Бокал тумана. Кто убил доктора Чехова - 7

                 ЧЕТВЕРГ, 1 (14) ИЮЛЯ
*
Последний день Чехова женой описан скупо:
*
Книппер-Чехова:
- «Стало легче утром...»
*
А утро в «Sommerе» у Чехова начиналось так…
*
Чехов - письмо сестре от 16 (29) июня 1904 г.:
- «В 7 час. утра я пью чай в постели,
почему-то непременно в постели,
в 7 1/2 приходит немец вроде массажиста и обтирает меня всего водой,
и это, оказывается, недурно…»
*
«Обтирает» - потому что ни ванны, ни душа в номерах, где они жили не было.
А номер на втором этаже, куда спрятали Чехова, ещё проще - это просто комната.
Из удобств - кувшин с водой, тазик и ночной горшок.
Кпиппер-Чехова третьи сутки не выходит из комнаты…
*
Чехов - письмо сестре от 16 (29) июня 1904 г.:
- «… затем я должен полежать немного,
встать и в 8 час. пить желудёвое какао
и съедать при этом громадное количество масла.
В 10 час. овсянка, протёртая, необыкновенно вкусная и ароматичная, не похожая на нашу русскую».
*
Были эти обтирания - в номере «Sommerа» на первом этаже.
А вот приходил ли тот «немец, вроде массажиста» в этот последний арестантский номер «Sommerа» - неизвестно, скорее всего, уже нет.
Но последнее «глупое какао» было.
И овсяную кашу Чехову принесли.
*
Книппер-Чехова:
- «Стало легче утром.
Антон Павлович поел даже жидкой кашки
и просил устроить его в кресле поближе к окну».
*
Почему не на балкон?
А чтоб бюргеры его там опять не увидели.
И не рассердились.
*
Теперь рядом с этим окном на фасаде «Sommerа» висит медальон с профилем Чехова.
И есть музейчик.
Гордятся.
*
Книппер-Чехова:
- «… просил устроить его в кресле поближе к окну.
И очень много и долго, с перерывами, раскладывал пасьянс «тринадцать».
*
Вроде, в переводе на современный язык - щёлкал на компе какой-нибудь банальный - «Паучок», или «Солитёр».
Но старый добрый пасьянс - это гадание.
Чехов - гадает.
*
Чехов - письмо жене от 20 апреля 1904 г. Ялта:
- «Ты спрашиваешь: что такое жизнь?
Это все равно, что спросить: что такое морковка?
Морковка есть морковка, и больше ничего неизвестно».
*
Жизнь, смерть, морковка.
Утро, карты, пасьянс.
Умрёт он сегодня, или не умрёт?
Впрочем, кто из нас верит, что умрёт.
Пока не умрёт.
*
Гадать нехорошо.
«Не должен находиться у тебя… прорицатель, гадатель, ворожея… ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это…»
(Второзаконие. 18:10–14).
Чехов это знал не хуже нас.
В детстве певший с братьями на клиросе и умилявший родителей стоянием на коленях в алтаре, от Церкви Чехов потом отпал.
Как и б0льшая часть русской интеллигенции.
Но Крест на груди носил до конца.
Он и в Badenweilerе с Крестом.
Последний день, однако - отсчёт пошёл уже на часы - ему бы к священнику - собороваться, исповедаться, причаститься -
(о чём сетует и скорбит иерей А.) -
ведь венчался же Чехов три года назад.
А он гадает.
А где он возьмёт в этом Badenweilerе попа?
Тут нет попов.
Тут католики.
А, может, и хуже того - лютеране.
Потому Чехов раскладывает пасьянс, сильно отвлекающий от мыслей о болезнях и болячках.
И отсутствии попов.
Жизнь + смерть = морковка.
«И более ничего неизвестно».
*
Потом, наверное, пришёл доктор.
*
Schwoerer:
- «Он переносил свою тяжёлую болезнь, как герой.
Со стоическим, изумительным спокойствием ожидал он смерти.
И всё успокаивал меня, просил не волноваться, не бегать к нему часто, был мил, деликатен и приветлив».
*
Погодите - какой смерти?
*
Schwoerer:
- «В ЧЕТВЕРГ он почувствовал себя сравнительно хорошо, пульс и аппетит были удовлетворительны».
*
Вот воспитанный Чехов - и глазу не кажет, что умирает.
Просит не волноваться.
Впрочем, что толку с этого Schwoererа - одна диета из глупого какао - если он не видит - его пациенту - конец.
*
Schwoerer:
- «Он, видимо, замечательный писатель,
но очень плохой врач,
если решился на различные переезды и путешествия.
При его тяжелейшей и последней форме бугорчатки лёгких надо было сидеть в тепле, пить тёплое молоко с малиной, содой и наперстянкой и беречь каждую минуту жизни.
А он мне все рассказывал, что в последние три года объездил пол-Европы.
Сам себя и загубил...»
*
Конечно, мы сами себя губим.
Врачи нас - только спасают.
Чехов-то знал, что умирает,
а вот Schwoerer - ни сном, ни духом.
А написал он это - сглаживая углы - никто ни в чём не виноват:
ни «курортный комитет»,
ни потные, но добропорядочные бюргеры,
ни он,
ни жена, ни студентик -
виновен сам Чехов:
жил не с той женщиной,
ездил по всяким там Сахалинам,
и зачем-то припёрся в наш уютный Badenweilerе умирать -
herr A. Tschechof сам себя убил.
