Тысяча и одна осень

Не узнал меня?
  Шэнь Цяо увидел перед собой Тан Юаньчуня.
  — Что ты здесь делаешь?! — в гневе воскликнул даос. — Как ты осмелился покинуть пик Цюньлин?!
  Тан Юаньчунь усмехнулся:
  — Ты готов проявлять милосердие абсолютно ко всем, а меня готов похоронить заживо на пике Цюньлин в гробнице Ци Фэнге, сделав мою жизнь мучительнее смерти. Ты готов простить даже главу демонической секты, а меня бьешь как можно больнее. Где же твоя хваленая доброта и всепрощение, Шэнь Цяо, к человеку, с которым рука об руку ты провёл свои юные годы?
  — Ты предал не только меня лично, — ответил Шэн Цяо, — ты предал всю нашу секту, нет тебе оправдания, как ты посмел ослушаться и оставить Цюаньлин? Защищая меня, погиб Юй Ай.          — Ты простил даже Юй Ая, — усмехнулся Тан Юаньчунь, — который предал тебя и отравил перед битвой с Кунье, благодаря чему ты проиграл и едва не лишился жизни, и только ко мне ты до такой степени жестокий, что готов заживо похоронить. А-Цяо, ты всегда купался в лучах любви Ци Фэнге, ты отобрал внимание учителя у нас, его учеников, пришедших в Сюаньду ранее тебя. Знаешь, ведь это я столкнул твоего Шиу с горы.
  Шэнь Цяо побагровел от гнева, сделав шаг в сторону Тан Юаньчуня.
  — Что, нападешь на слабого и безоружного, у кого отобрал силу и знание?
  Его слова остановили Шэнь Цяо.


  Глава 6. Тело движется к воле, меч движется к душе, горы и реки отчаяния, небеса и земля бледнеют

  — У меня для тебя есть сюрприз, Шэнь-даочжан, — сказал Тан Юаньчунь с улыбкой. Шэнь Цяо не поверил своим глазам: в его сторону направлялся Сан Цзинсин! Столько болезненных сюрпризов в один день... Очевидно, каким-то чудом Сан Цзинсин остался жив и теперь не упустит возможности поквитаться с ним. Картина прояснилась: Тан Юаньчунь столкнул Шиу с горы, чтобы использовать это как приманку для Шэнь Цяо. Сан Цзинсин широко улыбнулся, и эта улыбка не предвещала ничего хорошего.
— Как видишь, я жив, А-Цяо. Вы, с Янь Уши, оказались слишком глупы, если поверили, что так легко избавились от меня. В конце концов, кто-нибудь из вас видел мой труп? Бай Жун помогла мне разыграть фарс, якобы я умер и она стала главой секты Хэхуань.
  — Чего ты хочешь, зачем ты здесь?
  — Глупый вопрос. Чтобы поквитаться с тобой, — засмеялся Сан Цзинсин, — зачем же ещё? Ты убил моего ученика Хо Сицзина, который до сих пор не отмщен, ты два раза едва не лишил жизни меня. Кроме того, я давно тебя хотел, — лицо Сан Цзинсина исказила жестокая и похотливая улыбка, он уже представлял поверженного противника, стонущего под ним во всевозможных позах, вымаливающего пощаду.
