Личное

На исходе   второго  года   войны  со Шматландией   в   Центральном
столичном  театре   Всеславии  произошла   неприятная   история.
                     Ведущий   актер,   Рубислав   Правдославович   подал   заявление
об   уходе.    Не   мог    видеть,  как  коллеги   при  встрече   отводят   взгляд,
обвиняя  в  сорванных  гастролях   по  пяти  землям   государства.
                      Пять   глав   земель,    с  удивительной   слаженностью,   заявили
директору  театра,     что   не желают   видеть у   себя  артистов,    осуждающих
войну  с   заклятым   врагом.
                      Следует   пояснить,    что   директор,  Всеслав  Станиславович,  
был   демократичным   руководителем.   В   первый  день    руководства   он
торжественно  объявил,    что  единственной  задачей   труппы   является
искусство.
                      «В   рабочий  день,  с  утра  до  вечера,   у  каждого  не  может  быть
иных   мыслей,    иначе  как,  воплотить    свою  роль   на сцене,  -   утверждал он, -
Создать   правдивый    и  честный  образ    своего  героя.     Так,  чтобы   зритель
поверил,  понял   и  почувствовал».
                      Всеслав  Станиславович сам  был хорошим  артистом  и  прекрасно
понимал  все  тонкости  профессии  актера.
                      «Но  по  окончании   рабочего  дня,  -  продолжал  он,  -  Каждый
волен   думать,   говорить   и  делать   все,    что   считает  нужным,  к  чему  
побуждает  совесть».
                      Рубислав  Правдославович,   будучи   прекрасным  актером,
на  игру  которого  собиралась  половина  зрительного  зала,    в  свободное
время  уходил в  электронную  сеть,  где    откровенно  осуждал  Всеславию за  
развязывание  войны.   Делал  это  зло,  едко,    невероятно точно  и  убедительно.
                    С   началом  войны   в  стране  многое  изменилось.   Каждому
приходилось делать  выбор.
                     Кто-то   поддерживал  власть,    кто-то  выступал, публично,  против,
отправляясь прямиком  в тюрьму.  Кто-то  покидал   страну,   кто-то   делал  вид,
что ничего  не  случилось.
                  Электронные  сети   имели  свободный  доступ и  публичным  полем
не  являлись.   В   них можно было  снимать что  угодно  и   о  чем  угодно.
Закон   не  препятствовал.     Вот Рубислав Правдославович  этим  и  пользовался.
Бойцом,  готовым  идти  за  убеждения  в тюрьму, он  не  был.   Жизни,  вне  родной
страны,  не  представлял.  Но    молчать  не  мог.  Прорывало.  
                Всеслав  Станиславович  об  этом  знал,  но  правилу  неприкосновенности
личного  времени  был  верен.     К  тому  же,   спектакли  сам  лидер  государства
посещал,  лично  аплодируя  мастерству  Рубислава  Правдославовича.
                А  теперь,  на  столе директора   лежало заявление об увольнении  от  
ведущего  актера.
               «Я вижу,  как  тебе  от  этого  нехорошо,  -    сам  начал   тот    тяжкий
разговор,  -    Гастроли   дали  бы  хорошую  кассу.  Многие  рассчитывали  
заработать.   Моя  вина,  -    с  горьким  вздохом  понурил  голову,  -   Я ждал
неприятностей,  рано или  поздно.    Но  лишь для  себя.     Вызовут  в теплый
кабинет     и  настроение  испортят.     Или  подкараулят     у  подъезда,  ребра
пересчитают,  почки  отобьют,  -  развел  руками,  -   Но  они  нашли  самый
простой  способ,   ударили  по  тем,  кто  мне  небезразличен.     По  театру.
Я  виновен  в  этом  и  ухожу».
                «Вот  что,  -  встал из-за  стола   Всеслав  Станиславович,  -   Возразить
мне  трудно.  Ты  произнес  реплики  за  нас  обоих.    На  принятие  решения есть
две  недели.    За  это  время   отдохни.   Отпуск  оформлю.   Постараюсь  что-то
придумать».
                Но  придумывать  не пришлось.    На  ближайшем  выступлении  театр
посетил   лидер  государства.  В  антракте,  к  нему  вызвали  директора.
               -  Почему  роль  главного  героя  исполняет  дублер?  -   последовал
первый  вопрос,-   Почему  театр  не  на  гастролях,  не  несет свет   добра
на  периферию?  -   вдогонку  пошел  второй.      
               -  Главы  земель  отменили спектакли,  -  ответил  Всеслав  Станиславович.
               -    Почему?  - искренне  удивился лидер.
               -   Им  показалось,  что  кто-то  из  наших  артистов,  в  электронных  сетях,
ругает  власть  в  развязывании  войны…
              -   Кто-то?   -  лидер    шутливо погрозил   пальцем,  -   В   параллельном
мире,   по  этому  поводу говорили:  «Хитрец  же  ты,  князь    Волконский»,
а  еще  там  есть  пословица:  «Заставь   дурака  богу  молиться,  так  он  себе лоб
расшибет».    Рубануться   решили,  сявки.    Я  их  к  ногтю  прижму.  А  Рубислава
Правдославовича,  завтра,  желаю  видеть на  сцене.
                 -  Ясно,-   с  облегчением  произнес  директор.
                 -   Надеюсь,   недельная  задержка   гастролей  не  повлияет на  качество
спектаклей?  -  насмешливо  спросил   лидер.
                 -  Не  повлияет, -  окончательно  выдохнул  глава  театра.
                Теперь,  пять  лет  спустя  после  окончания  войны,   он  также  служит  в
театре,  но  не  директором,  а  простым  актером.   Ну,  не  простым,   а  ведущим.
                Иногда,  на спектакли  приходит   Рубислав  Правдославович,  вольготно
восседая  в  лидерской  ложе.  Есть  у  него  такое  право.
               Новому  лидеру  все  некогда,  хоть  театр  любит.    Очень  много работы.
Нелегко  поднять опозорившуюся  страну.