девочкой, почти школьницей, которую только на руках носить и конфетами кормить. Хотя многие ее суждения говорили о зрелости ума. В свои 28 Мирон вполне мог это оценить.
Всю субботу он ходил сам не свой, но потом позвонил ее отцу и рассказал о том, что обнаружил.
-И что ты сам об этом думаешь? – спросил его тесть.
-Понимаете, отец, до сих пор сама она никогда не задавала мне никаких вопросов ни по технике, ни по композиции, ни по свету в моих работах. Я считал, что ее не интересует черно-белый формат, а в цветном фото действуют несколько другие законы в построении изображения. Лишь иногда я кое-что подсказывал ей, и она очень внимательно слушала меня. Но вы же знаете, она практически сама уже профессионал. Я не могу ее ничему научить. Какие-то мелочи, детали и свои фишки не в счет, они есть у каждого мастера.
-Мира, я хочу ненадолго увезти ее в Европу, развеяться. Мои друзья приглашают нас в гости. Когда она была младше, ей нравилось у них, мы смотрели город, окрестности, фотографировали. Будапешт ведь очень красивый город.
-А она? Согласна?
-Понимаешь, она молчит с тех пор, как ушла от тебя. Со мной общается коротко – одним-двумя словами. Я совсем голову потерял. Не знаю, что думать и что делать. Советовался тут с психологами, но они всякую ересь несут. У меня сердце все время болит.
-А чем она занимается?
-Днями сидит за новым ноутбуком на лоджии. Вечером заставляю ее прогуляться со мной по парку. Почти ничего не ест, спит по пять-шесть часов от силы. Похудела и осунулась, как тень.
Мирону стало плохо от этой информации:
-Отец, я приеду! Не могу я слышать все это, не выдержу.
-Потерпи еще. Я боюсь, как бы у нее нервного срыва не случилось. Психологи меня тут своими страшилками напугали. Ведь она ушла… не просто так. Давай не будем ее ни к чему принуждать.
Отец воспитывал Иру один. Он очень рано овдовел, мать Иры умерла в родах. Поэтому дочь стала для него центром жизни. Он был готов для нее на все. Ему помогали родители с обеих сторон, но сейчас они постарели, и он очень радовался тому, что она вышла за Мирона, который ему сразу понравился. Конечно, тесть хотел еще вначале предостеречь зятя от некоторых вещей, рассказать в подробностях о том, чего дочка не любит, чего опасается. Но молодые были так счастливы, что он не стал этого делать.
Сейчас он взял на работе отпуск, чтобы ни на минуту не оставлять Иру одну. А занимал он к своему возрасту довольно-таки высокий пост в госструктуре. Так что с отпусками у него всегда были проблемы. Он понимал, как тяжело сейчас Мирону, и жалел его, но все же считал, что дочери нужна пауза в семейной жизни. Слишком много впечатлений и эмоций обрушилось на нее в этот год.
***4
Тесть позвонил Мирону уже из Будапешта. Сказал, что всё хорошо, и что Ира отсыпается, чему он очень рад, ведь она так мало спала дома. А еще от нее самой Мирону пришла странная смс-ка - "Мира, я поняла". Он сказал об этом тестю, но тот не знал, о чём это. Обещал осторожно ее спросить.
Мирона мучило неотвязное желание обнимать свою любимую девочку и обладать ею. Ему даже казалось, что секс вполне может снять все ее проблемы психологического плана. Ведь с Мироном она была жизнерадостной. С первых же дней научилась полностью расслабляться и получать весь спектр телесных удовольствий. Хотя иногда он замечал, что в этих вопросах она старается именно для него, а не для себя. Он убеждал ее быть эгоисткой в сексе, но она так и не смогла до конца преодолеть некоторые комплексы. И сейчас он очень сомневался, что отсутствие их у нее возбуждало бы его больше. Ведь любые молчаливые уступки ему с ее стороны вызывали в нем приливы почти неукротимого животного желания. И это очень радовало ее, она смеялась и называла это природной волной. Именно поэтому он не мог до конца представить ее безучастно лежащей в холодной постели где-то посреди Европы в чужом доме. Не мог представить равнодушной и отрешенной от всего, потому что знал, насколько живым может быть ее взгляд и восприятие. Даже когда она скромно молчала в гостях у его сестры, он видел, как внимательно Ира следила за игрой малыша и за поведением Антошки. Словно впитывала в себя новое знание. Это Лариса ничего не замечала, он замечал все и все понимал.
