Сонечка

же цвета круглый стол, где всё уже было готово к обеду. Слева стоял высокий шкаф-пенал, где хранилась посуда для готовки и другие нужные для этого предметы, рядом посудомойка, навесной шкаф для обеденной посуды, далее раковина, рядом с ней плита с вытяжкой и, наконец, высокий двухкамерный холодильник.
Обед был самый простой, но от этого не менее вкусный: салат «Оливье», фаршированные перцы, грушёвый компот и манник с яблоками. Обычно Соня это поедала с аппетитом, особенно манник, который любила больше всего, а тут она почему-то ела без желания, словно через силу, кое-как разделавшись с одним из двух перцев.
– Соня, ты почему так плохо кушаешь? – спросила крёстная.
– Почему-то не хочу есть, – ответила сухо Соня. – Да ещё голова побаливает. Можно я в гостиной полежу?
– Зачем в гостиной? – сказала крёстная. – У тебя для этого здесь своя комната есть! А таблетку от головной боли я тебе сейчас дам. – Она дала Соне лекарство, та его выпила. – Иди, моё солнышко, отдыхай! – сказала крёстная, поцеловав Соню в щёку.
Едва Соня ушла, Елена тотчас рассказала куме о своём знакомстве с Валерием на пляже, будто ждала этого момента. При этом в её глазах была такая радость, будто бы она познакомилась с самим Аполлоном! Каковой была  реакция Людмилы? Она, конечно, порадовалась за подругу: протяни столько лет без мужчины! Однако в голове её мелькнул вопрос: если Елена и Валерий будут встречаться, а то и вовсе захотят зажить вместе, как к этому отнесётся Соня?
– Соня уже довольно большая девочка – и будем надеяться, что она сможет всё понять, как надо! – ответила Елена. – По крайней мере, я ей постараюсь объяснить всю эту ситуацию, и, надеюсь, нам удастся договориться миром.
– Дай-то бог! – сказала Людмила. – Просто она у тебя такая ранимая – ещё подумает, что ты на неё плюнула, или что-то в таком роде.
– Не волнуйся! Всё будет нормально! – сказала с улыбкой Елена, и разговор сменил направление.
Настало время собираться домой, и Елена позвала Соню. Но в ответ молчок.
– Спит, что ли? – сказала Людмила, и пошла глянуть в одну из дальних комнат, что стояли в маленьком коридорчике друг рядом с дружкой. Так оно и оказалось: Соня спала; да так сладко, что у Людмилы не поднялась рука её будить. Вернувшись в кухню, она сказала Елене об увиденном, а ещё предложила ей привести девочку вечером, благо, Людмила была три дня, как в отпуске. На том и порешили.

6
Собрав у судмедика все бумаги, Иванов с Маковым направились к дому Цаплиной-старшей. Та была дома, уже переодетая в лёгкий домашний костюм синего цвета, в непонятных цветочках и похожий больше на пижаму, ждала приезда следователя, будто бы подготовившись к беседе с ним. Лицо её было спокойным, глаза внимательными. Поздоровавшись с Ивановым и Маковым, она даже попробовала слегка улыбнуться и предложила сыщиками чая, но они с благодарностью отказались.
– И так, о чём вы хотите со мной побеседовать? – спросила Елена.
– Да даже не знаю, как начать… – замялся Иванов, понимая и горестную ситуацию матери, и щекотливость вопроса, с которым он к ней пришёл. И всё-таки он должен был его задать! – Скажите, Елена Юрьевна, Соня никогда вам не  жаловалась, что к ней кто-либо пристаёт с неприличными предложениями?
– В каком смысле? – не поняла Елена, удивившись. 
– К сожалению, в самом прямом! – ответил следователь. – Согласно заключению судебной медицины, у вашей дочери был половой контакт с неизвестным мужчиной. И было это за сутки до смерти Сони, что даёт мне основание думать, что она, возможно, в очередной раз была изнасилована.
– Как понять – в очередной раз? – опять не поняла Елена, глядя уже как-то насторожено.
– А вот так! – жёстко, но спокойно говорит Иванов. – Согласно заключению судебной медицины, такого рода акты с Соней проводились не единожды! Вам есть, что сказать, Елена Юрьевна?
