Раздражение, часть1, часть2

Часть 1. Start

***
    Как всегда все последнее время после заседания правления Порошин не чувствовал удовлетворения. Хотя он все-таки продавил свою линию железной логикой, против которой у других директоров не имелось аргументов, а ведь было много трений и несогласий. Председатель, добродушный старикашка Крутов, похлопал его по плечу и сказал:
-Я не сомневался в тебе.
    Его одобрение стоило дорогого, потому что Крутов только внешне выглядел добрым дедушкой, сотрудники часто за глаза называли его Крутой или даже Крутяк и побаивались его внимательных взглядов. И только Порошин по прозвищу Порох как обожаемый внук не боялся своего деда, однако очень ценил его похвалу.
-Хорошо, что у нас фамилии разные, а то бы болтали всякое,– часто говорил дед, который применил все свое умение и влияние для того, чтобы их родство не стало известно членам правления.
    Впрочем, друг детства и заместитель Пороха, Завьялов, конечно, все знал. Но Кольку Завьялова еще с первого класса звали партизаном и подпольщиком за то, что он стойко молчал, не выдавал друга, даже когда родители грозили ему поркой ремнем. Вадька за это отдал ему дедов бинокль. Когда дед узнал об этом, то ругать его не стал, потому что настоящая мужская дружба превыше всего.
-Порох, ты сегодня как никогда был крут, – сказал ему на ухо Завьялов, но выражение лица друга ему не понравилось. Того что-то словно зубная боль мучило.
-Что с тобой? – спросил Завьялов.
-Да черт его знает. Все раздражает и злит.
-Даже я?
-Ты – нет. Так что будь рядом, это меня немного успокаивает. 
    Пороху еще предстоял разговор тет-а-тет с двумя главными акционерами. Третьим и самым главным по количеству акций был его дед. Завьялов присутствовал на правах зама исполнительного директора. Перед разговором он заставил Пороха выпить успокоительное.
-Коньяк пока предложить не могу,– сказал Колька, – Потом зальем все эти разговоры по полной.
    Главных акционеров Порох также убедил в своей правоте, но после всего выглядел еще более вздернутым и злым:
-Партизан, что ж мне так хреново? У тебя есть кто-нибудь на примете? Какой-нибудь спец по этим делам. Ну, чтобы не трепался нигде.
-Конечно, есть, сейчас созвонюсь, и поедем к нему. Мужик что надо, опытный псих.
-Псих?
-Это я в смысле психиатр.
-Может, он сам приедет? Чтобы я не светился. Его тут точно никто не знает?
-Точно. Это ж Петька Совенко. Не помнишь?
-Петька Сова? Стал психиатром? Так он же всегда вёл себя как конченный псих.
-Такие как раз и становятся хорошими спецами. 

    Петька приехал через час.
-Ого, какой ты мужичара! – восхищенно похлопал он Пороха по плечам, но потом огляделся и сказал:
-Давай поговорим наедине.
-Даже без Коляна?
-Даже без него. Психика – штука хитрая, может незаметно подстраиваться подо что угодно, лишь бы субъект выигрышно выглядел в глазах других, даже друзей. Поэтому следует исключить любые искажающие моменты. Меня ты очень давно не видел, так что я для тебя фактически незнакомец.
-Да…но если честно, ты в детстве таким безбашенным был, что мы все тебя конкретным психом считали.
-Играл я тогда, играл. Люди постоянно играют в игры, неважно, дети это или взрослые. Так что? Начнем?

    После предварительной беседы они договорились о том, что Совенко две-три недели поработает с Порохом плотно, и для этого будет приходить к нему в офис и изучать все раздражающие Пороха факторы, вплоть до освещенности кабинета и шумовой нагрузки. Даже концентрацию запахов замерит, и особо степень электромагнитных излучений от компов, гаджетов и розеток, скрытых в стене. Когда Порох сказал ему, что ничто из перечисленного никогда раньше не раздражало его, Совенко ответил, что все это имеет накопительный эффект и может срабатывать от какого-то совершенно незначительного воздействия по типу точек бифуркации. 
    На том и порешили. Петр Совенко, кандидат психологических наук, имеющий также диплом и аккредитацию врача психиатра, заключил договор с Завьяловым, чтобы не светить Пороха, и приступил к своей работе. Для этого он потребовал разрешения дистанционно наблюдать все, что происходит в кабинете Пороха, все его беседы и общение с сотрудниками, даже производственные совещания.
    В свободное от работы время он протестировал Пороха на стресс, фрустрацию и нервно-психическое истощение, так называемое выгорание, а также заставил пройти обследование на предмет выявления поражения цнс и эндокринных патологий. В завершение Совенко проверил Пороха по опросникам Басса-Дарки, Кеттела, а также провел для него тест руки Вагнера, тест фрустрации Розенцвейга и так называемый тест рисунка несуществующего животного, вместо которого Порох нарисовал корявого слона. После этого, в конце третьей недели своей работы Совенко выдал Вадиму диагноз с обоснованием:
"Пациент испытывает постоянный стресс из-за невозможности осуществить свои скрытые желания, вытесненные в подсознание, по причине чего у пациента наступает разочарование, недовольство и раздражение".
    Порох прочёл это и взглянул на Петьку:
-Ничего не понял, какие еще вытесненные желания?
-Могу я здесь говорить откровенно? У стен тоже уши имеются, – спросил тот.
Порох поморщился, но сказал:
-Пойдем в мою комнату для конфиденциальных переговоров.
    Они зашли в комнату за скрытой дверью, Порох предложил Петьке сесть. Эту комнату Совенко так же видел дистанционно и слушал все разговоры Пороха здесь.
-Итак, вот тебе расшифровка диагноза. Ты влюблен и очень сильно в вашего экономиста-аналитика Ковалёву Светлану Викторовну, но не осознаешь этого.
-Что-оо?! Какая любовь? Да я ее терпеть не могу, она враг всех моих начинаний!
-Я понимаю твою реакцию и вполне ожидал ее. Для осознания некоторых вещей требуется время, а иногда и мужество признаться себе в них. Я не могу даже успокоительных препаратов тебе назначить, ибо зародившиеся чувства невозможно вылечить медикаментами. В основном ты полностью здоров.
-Я знал, что ты псих, но не думал, что настолько! Ладно, деньги по договору получишь полностью, не волнуйся. Но на этом всё.
-Думаю, что уже в ближайшее время ты все же поймёшь, что твоё сознание вытеснило влюбленность как обстоятельство, травмирующее твою гордость и амбиции. Потому что твое состояние говорит о кризисе, стремящемся к разрешению.
-Хватит дурить мне мозги своими заумными речами!
     