На работе фоном его тревожили вопросы – так что же Ира так усердно высматривала и выискивала в его старых фотографиях? Новые темы и мотивы, новые идеи? Или изучала технические приемы? Что? Ведь она написала ему – я поняла. Но что именно поняла?
Вечером он сел за ее ноут и стал просматривать свои старые фото, которые она сохранила себе на комп. Да, когда он снимал все это, давно, то горел желанием впитывать все окружающее, настолько жизнь вокруг захлёстывала его своей наполненностью. Все вокруг двигалось и жило, шумело, журчало, чирикало, грохотало. И он снимал именно эти звуки и эту полноту жизни. Каждый кадр его звучал – изображение мгновенно вызвало аудио воспоминания. Впрочем, тогда сам он не понимал этого и стремился совсем к другому. Потом его стали увлекать трогательные моменты, которые он видел на каждом шагу – в деталях, неприметных жестах людей, в повороте головы какого-нибудь старика или ребенка. Но это прошло. Он остыл и стал более приземленным и рациональным. Однако именно в этот период, когда он перестал гореть юношеским задором, его и начали замечать профессионалы. Приглашали публиковать свои работы. Несколько раз он даже выиграл престижные международные конкурсы. И первый свой денежный приз в 10 тысяч евро не истратил, а положил на валютный депозит. Потом оказалось, что нужно еще заплатить подоходный налог с этой суммы. Были и еще призы, поменьше. Но в какой-то момент он перестал участвовать в конкурсах, даже если его приглашали. Какая-то гордость взыграла, а, вернее, желание остаться наедине со своим видением окружающего мира. Слишком много трескотни окружало все эти мероприятия, которые даже освещались на телевидении. Больше всего передернуло его, когда перед интервью какая-то профурсетка подбежала и макияжной кистью припудрила ему лицо, чтобы не блестело под камерами. Это сработало как последняя капля. Больше он не давал интервью, и общение строго ограничил, закрывшись от телевизионщиков и журналюг. Благо известность в сфере черно-белого фото быстро сходит на-нет.
Ира работала в иной сфере. Она снимала в модных стилях бьюти, фэшн и даже иногда фэшн арт, работала с очень красивыми моделями, делала сложные композиции, играла с освещением. Конечно, Мирон восхищался ее работами и талантами, хотя оставался совершенно равнодушным к моделям, которых она приглашала. Их лощеная красота не трогала его. Ира снимала и детей, но это также были модели, привыкшие к съемкам, даже пятилетние. Детей Мирон жалел, поскольку работа моделей трудна, а для детей особенно.
Его точило непонятное чувство, какая-то глубинная догадка, которая никак не могла до конца сформироваться, о том, что же происходило сейчас с Ирой. Ведь он очень чувствовал ее, мог даже с точностью определять, когда она загрустит или когда захочет веселья. Впрочем, безудержного веселья она опасалась, словно несла какой-то груз в душе. Наверняка этим грузом являлось сиротство без матери. Именно из-за этого груза, который она воспринимала как некую обязанность и свой долг перед матерью за подаренную жизнь, даже с подругами она держала дистанцию и никогда не обсуждала ничего, связанного со своим ранним детством. А это автоматически отменяло для нее все ребяческие радости, такие как посещение развлекательных парков с аттракционами или караоке, Хэллоуины и костюмированные мероприятия. Она их откровенно побаивалась, словно детских страшилок.