– Я ничего не знаю! – в раздражении ответила Елена, не выдержав даже лёгкого натеска со стороны следователя. – Слава богу, не я свою дочь насиловала! Вот и выясняйте, кто и где с ней это делал, на то вы и угрозыск!
– Да мы-то выясним! – сказал Иванов. – Просто мы думали, что вы нам чуть поможете.
– Чем? – тем же тоном отозвалась Елена. – Я уже вам говорила, что Соня всё записывала в свой чёртов дневник, который теперь неизвестно, где находится. – следователь внимательно посмотрел в большие, светло-серые глаза Елены. – Что вы на меня так смотрите? – спросила та.
– Да ничего, – ответил Иванов. – Скажите, Елена Юрьевна, а Соня не могла бы тайно от вас иметь с кем-либо половую связь?
– Нет! – твёрдо ответила Елена. – Моя дочь была не так воспитана, чтобы дойти до такого, а потом Соня и сама была очень стеснительной даже в самых обычных мелочах, как, скажем, спеть песенку, а куда ей до секса!
– Понятно, – сказал Иванов. – Скажите, Елена Юрьевна, а Соня вам не говорила, что ей звонит некий неизвестный по телефону и беспокоит её?
– Честно говоря, впервые об этом слышу, – ответила Елена. – Соня мне ничего такого не говорила.
– Я бы хотел увидеть телефон Сони, – сказал следователь.
– Пожалуйста! – ответила Елена, внутренне уже желая, чтобы от неё наконец-то отстали. Они с Ивановым прошли в комнату погибшей, где Елена достала  из стола Сони её телефон и подала следователю. Иванов пролистал внимательно все контакты Цаплиной-младшей, и среди номеров только два вызвали вопрос: один был подписан именем «Люся», второй был неизвестным.
– Люся – это крёстная мать Сони, Людмила Гуляева, – ответила Елена. – А второй номер мне не знаком.
– Однако этот абонент звонил Соне чаще всего в последнее время! – заметил Иванов с легким недоверием.
– А я причём?! – вновь вспылила Елена. – Вот и выясняйте, кто моей дочери названивал, и кто её насиловал! 
– Да мы-то выясним! – сказал Иванов, выписывая номер в блокнот. – Спасибо, до свидания.
Сыщики покинули квартиру. Выйдя во двор, Иванов тотчас же достал сигареты и закурил.
– Что-то тут явно не то! – заметил он Макову. – Темнит что-то мамаша, ой, темнит! Весь вопрос – что и почему? Боится чего-то или кого-то? А то, может быть, сама как-то поспособствовала гибели дочери? Но как?
– Вы думаете, что она как-либо может быть причастна к гибели своей дочери? – спросил Маков.
– Вот теперь я бы этого не исключал! – сказал Иванов, стряхивая в урну пепел. – По крайней мере, ясно одно: на дочь она совершенно плюнула.
– Плюнуть – одно дело, а убить или довести до самоубийства – совсем другое! – заметил Маков. – Да и зачем?
– Чёрт его знает! – ответил Иванов, выбросив в урну окурок. – Хорошо бы было найти этот злосчастный дневник погибшей! Нашли бы его – возможно бы, раскрыли и причину гибели ребёнка. Слушай, Денис, ты где-то в сетях есть?
– Есть у меня пара страниц – в «Одноклассниках» и «В контакте», –  ответил Маков. – А что?
– Пока мы едем в отдел, пошарься и там, и там, и посмотри, с кем погибшая общалась чаше всго, – сказал Иванов.
– Хорошо, попробую! – ответил Маков. – А заодно дайте, пожалуйста, тот номерок: у меня сестра работает в компании телефонной связи – может, пробьёт и скажет, чей он?
–Держи! – сказал Иванов, подавая Макову листок с номером. – Поговорить бы ещё с мужем Цаплиной-старшей.
– Если я помню, он работает в массажном салоне «Юнона», – отозвался Маков. – Это нам надо на улицу Ленина.
– Давай сперва туда, а после в отдел! – сказал Иванов, и сыщики поехали.

