Л. К.
Брошусь в воспоминания – как в спасение: там сначала прощание, а потом – воскресение...
Это – секретное место, старик, постарайся забыть к нему пароли, и тогда не будет причин для возврата: устье единственной во Вселенной речки детства – от него, в свободном течении, не касаясь берегов, не зная омутов и порогов, когда-то беззаботно неслась в океан Бытия твоя лодочка.
Прошли годы, всяк прошли, множество их, и ты, повзрослев и возмужав, стоишь у штурвала корабля Времени, идущего к родным берегам. Шторма стихли, туман рассеялся; словно в бинокль, ты видишь знакомый залив, но… сплошь заросший водорослями, с пятнами мазута по акватории бухточек, видишь останки порта с его поломанными ржавыми кранами, а за ним, меж горелых сопок – заболоченную долину и далее – обмелевший, донельзя замусоренный ручей, с которого когда-то начиналась твоя жизнь….
Вдруг… неожиданно для себя – за борт! и близиться, годы, может быть, да близиться с берегом… и выйти к пенному прибою, и, дрожа от усталости, упасть на седые камни… а потом, в предчувствиях, но с надеждой, выдвинуться в дорогу – сквозь горестное безлюдье и пустыню миражей, через сорок лет, к истоку.
Вверх по ручью, босоногим…
Так и есть: перескакивая и ушибаясь, шаг за шагом, пробираешься ты меж павшими деревами и горбатыми корягами – к верховьям твоего прежнего мира, и замечаешь невероятное и счастливое: ручей становится чище и чище, он превратится в полноводную реку – с каждым пройденным метром входящих в тебя воспоминаний…
Наконец, ты уже весь в былой среде – по самую вихрастую макушку; вода прохладна и кристально прозрачна – как тогда, в первом истечении лет и ты теперь точно здесь!
Наконец, ты уже весь в былой среде – по самую вихрастую макушку; вода прохладна и кристально прозрачна – как тогда, в первом истечении лет и ты теперь точно здесь!
Вот, распугивая рыбёшек и рачков, плещутся, поднимая до небес светящиеся брызги, ироничный Борька и развито-расчётливая и только потому взрослая Алла, а на огромном валуне, облепленном понизу ракушками, сидит художница весёлых радуг и грозных тучек, твоя сестрёнка Лика и рядом – её ревнивый ухажёр Васёк; поодаль – курчавый умник Витька и рыжий рыбак Володька жарят картошки на рдеющих углях. По мелководью, задумчиво освящая сорванным цветком-солнышком укромное подростковое царство, бродит та – волоокая и томная, ты будешь тайно влюблён в неё – верно, на следующий год, да девочка уже сейчас об этом знает. Её зовут Любовь… она будет первой из женщин, кто предаст… нет, вспомни: гораздо раньше ты дружил с Верой и уже любил Надю… С кем это было, седой ныряльщик, и как это будет сегодня?
Не пора ли навсегда изменить судьбу: отринуть ещё не приобретенное и вознестись – туда, в прошлое, минуя неисчислимые указатели и семафоры бездорожья, пока не пропал из виду зовущий тебя огонёк, но как? Если с помощью реки, то, оттолкнувшись от дна, ты, по неизбежно сужающемуся потоку, попадёшь обратно – к рутинной сумятице настоящего. Познавший тайну будущего, ты, конечно же, можешь пройти и бережком, подняться этаким Гулливером над пригорком – отсюда виден замшелый, без каких-либо сдвигов, камень-городок, его пыльные улицы, выщербленные исходом, и если повезёт, обнаружишь в одном из дворов своих друзей. Стоит лишь спуститься с высей, и они снова с тобой – живые, постаревшие. Все ли?
Ты делаешь нечто, для прежнего себя и для героев детства и юности поразительное и нужное: возвращаешься к воде, перегораживаешь поток рухлядью ненужного завтра и входишь в её, реки, лёгкие и отныне вечные воды, воды памяти.
Тебя ждут.
Тебя ждут.
----------------------------------------------------
