межконтинентальных баллистических ракет, создававшихся в институте за годы его трудовой деятельности. Активно участвовал и в “гражданских программах”. В работе проявил себя талантливым, трудолюбивым и знающим инженером. Поэтому стремительно продвигался по служебной лестнице, с 1963 года став заместителем директора НИИАПа по научной работе и первым заместителем Главного конструктора этого института, которым с первого дня был Н.А.Пилюгин.
С этого времени он и начинает тащить на себе весь институт фактически, заменяя стареющего директора, погрязшего в праздности и самодовольстве, в развратной общественной жизни.
Тащить-то он тащил, генерируя все важнейшие конструкторские дела и проекты, днюя и ночуя на предприятии, организовывая его работу, налаживая дисциплину труда, - но вся слава по-прежнему доставалась Пилюгину, у которого были деньги и власть, связи и имя. Кто работал в советских НИИ, тот доподлинно знает и подтвердит, что такова была практика и стиль работы большинства советских научных руководителей, и оборонных, и гражданских, - заставлять ишачить других и приписывать потом себе все достижения своих бесправных и зависимых от тебя подчинённых.
Для подтверждения этого приведём только один красноречивый факт, на который обычно не обращают внимания историки и журналисты. В биографии Н.А.Пилюгина написано, например, что он-де «с завидной быстротой и решительностью подхватывал новые идеи (чьи? - не сказано; тайна! - авт.). Он действовал по правилу: если принципиально возможно, значит надо действовать и создавать. Переход на бортовую дискретную вычислительную технику был одним из важнейших стратегических вопросов, для решения которого потребовались авторитет и соответствующие свойства характера Николая Алексеевича. Как всегда, в переломный период, когда новые идеи набрали силу, есть сторонники ускорить процесс модернизации, а есть - подождать, выжать всё до конца из стареющей технологии. Николай Алексеевич ждать не стал, а смело взялся за создание систем управления на базе бортовой цифровой вычислительной машины (БЦВМ) как центрального звена управления. Все так называемые оргтех-мероприятия навалились на первопроходца… К 1970 году собственная БЦВМ была создана. После этого в НИИ автоматики и приборостроения все системы управления ракетных комплексов оснащались гироскопами и бортовой вычислительной техникой своей разработки».
Хорошо написано, не правда ли? Пафосно! Плохо то только, что в биографиях его тогдашнего заместителя В.Л.Лапыгина про это основополагающее нововведение института не сказано ни слова. Его биографии вообще достаточно коротки и скудны: и тут всё, что можно, слизнул у него Пилюгин. Там написано только, что в бытность его первым заместителем Главного конструктора НИИАПа Владимир Лаврентьевич «создал ряд уникальных гиросистем, в числе которых можно выделить систему астроориентации гиростабилизированных космических платформ, систему переориентации на пассивном участке полёта аппарата, автономное определение азимутальной ориентации аппарата относительно поверхности Земли». И всё! И только-то!
Это скромное перечисление конструкторских заслуг Лапыгина важно, безусловно, и правильно. Но это - капля в море в сравнение с тем, что им действительно было создано в стенах пилюгинского НИИ за всё время работы. Про создание и внедрение БЦВМ, во всяком случае, в его биографиях не сказано ничего! Вообще ничего, и буковки малой не напечатано!
А ведь внедрение БЦВМ в советские ракеты и космические аппараты - наиважнейшее дело, значение которого трудно переоценить. Это, без преувеличения, прорыв в технологиях, новая эра в космосе - именно так! Ведь вся система современного автоматического управления и регулирования советской ракетно-космической техникой держится на “двух китах” - на трёх- и четырёхосных гиростабилизаторах В.И.Кузнецова, неподвижных инерциальных системах, или “платформах”, относительно которых и совершают свои пространственные манёвры ракета или же космический аппарат, и на работе бортовой цифровой вычислительной машины (БЦВМ), куда ещё на заводе-изготовителе, на земле то есть закладывается (“прошивается”) программа всего полёта, расписанная по секундам.
Поэтому-то БЦВМ, электронные мозги любого современного летательного космического аппарата, и кузнецовские гироскопы, “платформы”, - это и есть тот универсальный супер-набор, из которого и состоит современная АСУ, автоматизированная система управления летательными космическими объектами. Ничего другого в ней нет, пока не придумали.
Но про вероятную причастность В.Л.Лапыгина к созданию БЦВМ - эпохальному событию во всей советской ракетно-космической программе, повторим и подчеркнём это, в его биографиях не сказано ни слова! Хотя там и написано мимоходом, что «за выдающиеся заслуги в создании продукции специального назначения указом Президиума Верховного Совета СССР («закрытом») в 1971 году Лапыгину В.Л. было присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и Золотой медали «Серп и Молот»…». Но вот за что конкретно человек удостоен высочайшей правительственной награды - не сообщается. Тишина!
А поскольку 1970 год стал годом внедрения БЦВМ в системы управления советскими ракетными комплексами, а в 1971 году пилюгинский первый заместитель Лапыгин Владимир Лаврентьевич получает Золотую Звезду Героя, - то можно с уверенностью заключить, что именно он и только он эту советскую БЦВМ разработал и внедрил в производство. Пилюгин же ему в лучшем случае помогал советом, или же просто стоял рядом и наблюдал: получится - не получится… Но всё в итоге приписали ему, Пилюгину, когда БЦВМ получилась и заработала, а про истинного её разработчика - ни слова.
