, знать, его судьба!
И осерчал казак - на себя, на сердце своё глупое, назвал себя словами обидными, повернул коня и помчался прочь - только спину его Алёна и увидала, а как увидала, так застлала глаза горькая слеза - смахнула её да охнула :

...Он пришёл, он пришёл, слышишь, мамочка? Услыхал Господь мои молитвы сердешные! Он пришёл, значит, любит? Самой не верится! И зачем это подворье богатое, зачем злато-серебро да сокровища, ежели рядом нет его? День - не день, да и ночь не мила, если нет его...Так умолкните все и подите прочь,казака полюбила талалаева дочь!
Зарыдала Алёна Григорьевна, оттолкнула женихов докучливых и в покоях своих девичьих заперлась.

…Стрелой летит по дороге казак Евстигней, никого и ничего не видит округ, да не коня своего верного плетью хлещет - себя наотмашь бьёт, сердце своё в клочья рвёт! Так бы и братьев своих проскочил, ежели б те не свистнули.
- Айда! - вскричал им Евстигней.
Обрадовались братья, а то уж чиво и думать-то, не знали! И Маша, на казаков глядючи, улыбается, а у самой в груди камень лежит : Антоний замуж покликал, да не мимоходом, а по-сурьёзному. Согласилась она, а как родную сторонушку покидать, и боязно стало! Как за казаком жить она станет, да в чужом краю? Говорят, норов у казаков крут, чижило за ними приходится! А сестрица Алёнушка как - совсем одна-одинёшенька она останется...А тем часом к перепутью они подъехали.

Вот и скажи, что нонешней ночью побоище на елани было - чистота округ : руки - ноги по телегам разобраны, все разбойнички в саваны запелёваны да по гробикам разложены. Кто ругает их, кто жалеет, а батюшка с падОвского храма Покровского меж телег прохаживает да молитву творит по душам заблудшим. А на самой крайней телеге мамка Луша лежит, неподвижными глазами в небо божие глядит. Вышло так, что схоронилась она в берёзках да прикорнула, и ужо на зорьке набрё на неё Ильич да и прирезал ножичком изменницу. Уморился и спать рядышком прилёг, вот так их и обнаружили! Ильича повязали и в Пады отправили, а Лушу к прочим покойничкам отписали.

Вспомнил тут про наказ лушин Евстигней, достал колечко и обсказа всё Маше обстоятельно - мол, дочка ты Луши и Мишки Душегуба.
Рассмеялась Маша невесело : всё.Покачала головой Маша:
- Выдумки всё! Хмельная мамка Луша была, вот и сказки сказывала!
Взяла она то колечко да батюшке отдала - на помин души рабы божией Лукерьи...

И поехали лошадки в ПадЫ мимо берёзок белоствольных - жили разбойнички, ели - пили, людей за-ради выгоды губили, в лес живыми пришли, а обратно в гробиках поехали!

Помолчали казаки, да в обратную сторону направились : миновали они мельницу барскую и на дорогу выехали. Шумит под боком Хопёр, катит к Дону свои воды чистые. Едут казаки, переговариваются, а Евстигней пуще прочих братьев задирает.

Говорит Маша жениху:
- Слухай, Антоша, а я ведь подумала было, что с Алёнкой у них сладится!
- Ушлая энта Алёнка! - усмехнулся Антоний, - Не открыла тебе, что и ты - таалаева дочь! Сама захотела всем владеть!
- Да уж, хороша! - кивает мадший брат Андрий, - С ведьмой она в сговор вступила, и со Стёхой нашим - купчиха и есть! Тьфу!
- Слухай, Стёха, - кричит Антоний, - А энто ты тестя маво жизни лишил!
Кивает Евстигней :
- Выходит, что так!
- Да не батька он мой! - серчает на братьев Луша, а Андрий поддакивает :
- Оно и верно! Рази Маша с ведьмой Алёной похожие?

Молчит Евстигней. Впереди уже и переправа виднеется, а столба чёрного и в помине нет. Как же так? Неужто почудилось всё?
Пустая переправа - нет на ней деда Ефима. Видать, где в другом месте отирается. Повернули братья в лес сосновый, и вспомнился тут Евстигнею перстень дарённый.
Достал он перстенёк золотой да тяжёлый, с волчьей мордой увесистой, и хотел было в кусты его швырнуть, да передумал. Вспомнил песню хопёрскую, поотстал немного от братьев, развернул коня да погнал во весь опор!

В три прыжка переправы обратно достиг, на дорогу завернул и ишшо издали столб чёрный увидал. Как же он его не приметил? А вот и дорожка прямо в реку заворачивает. Обрадовался Евстигней, да только встал подле воды верный конь, словно вкопанный, а Хопёр до того чистый, что кажную песчинку видать на донышке!

