Бокал тумана. Кто убил доктора Чехова - 6

НОЧЬ с 30 ИЮНЯ на 1 ИЮЛЯ
*
Книппер-Чехова назовёт её предпоследней,
Хотя правильнее - последней.
Следующую ночь Чехов не переживёт.
А жена будет жить ещё… пятьдесят пять лет.
Это сколько ночей…
Что-то около двадцати тысяч.
*
Книппер-Чехова:
- «Предпоследняя ночь была страшная.
Стояла жара, и разражалась гроза за грозой.
Было душно.
Ночью Антон Павлович умолял открыть дверь на балкон и окно…»
*
Душно, Чехову тяжело дышать, он задыхается и умоляет открыть дверь на балкон.
Но почему «умоляет», а не просто - просит, или требует?
Или актриса ляпнула просто так, для красного словца, театральщина взяла своё?
*
Книппер-Чехова:
- «… а открыть было жутко,
так как густой, молочный туман поднимался до нашего этажа и, как тягучие привидения самых фантастических очертаний, вползал и разливался по комнате, и так всю ночь…»
*
Жуть!
Прямо Стивен Кинг со своими ужасами!
Книппер впечатлительна, как всякая артистка.
И слегка капризна.
А Чехову нечем дышать.
«Чтот-то воздуху мне мало, ветер пью туман глотаю…» - как пел поэт.
И Чехов просит её открыть балконную дверь.
А жена не открывает, боится - там этот противный туман…
А Чехов  задыхается…
*
Книппер-Чехова:
- «Электричество потушили, оно мучило зрение Антону Павловичу,
горел остаток свечи, и было страшно, что свечи не хватит до рассвета,
а клубы тумана всё ползли,
и особенно было жутко, когда свеча то замирала, то вспыхивала…»
*
Но дверь она, вроде, всё же открыла.
Правда, с первого раза у неё это явно не получилось -
Чехову пришлось умолять.
*
Книппер-Чехова:
- «Чтобы Антон Павлович, приходя в сознание, не заметил, что я не сплю и слежу за ним, я взяла книгу и делала вид, что читаю…
Он спрашивал, приходя в себя:
- «Что читаешь?»
Томик Чехова был открыт на рассказе «Странная история», я так и сказала.
*
А загляните к Чехову - есть у него такой рассказ?
«Скучная история» есть…
*
Книппер-Чехова:
- «Он улыбнулся и слабо сказал:
- «Дурочка, кто же возит книги мужа с собой?» - и опять впал в забытье.
Когда я ему клала лёд на сердце, он слабо отстранял и неясно бормотал:
- «Пустому сердцу не надо…»
*
А надо ли лёд на больное сердце?
Это пусть врачи домыслят.
Но чьё сердце тут пусто?
И на чьём сердце туман?
*
Книппер-Чехова:
- «Ночь была настолько страшна своей тишиной
и вместе с тем какой-то жизнью во всех углах
благодаря этому колыхающемуся туману,
и силуэт Антона Павловича, почти сидящий, с трудом дышащий - всё было так величаво спокойно и потому жутко,
что я утром с нетерпением ждала прихода доктора Швёрера, чтобы посоветоваться с ним и выписать сестру или брата Антона Павловича из России».
*
А чего советоваться - надо взять, да и выписать.
Причем тут Schwoerer?
Ответ получим после смерти Чехова - она переедет в дом Schwoererа.
Куда, скорее всего, уже решили перевезти и Чехова.
Да не успели.
*
Книппер-Чехова:
- «Мне казалось, что я могла потерять присутствие духа, если ещё повторится такая ночь.
И как ни странно, - о смерти не думалось, о конце…»
*
Но если смерти мужа она совсем не ожидала -
что же тогда  величавого и страшного было в этой ночи,
кроме этого тумана, да теней по углам?
*
А туман - штука серьёзная.
В мифах и поверьях  в тумане граница между миром живых и мёртвых.
С туманом могут вползти нечистые духи.
И тумана она боится - больше смерти мужа.
*
А может, добросердечный хозяин «Sommerа» просто запретил открывать окна?
Чтобы не раздражать бюргеров и не заразить бюргеров туберкулёзом.
И даже включать ночью свет в номере?
Может - он их просто прячет в этой закрытой комнате?
*
К утру она поняла, что больше этого она вынести не сможет.
Из актрис плохие сиделки для больных мужей - театр наше всё.
Как и из сиделок актрисы.
Но умирающему - больше нужна сиделка, чем муза.
*
Книппер-Чехова - «Мои воспоминания о Вл. И. Немировиче-Данченко»:
- «Помню, он посмотрел на меня и говорит:
- «Вы хотите на сцену? Имейте в виду, что если у вас есть другие привязанности - муж, брат, - театр всё съест».
- «Актрисой вы никогда не будете», - сказал он мне как-то в начале занятий. Я тогда страшно огорчилась, плакала…»
*
Театр всё и съел.
И её, и Чехова.
Пьесы принесли Чехову мировую известность - больше ста лет идут по театрам мира.
Но театр и добил его.
Из актрис плохие жёны.
А уж сиделки - тем более.
*
Какая она была актриса, мы уже никогда не узнаем -
ни одной роли в кино -
(хотя, вроде, недавно нашли один фильм, где она во второстепенной роли ) -
но, вряд ли, актриса она была большая.
Скорее всего - обычная.
Каких пруд пруди.
Она прекрасно вписалась в сталинские времена, получила кучу званий и медалей.
И не сидела.
Не имя ли Чехова уберегло её все эти двадцать тысяч дней и ночей?
Но если вы найдёте её фото 1954 года на могиле Чехова с  артистами МХАТа Яншиным и пр. - станет даже как-то неловко за такое актёрствование.
*
Книппер-Чехова:
- «Потом, уже в Художественном театре, я напомнила ему (Немировичу) эти слова, спросила, почему он сказал так.
Он засмеялся:
- «Очень вы тогда были похожи на «барышню из хорошего дома». Думал, театр - это так… скоро замуж выскочите…»
*
Вот она и выскочила.
*
Виделись они с мужем - в год неделю.
А тут, в этом захолустном Badenweilerе - сразу три.
В одной комнате - нос к носу.
И за три этих недели в этом городишке она просто уже устала.
От травли бюргеров, от переездов из гостиницы в гостиницу, из номера в номер,  от Чехова и его болезни - бесконечного льда на сердце, уколов, одышки, расстройства желудка.
А тут ещё этот гадкий туман…
Она просто сломалась.
*
Так, «на руках у любящей женщины»,
задыхаясь в мольбах открыть балконную дверь,
утром настал последний день жизни Антона Павловича Чехова…
*

                                           полная версия с фото - https://ridero.ru/books/bokal_tumana/