  Шэнь Цяо стоял во всей своей утонченной неземной красоте, чистой и светлой, как снег и лёд. Сан Цзинсин просто с ума сходил от мысли, как он будет обладать им, унизит, растопчет, повергнет в прах. Он любил топтать и подавлять все прекрасное, не оставляя ни малейшей возможности подняться. Сан Цзинсин пронзил Шэнь Цяо самым вульгарным взглядом, на какой только был способен. В голове даоса зашумело, будто в одно мгновение облетели все листья на деревьях и он услышал вокруг себя неземной шепот. Даос понял, что это искусство очарования, каким пользовались демонические секты, отвел взгляд и достал меч Шаньхэ Тунбэй, который озарил своим светом все вокруг. Тело движется к воле, меч движется к душе, горы и реки отчаяния, небеса и земля бледнеют. Он был готов к бою. Сан Цзинсин с кровожадной улыбкой достал свой меч, направив его острием вниз вместе со своей внутренней ци. Поднялось огромнейшее облако пыли, камни начали подниматься в воздух и плыть по направлению к Шэнь Цяо, ведомые внутренней ци Сан Цзинсина. Шаньхэ Тунбэй вспыхнул так, что в небе заблестели блики молний. Тан Юньчун упал на землю, ослепленный этими вспышками, думая, что лишился зрения. Камни разлетелись на мелкие осколки, встретившись со светом Шаньхэ Тунбэя, меча Шэнь Цяо, светом его внутренней ци. Сан Цзинсин снова поднял громадное облако пыли, которое завертелось в водовороте вызванного им урагана. Шэнь Цяо засыпало глаза, он на мгновение потерял способность видеть. Внутренняя ци Сан Цзинсина была необузданной, сметающей все на своём пути. Однако даос достиг искусства сердца меча, свет Шаньхэ Тунбэя пульсировал между небом и землёй, распадаясь на тысячи прекрасных цветов с острыми шипами, готовыми впиться в своего противника. Он оборачивался светом горных рек и водопадов, неся свою истинную ци, готовую повергнуть Сан Цзинсина. Раздались сильнейшие раскаты грома, животные в ужасе попрятались в свои норы. Свет меча Шэнь Цяо будто рисовал в небе радугу, пронзая облака, но наткнулся на каменную стену, возведенную Сан Цзинсином, которую не смог пробить. Глава демонической секты Хэхуань все ещё был слишком сильным и беспощадным противником, кроме того, он был высокомерен и самонадеян, похотлив и имел садистские наклонности. Он снова опустил меч к земле, появилась огромная воронка, почва вместе с камнями и пылью разлетелась в разные стороны, засыпав Шэнь Цяо глаза и лишив его возможности видеть. Воспользовавшись этим, Сан Цзинсин кружился возле противника, создавая вокруг него апокалиптический хаос — все, что можно было оторвать от земли, поднялось и верелось в воздухе, впав в состояние невесомости. Шэнь Цяо казалось, что скоро он и сам поднимется в воздух, снесенный ураганным ветром, который вызвал Сан Цзинсин. Даос мог противостоять ему, разделив свою истинную ци на две части, пытаясь окружить противника с двух сторон. Началось настоящее светопредставление: все вокруг гремело, сверкало, грохотало, обваливалось. Тан Юньчун снова упал на землю, уткнувшись в неё лицом, не решаясь поднять голову. Сан Цзинсин сделал ещё одну воронку в земле, камни, которые кружились в воздухе, раскололись на острые осколки, направившиеся к Шэнь Цяо. В этот же момент даос снова услышал со всех сторон шепот, который уже пульсировал в голове и на мгновение потерял бдительность. Сан Цзинсин применил искусство очарования. Мало того, что глаза Шэнь Цяо опять засыпало землёй и пылью, так ещё огромный камень, катящийся по земле прямо ему под ноги, заставил споткнуться и потерять равновесие, меч выпал из рук. Этого времени Сан Цзинсину хватило. Несколько его иллюзорных двойников водили хороводы вокруг Шэнь Цяо, но все это было не более чем обманом зрения. Доли секунды Сан Цзинсину было достаточно, чтобы запечатать его акупунктурные точки, лишив возможности двигаться. Победоносный хохот главы секты Хэхуань разрезал ещё толком не успевшую наступить тишину. Тан Юаньчун поднялся с земли, продирая глаза, чтобы посмотреть, чем закончилась битва. Видя, что Шэнь Цяо обездвижен, его лицо исказила злорадная ухмылка. Сан  Цзинсин не мог нарадоваться, его глаза маниакально и лихорадочно горели.
  — Ты стал сильнее, А-Цяо, — прошептал он ему на ухо, — и все же ещё не настолько, передо мной ты все же не устоял. Я так долго мечтал об этом, ты себе даже не представляешь! — Сан Цзинсин укусил его за губу так сильно, будто пытался её откусить. По подбородку Шэнь Цяо потекла струйка крови, он до сих пор не мог нормально видеть из-за того, что глаза засыпало землей и пылью. Сан Цзинсин залез рукой ему за пазуху и со всей силы царапнул по груди, казалось, он пытался живьем снять кожу. Если его ученик, Хо Сицзин, снимал с людей лица, то на что был способен его учитель, страшно было себе даже представить.
  Шэнь Цяо молчал, никак не реагируя на Сан Цзинсина, он слышал его тяжёлое животное дыхание прямо у своего уха, но по-прежнему молчал.