Глянул на супротивный через берег Евстигней и духом взыграл - волки прямо у воды самой стоят, все серые, а один прочих темней, и звёздами глаза ихние сверкают!
- Борей! - закричал Евстигней.

Поглядели они друг на дружку - волк и казак, всё без слов сказали.
Спешился Евстигней и поклонился волкам - поклонились ему в ответ волки ПадОвского леса.
Поклонился Евстигней Хопру - поклонился ему в ответ Хопёр, волной к ногам лёг.
Поклонился Евстигней лесу ПадОвскому - поконился ему в ответ ПадОвский лес, зашумел, листами осыпал.
Подошёл Евстигней к столбу чёрному, положил на него перстень, и захлопал филин крыльями. Задрал Евстигней голову - нет никого, глядь - и перстня нет! Вот те раз!
Вскочил на коня Евстигней и помчался прочь...

А казаки уж чиво и думать не знали - рядышком ехал брат Евстигней, а опося - - раз, и нет его!
- Энто всё она, ведьма проклятая! - кричит младший брат Андрий, - Её проделки!
- Ведьма и есть! - трясёт чубом Антоний, - Так чиво мы делать-то станем?
Молчит Маша, чуть не плачет! Ох, и жизнь у неё будет, чует душенька, хоть назад ворочайся!
Глядь, из лесу Евстигней на коне своём скачет, живой да невредимый! Поутихли братья, дальше поехали.

Вот и рощу дубовую миновали, Мельники проскочили да поднялись на Кирсанов-тракт, впереди уж и Козлов хутор хатами белеет, а за ним только монастырь Покровский да Балашов-град, и по дорожке - на Дон... Прощай, ПадОвская земля! Прощай, ПадОвский лес! Прощай, Алёна, дочь купца Талалая!

Только вот так подумалось казаку донскому Евстигнею, как вдруг загудела земля, закачалась. Встали кони , копытами в землю вросли, а казаки меж собой переглянулись да назад поворотились.
Видят казаки - летит на них табун, то ли крыльями машет, то ли гривы на ветру полощет, пыль клубами до небес взметает, комья земли выворачивает! А впереди скачет повозка, парой белых рысаков запряжённая, ковриками турецкими застланная, подушками мяконькими убранная, сундучками тяжёлыми заставленная, и правит той повозкой Алёна, Талалаева дочь!

Разметались кудри чёрные по нежным щекам, по гордым плечам, по дорогим каменьям, по платью алому, златом-серебром расшитому!
Осадила Алёна коней своих и крикнула :
- Что ж вы, казаки, ни слова, ни полслова на прощанье мне не сказали? Молчком уехали, и благодарности людской не приняли - через вас я смогла награбленное возвратить! - глядит Алёна на Евстигнея, глаз с него не сводит, а как взглянул в них казак - сгорел заживо!

- Дык сытые мы благодарностью твоей! - отвечает Алёне Андрий, - Вовек твою доброту не забудем!
- Зря ты так со мной ,казак! - укорила его Алёна, - Я неправду свою признавать умею, а потому простите меня, коль обидела, и примите в дар коней этих! А откажетесь, я на волю их выпущу!Талалаевы это кони, знаменитые!

Молчат казаки, а чиво тут скажешь? А Алёна к сестрице своей Маше поворотилась :
- А что ж ты, Маша, ко мне не пришла? Чай, не чужие мы с тобой, выросли вместе. На дальнюю сторонку за мужем собралась, да без приданого! Вот, привезла тебе его, ведь и ты - дочь талалаева!

Охнула тут Маша :
- Да чиво ты, Алёнушка, - говорит, - сказки энто всё мамки Луши хмельной! Разве ровня я тебе?
- Да при чём тут мамка Луша? - отмахнулась Алёна, - Я от отца своего давно это знаю!
Переглянулись Андрий с Антонием - вот дела!
- Кони, гутаришь? - спрашивает Андрий, - А почём мы знаем, можа, кони твоим сгинут, как дым, ага?
Захохотала тут Алёна :
- Ох, и казаки! Самого Талалая с разбойничками его и ведьмы лесной не испужались, а тут - кони!
Смутился Андрий, улыбнулась Маша, а Антоний чиво ж? Рад он!

Глядит на талалаеву дочь Евстигней, поджидает, и вот дошёл и до него черёд.
- А тебе, казак, я так скажу, - тряхнула Алёна головой, - Ты как про меня думаешь? Вот, мол, купеческая дочь, и выгоду для себя