***
Массажный кабинет. Так и хочется добавить в виде шутки слово «типовой». Кабинет представлял собой небольшую комнату с окном, выходившим на улицу, откуда доносился шум машин, лай собак, крик людей и много что ещё. Вдобавок к этому окно выходило на солнечную сторону, что делало её и светлой, и очень жаркой, особенно, когда лето было в самом разгаре.  Однако сейчас был ещё конец весны! Стены кабинета были оклеены фотообоями с изображением стройной, белоствольной берёзовой рощи, что при взгляде на это побуждало вообразить себя, неспешно гуляющим по лесу, где дышится легко и мира чистота. У левой стены, ближе к окну, стояла кушетка, рядом с ней стул, где клиенты (чаще это были женщины!), раздевшись, оставляли свою одежду. У правой стены, в углу, стоял напольный вентилятор, используемый при сильной жаре, рядом стол орехового цвета со встроенной тумбочкой, где массажист хранил кремы, а также лёгкий перекус и термос с чаем. На столе стоял небольшой радиоприёмник, работавший, как правило, всю смену, под столом стоял круглый табурет, а рядом со столом в тон ему стоял шкаф, состоящий из двух отсеков: в одном висела то выходная, то рабочая одежда массажиста, а на полках другого лежали свежие простыни. 
Рабочий день был в самом разгаре, когда  Анжелика Малинина была на массаже у Валерия. Надо бы сказать, что она, приходя на массаж, нисколько не стеснялась раздеваться на виду, а после, лежала на кушетке, будто бы получая удовольствие не только от процедуры, но и, пожалуй, оттого, что обнажённой красотой, достойной того, чтобы запечатлеть её на картине, любовался такой высокий и симпатичный мужчина. Валерий, кстати, тоже мог, готовя новую простыню, краем глаза взглянуть на обнажение своей клиентки: ему нравилось видеть и как Анжелика обнажает своё ещё молодое тело, покрытое ровным загаром (очевидно, полученном в солярии!), и массировать её округлые плечи, пышную грудь, гладкие ноги и так далее. Готовая модель для портрета в стиле ню! Обычно во время массажа они о чём-нибудь разговаривали, но в этот раз Валерий был ко всему холоден, мочалив и угрюм, отчего и настроение Анжелики тоже упало, и она лежала молча. 
–  Ты сегодня какой-то сам не свой! – заметила она, одеваясь. – Молчал всё время, на меня почти не взглянул, да и вообще ты, будто бы не здесь. 
– Извини! – ответил сухо он. – Просто до сих пор никак отойду от вчерашней новости о гибели Сони. Да ещё завтра хоронить её… Одно слово – ужас. Господи, чего девчонке не жилось на свете?
– Да уж! Это ужасно! – согласилась Анжелика. – С другой стороны, ты ни в чём не виноват! Эта сопливая дура сама решила свою судьбу. Вот и нечего по ней убиваться, как по близкой родственнице! Пусть теперь она лежит там, где ей полагается лежать, а наша с тобой жизнь продолжается!
– Интересно, в каком смысле? – спросил Валерий.
– А я тебе расскажу! – ответила, нежно улыбаясь, Анжелика. – Мой муж завтра уедет на вахту, двоюродная сестра в отпуск, и она меня попросила пожить у неё на квартире три недели. Так что у нас будет немножко времени на то, чтобы привести тебя в порядок! – говоря последнее предложение, Анжелика, будто бы гипнотизировала Валерия своим завораживающим, сладким голосом и таким же взглядом. – Всё равно тебе от твоей сейчас ни какого секса пока не будет, так как она убитая горем мать, и всё такое… А я тебе дам всё, что ты захочешь! Так что приходи, буду рада.
– Я подумаю, – ответил Валерий, Анжелика его поцеловала и ушла. Едва Анжелика покинула кабинет, как на его пороге появились работники угрозыска.
– Добрый день! – сказал Иванов, доставая удостоверение. – Уголовный розыск, следователь Иванов. Нам нужен Валерий Гончаров.
– Добрый день. Валерий Гончаров – это я! – ответил Валерий. – Чем могу помочь?
– Мы бы хотели поговорить с вами о погибшей вашей падчерице Софии Цаплиной, – сказал Иванов.
– Ясно, –