Похожая же картина и с гигантским советским проектом «Энергия-Буран» наблюдалась. Теперь утверждается со знанием дела, что именно и только Н.А.Пилюгин «выбрал новую для себя задачу - создать систему управления возвращающегося корабля». А про Лапыгина и на этот раз ни гу-гу. Будто его в НИИАПе и не было… Но только стоит напомнить писателям и журналистам, и читателям вместе с ними, что широкомасштабный проект «Энергия-Буран» задумывался в конце 1970-х годов, когда глубоко-уважаемый Николай Алексеевич уже одной ногой в могиле стоял и навряд ли о чём-то другом, кроме скорой собственной смерти думал, а создавался и вовсе в 80-е годы, когда он умер. Так что и здесь с гарантией можно предположить, что идея разработать АСУ многоразового космического корабля принадлежала не ему, а его первому заму Лапыгину…
Кончился весь этот бардак с без-стыдной эксплуатацией своего заместителя и ученика тем, чем и должен, обязан был кончиться - бунтом последнего. Владимир Лаврентьевич долго терпел, но потом взбунтовался против своего всесильного руководителя, пожаловался на него в министерство, куда он регулярно на доклады ездил и где у него, Героя Социалистического Труда, конструктора Божьей милостью, уже имелись друзья и сторонники.
«Надоел мне этот старый пердун как редька горькая, - вероятно, жаловался он им, начиная со второй половины 70-х годов, когда ему пятьдесят стукнуло. - Шагу не даёт ступить самостоятельно: всё контролирует, везде лезет, за всё перед ним обязательно отчитайся и доложи! Контролёр хренов! Уже и мозги гнить начали, глаза как у старой клячи слезятся, а всё туда же - всё командовать хочет, руководить, деньги мешками грести и домой их таскать усердно! И куда их только девает, дедуля, ума не приложу?! Беспредельна всё-таки человеческая алчность и жадность!... А ведь мне, мужики, уже шестой десяток пошёл. И неизвестно, сколько ещё жить осталось. Неужели ж так всё оставшееся время за его согбенной спиной и просижу, самостоятельно ничего не сделав. Пашу как проклятый уже который год, - а что толку-то?! Слава-то всё равно вся ему, замшелому маразматику, достаётся. А я как был никем, так никем и остался. Первым замом Пилюгина - надо же, какая честь и слава невиданная!... А что мне от этой чести, когда меня в институте и за человека-то никто не считает. Зам, он и есть зам. Первый, или же самый первый - какая разница. Всё одно - пустышка! Деньги-то все у него, дикобраза старого. Он все рычаги власти и держит, перед ним все и кланяются, и лебезят. А об меня, бесправного, ноги каждый день вытирают, язвят и хихикают вслед и молодые, и старые - потому что от меня ничего по существу не зависит. Моя участь - пахать и пахать как ломовой лошади... Помогите мне, мужики, как-нибудь из-под этого пня трухлявого выбраться. Век за вас Бога стану благодарить, всё что хотите для вас сделаю».
Друзья лапыгинские из министерства всё понимали правильно, вероятно, жалели Владимира Лаврентьевича, искренне хотели ему помочь, видя его незавидную участь. Но сковырнуть Пилюгина с должности, дважды Героя Социалистического Труда, академика-королёвца и депутата, было даже и им не под силу…
И они решили пойти по другому пути, взять Пилюгина хитростью.
«Давай, Владимир Лаврентьевич, с тобой сделаем так, - сказали они ему однажды, подумав и кое с кем посоветовавшись. - У вас в институте четыре площадки имеется. Так? Три - на Калужской, одна - на Филях… Вот и давай ту, что на Филях находится, от главного здания по максимуму отделим и реальным Филиалом сделаем, в котором ты станешь директором с самыми широкими полномочиями. Формально, чтобы твой строптивый начальник сильно не вонял и не гневался, ты будешь по-прежнему ему подчиняться, останешься его замом. Но фактически станешь самостоятельной единицей со своим отделом кадров и бухгалтерией, своим экспериментально-опытным производством даже: сможешь на работу нужных тебе людей принимать, и инженеров и рабочих тех же, платить им зарплату хорошую - пусть только честно трудятся…»
«Тут перед нами военные большую и ответственную задачу поставили, - переведя дух, продолжили они далее говорить, - научиться выводить спутники-шпионы на геостационарную орбиту, которые там никто не собьёт и ничем не достанет. Возьмись за этот заказ, Владимир Лаврентьевич, вместе с заводом Хруничева, сделай его как надо, как ты умеешь - большим молодцом тогда будешь, героем. Заводчане пусть свой «Протон» делают вместе с Разгонным блоком - это у них хорошо получается. А ты их Разгонный блок высоко летать научи, на высоту 36 000 километров взбираться. Чтобы он спутник на той высоте как парус стальной вывешивал, как того военные просят. И всё тогда у тебя будет о’кей! После этого мы твоего трухлявого Пилюгина сковырнём, отправим его в запас, а тебя на его место посадим. Но только после того, запомни, если всё у тебя гладко и чисто получится: это условие обязательное и непременное. Чтобы мы могли уже уверенно за тебя в правительстве хлопотать, как за Мастера своего дела, а не завистника-пустозвона…»
На том они тогда и сошлись, как потом в курилках шептались-рассказывали старожилы НИИАПа из ближайшего окружения Владимира Лаврентьевича, ударили по рукам, коньяку на радостях выпили, чтобы договор тот закрепить. И в сентябре 1978 года, приказом из министерства, В.Л.Лапыгин назначается директором Филиала с возможностью быть независимым от козней и каприз