***5
В детстве Мироном в основном занималась сестра. Родители работали, им было не до них. Поэтому Лара, как старшая, во всем опекала брата. Проверяла его уроки, учила мыть посуду и убирать за собой разбросанные вещи. Он помнил себя с пятилетнего возраста, когда Ларе исполнилось уже 14 лет. Но в свои 14 Лара была намного взрослее, нежели сейчас ее старший сын того же возраста. Привычка опекать брата осталась у нее до сих пор, хотя Мирон, когда женился, стал дистанцироваться от сестры. Этим он обозначил границы между ними и этим защищался от ее прессинга. Мирон не мог отдать сестре Иру на растерзание. Хотя Ира всегда внимательно и спокойно слушала Лару, никогда не возражала, так же, как и часто с чем-то не соглашалась. Просто молчала, что и бесило Лару до белого каления. Впрочем, Лара признавала, что Ира талантлива и очень красива. И вполне понимала своего брата. Прежние девушки Мирона не шли с Ирой ни в какое сравнение. Однако Лару напрягало то, что 20-тилетняя девчонка может быть намного глубже и умнее ее. А ведь Лара окончила филологический факультет и считала себя не последней в плане ума. Но это сейчас, в 37 лет. Себя 20-тилетнюю она вспоминала очень наивной и безбашенной. Правда, такой она была только до замужества, в замужестве ей пришлось поумнеть и стать практичной. Хотя Олег еще долго называл ее "моя дурёха".
Видя состояние Мирона, Лара неимоверно злилась. Ее ни в чем не убеждали слова брата о кризисе у Иры и о ее подавленном настроении.
-Ей 21 год, какой еще может быть кризис?! – недовольно бурчала Лара, потому что очень жалела брата.
-Ты забыла, что она росла без матери? Забыла? Представь своих детей в такой ситуации. Не можешь?
-Да, понимаю. Но ведь она уже выросла. Детство давно позади.
-Детство живет в человеке пожизненно! – сказал Мирон и закрыл лицо руками. Сестра обняла его:
-Ну, Мира… она вернется. Такое бывает у девочек. Гормоны, взросление… в этом возрасте хочется духовного роста…
Мирон взглянул на сестру с интересом:
-Духовного роста?
-Ну да. Мне ведь тоже когда-то было 20, и я в то время также жила порывами, стремилась подняться в интеллектуальном и нравственном плане, преклонялась перед великими умами…
-Лара… Спасибо, сестренка. Ты все правильно сказала! Наверняка так и есть. Ведь Ириша написала мне "Мира, я поняла".
Он нашел и показал сестре смс от Иры. Лара удивилась:
-Что именно она поняла?
-Я все время думаю над этим,– ответил взволнованный Мирон.
-Но вдруг это совсем не то, о чем я сказала? Вдруг она поняла что-то другое? Почему ты так уверен?
-Не знаю. Я ведь очень хорошо ее чувствую.
-Но сейчас она далеко, ты не знаешь ее мыслей…
-Да, ты права. И все же, я почти не сомневаюсь.
Когда Лара вышла от брата, позвонил Олег и сказал, что вечером прилетает из командировки. Поэтому мысли о невестке отошли у нее в сторону, Лара стала прикидывать, что приготовить на ужин мужу. Написала смс Мирону о приезде Олега и отправилась в супермаркет, чтобы закупить продукты.
Конечно, Мирон пришел, и они даже немного выпили с Олегом. Но вскоре настроение гостя совсем испортилось, и он собрался домой.
-Да что случилось-то?– недоумевал Олег, но только после ухода брата Лара все рассказала мужу.
-Ты точно ее не гнобила? – с пристрастием спросил Олег жену.
-О чём ты? Когда это я гнобила ее?
-Может, что сказала, не подумав?
-Да что такое? В чем ты меня подозреваешь? Я же не враг Мире.
-Да, но он совсем расклеился, плохо ему без нее.
Она рассказала мужу о том, что сообщил ей брат – о фотографиях, которые