*
Книппер-Чехова:
- «В сумерки я пошла в аптеку за кислородом,
и он сам велел мне выкупаться в бассейне, пробежаться по парку и вздохнуть,
так как эти дни я ни на минуту не выходила из комнаты».
*
Три дня взаперти - это не шутка для актрисы.
Да ещё с горшком под кроватью и мытьём в тазике.
Конечно, Чехов видит, что она устала, она замучена - он гонит её на пробежку и в бассейн.
Точнее - не в бассейн - в термальный источник.
А, может, и говорит - плюнь ты на этих бюргеров, да на хозяина этого «Sommerа» и  пойди, развейся, искупайся, подыши воздухом.
*
Однако, обратим внимании на «сумерки».
*
Сумерки, аптека, кислород.
Пробежка, бассейн, кислородная подушка подмышкой.
Всё по кругу, по «Rundreis-у», где с мечтаниями о будущем ребёночке она целовала Чехову руку.
Вокруг и навстречу, конечно -  оздоравливающиеся бюргеры.
*
А что делали братья Рабенеки?
Мы уж три дня, как их не видели.
А братья Рабенки в тот день  ходили в горы.
В долгую и оздоровительно-утомительную прогулку.
Но к ужину-то должны были вернуться.
*
Книппер-Чехова:
- «…. в то время как прислуга принесла мне какую-то еду,
Антон Павлович и начал придумывать рассказ…»
*
Значит - 19.00. - ровно.
Потому что бюргеры -  es ist  порядок.
Стало быть, Книппер-Чехова бегала-купалась и вернулась - до ужина.
Если на  бегание, купание и кислород положить по двадцать минут - на всё про всё, примерно - час.
А как ни одной женщине в купальне двадцати минут никогда в жизни не хватит  - пока она юбки свои снимет, пока оденет, пока волосы расчешет и уберёт -  прибавим ещё 20 минут.
Значит, вышла она из «Соммера» около 17.30.
И побежала…
*
А сумерки в июле - во сколько?
Явно не в 18.00.
*
Но она вернулась в сумерках и с кислородом.
К 19.00.
*
Книппер-Чехова:
- «….Вернувшись, я увидела его мягко улыбающееся лицо,
и как-то стало покойнее, казалось, самое страшное прошло с этой жуткой ночью.
И тут-то, за разговорами прослушавши гонг, зовущий к ужину,
в то время как прислуга принесла мне какую-то еду,
Антон Павлович и начал придумывать рассказ как в богатом курорте, вечером, собираются все, уставшие за день от всякого рода спорта, сытые, богатые англичане, американцы и с жадностью ожидают сытного ужина, и - о ужас - оказывается, что повар скрылся, и как эта трагедия отозвалась на желудках всех этих сытых, избалованных людей.
Антон Павлович так увлекательно говорил, что я смеялась от души, и казалось, что точно камень сваливался с груди».
*
Ужин, якобы, профукали, жить осталось несколько часов, а Чехов - развлекает жену байками.
А вы обратили внимание на - «МНЕ принесла какую-то еду».
А Чехову?
*
А Чехов тут больше не живёт.
Этот чахоточный съехал.
Со своей заразной синей плевательницей.
Нету в «Sommerе» больше никакого Herr A. Tschechof .
Хозяин его выгнал.
И он уехал.
А жену забыл.
*
Книппер-Чехова:
- «Приняв лекарство, Антон Павлович велел взять лишние подушки и лёг, как обыкновенно, и с улыбкой сказал:
- «Вот видишь, сегодня мне уже легче, я не так задыхаюсь».
Вскоре уснул…»
*
«Приняв лекарство» - это, скорее всего, она впрыснула  ему морфий.
И он уснул.
Так и не поужинав.
И было это - около 22.00.
Вот вам и «сумерки».
*
Чехов уснул - и жена пошла прошвырнуться.
Пару часиков у неё есть.
Всё-таки - три дня взаперти.
*
Чтобы не бросать сумеречную длинную тень на  честь жены Чехова и потомков Рабенека -
будем думать, что она пробежалась за кислородом.
*
Только вот - зачем она лжёт?
Какая ей в этом надобность?
*
Книппер-Чехова - дневник-письма Чехову после его смерти, 27 августа:
- «Была сегодня у тебя на могилке…
Опять я мысленно перенеслась в Баденвейлер и старалась понять, что там произошло.
Дуся, я должна тебе всё рассказать,
только пока ещё не могу…»
*
А зачем вообще люди лгут?
Явно - не для того, чтобы сказать правду.
*
Чехов и сам был не голубок. Далеко не голубок.
- «Распутных женщин я видывал, и сам грешил многократно…»
И этого признания с нас довольно, ( остальное есть в википедии ).
Может, поэтому и прощал.
Понимая, что за всё надо платить.
Поэтому - последуем совету самого Чехова:
- «Когда тебе изменяет жена - радуйся, что она изменяет тебе, а не отчеству».
Главное -  чтоб вовремя кислород принесла.
Но какой ценой даётся прощение.
*
Книппер-Чехова:
- «Вскоре уснул
и спокойно, тихо проспал часа три…»
*
Schwoerer:
- «В четверг он почувствовал себя сравнительно хорошо, пульс и аппетит были удовлетворительны.
Спал хорошо до часу ночи…»
*
Он пишет так, словно сидел и смотрел, как Чехов спит.
А так ли  «хорошо» спится за три часа до смерти?
*
Пробило полночь…
*
                наступило 2 (15) ИЮЛЯ.