  — Ты даже не представляешь себе, что бы я сейчас хотел с тобой сотворить, — усмехнулся над его ухом глава секты Хэхуань. Он взял Шэнь Цяо за подбородок и до боли сжал, разглядывая его красоту, которая казалась такой светлой и непорочной. Сан Цзинсин с удовольствием бы содрал с него это прекрасное лицо вместо своего ученика. Утопить прекрасное в бездне отчаяния, заляпать грязью до такой степени, чтобы не было возможности отмыться. Он ещё больнее сжал подбородок Шэнь Цяо, довольно усмехаясь.




  Глава 7. "Глава Янь, я пришел, чтобы сыграть тебе на цине"
  Шэнь Цяо сидел неподвижно, так как его акупунктурные точки были запечатаны Сан Цзинсином. Он напоминал статую Будды, казалось, даос полностью отрешён от этого мира и его ничто больше не волнует. От порыва ветра на его голову посыпались жёлтые листья, которые еще уцелели после мощного сражения, застревая в волосах. Сан Цзинсин прыгал вокруг него, как будто исполнял какой-то ритуальный танец, но Шэнь Цяо по-прежнему делал вид, что все, происходящее вокруг его совершенно не касается.
  Сан Цзинсин был извращен в своей жестокости и похоти. Обычно, он предпочитал мальчиков и девочек подростков, но красота Шэнь Цяо заставила его сделать исключение. Кроме того, нет ничего приятнее, чем унизить, растоптать противника, равного тебе по силе. Ходили слухи, что Сан Цзинсин держал при себе монастырь, в котором содержались обритые наголо девочки и сам, переодевшись монахом, устраивал с ними оргии. Его извращенная фантазия наверняка приготовила для Шэнь Цяо что-нибудь особенное.
  — Не хочешь узнать, почему я все ещё медлю вместо того, чтобы разделаться с тобой прямо сейчас? — спросил глава секты Хэхуань и, как мог, больно ущипнул Шэнь Цяо за руку. Даос остался бесстрастен.
  — Это было бы слишком просто, — продолжал Сан Цзинсин. — Я послал письмо Янь Уши, говорят, у вас с ним близкие отношения, интересно, придёт ли он к тебе на помощь? — Сан Цзинсин загадочно улыбнулся. Только тут Шэнь Цяо будто ожил:
  — Не впутывай сюда главу Янь, если ты хотел поквитаться со мной, то вот он я.
  Сан Цзинсин продолжал наблюдать за его реакцией и улыбаться.
  — Янь Уши нам всем как кость в горле, нужно избавиться от него как можно скорее. Но на твоём я бы не слишком надеялся на его помощь, человек, который уже однажды продал тебя,  мне может сделать это снова и в этом нет ничего удивительного. Разве можно доверять Янь Уши?
  Шэнь Цяо хотел было что-то возразить, но Сан Цзинсин сказал ему:
  — Заткнись и слушай, — он запечатал ему возможность говорить и склонился к Шэнь Цяо так близко, что его похотливое дыхание жаром обожгло шею даоса. — Но если Янь Уши все же придёт, перед смертью я доставлю ему удовольствие, заставив смотреть на то, что буду делать с тобой. Тебе же нравятся люди из демонических сект, так почему бы нам не перейти на более интимные отношения? — Сан Цзинсин прищелкнул языком и захохотал, явно довольный собой.
  — Эй, ты! — послышался голос с горы. Шэнь Цяо не мог ни двигаться, ни говорить, но даос знал, кому принадлежит этот голос. В глубине души он надеялся, что Янь Уши не придёт и не станет рисковать своей жизнью. Но зная непредсказуемость главы Янь, он мог прийти сюда просто ради развлечения, а мог прийти и потому, что... но это сейчас было не столь важно.
  У Шэнь Цяо начало понемногу проясняться зрение после пылевой бури и он заметил на горе высокую надменную фигуру Янь Уши, всегда знающую себе цену.
  — Надо же, ты пришёл, — усмехнулся Сан Цзинсин, — это представление обещает быть заманчивым.
  Он взмыл воздух и оказался на горе, рядом с Янь Уши. Беспомощность убивала Шэнь Цяо, он не мог сдвинуться с места и обречен лишь молча