    После ухода Петьки Порошин долго думал. И даже решил пока ничего не рассказывать Коляну, от которого почти никогда ничего не скрывал. Его задели слова Петьки об отсутствии мужества признаться себе в том, что… Да о чем он вообще? Какая к чертям любовь?! Вадим в сердцах выпил 30 грамм коньяку и вызвал к себе Ковалёву.
    Не далее как сегодня они основательно погрызлись насчет очередного проекта, который отстаивал Порох, а Ковалева раскритиковала в пух и прах и привела разгромные расчеты в своих долбанутых структурированных таблицах и графиках. Порох ненавидел эти таблицы и графики, потому что ни черта в них не понимал. А злился потому, что Ковалева почти всегда оказывалась права. И зачем только дед настоял, чтобы полгода назад они приняли ее в штат! Модно стало аналитиков при себе иметь, чтоб им пусто было!
    Она вошла со стопой своих бумаг и села за переговорный стол, приготовившись снова объяснять и доказывать. Порох внимательно на нее взглянул и почувствовал нечто вроде озноба. Но потом встряхнулся и сказал:
-Слушай, Света. Мне тут один псих, то есть, психиатр, сказал, что я тебя люблю, но не осознаю этого, и отсюда вся моя раздражительность.
-Психиатр? Ты у психиатра лечишься? Приехали! А при чем здесь я?
-Ну… все последнее время я страшно раздражался безо всякого повода на всё. Злился, сам не знаю на что. Психиатр сказал, что это любовь. И объект моей любви якобы ты.
-А больше он тебе ничего не говорил? Вы оба с ума сошли что ли? Может, ему деньги нужны, и он абы что несёт из-за того, что не находит реальных причин твоей раздражительности?
-Да, я ему почти то же самое сказал. Хотя деньги заплатил. Но знаешь, давай для чистоты эксперимента поужинаем сегодня где-нибудь?
-Зачем?
-Ну, хотя бы помиримся после сегодняшнего. Признаю, что ты где-то права.
-Где-то? Да я во всем права! Меня учили этому, аналитика – это не прикидки, а точная наука!
-Не заводись. Я же признаю твою правоту. Так что насчет совместного ужина?
-Ни за что!
-Ах так? Тогда это приказ! Буду ждать в машине ровно в 19 часов.
    Ковалёва была очень исполнительной, поэтому пришла и села в машину.
-Подчиняюсь твоему диктату, а на деле – произволу. Ты не имеешь права приказывать мне такое.
-Тогда зачем пришла?
-Поехали!
    Вадим хмыкнул и завел двигатель. Изредка поглядывая на нее, он удивлялся тому, что прическа ее в полном порядке. И макияж, и пахло от нее свежестью. Пороху для такого два раза в день душ пришлось принимать. Но такую прическу и макияж, как у Ковалевой, душ основательно подпортил бы. Интересно, как это она так умеет, подумал он.
  В ресторане он спросил ее:
-Абсент пьешь?
-Нет,– ответила она.
-Сегодня пьёшь.
-Опять приказ?
-Да!
-Ты вроде помириться хотел.
-Хотел. Выбирай еду.
    Он заказал абсент Ван Гог и попросил в один фужер сжечь двойной сахар на дольке апельсина – для Ковалевой.
Когда им принесли всё заказанное, Вадим сказал:
-Света, давай выпьем, чтобы сознание раскрепостить. Я и сам ни одному слову психа не поверил. Но ведь он кандидат наук. Не мог же он откровенную ересь в диагнозе написать. Вдруг мы оба не осознаем, как на самом деле относимся друг к другу.
-Если честно, я тебя просто терпеть не могу! Ты твердолобый и упертый как осел. Мне приходится тратить на тебя всю свою нервную энергию.
-Взаимно! Ты – главный враг всех моих проектов. Иногда мне хочется тебя убить.
-Тогда зачем мы здесь?
-Давай, выпьем, раз приехали. Любое дело нужно до конца доводить.
 
    Очнулся Порох в своей постели в три часа ночи. Встал и прошелся по квартире, но никого не обнаружил. Везде был идеальный порядок. Однако возле самой кровати, немного задвинутые под нее, лежали два презера, завязанные в узелки, и пачка влажных салфеток. Несколько использованных салфеток валялись рядом. Он сел и попытался хоть что-то вспомнить. Потом отправил Ковалевой смс: Ты жива?
Она ответила: Кажется.
-Почему ты уехала? – спросил он ее уже по телефону.
-Потому! По-пьяне не считается. Понял?
-Я ничего не помню. Сколько мы выпили?
-До фига. Но я пропускала, за меня ты все допивал.
-А когда мы это… все нормально было?
-Думаешь, я помню? Проснулась и ужаснулась – рядом голый мужик лежит с членом, обернутым влажной салфеткой.
-А ты… тоже голая была?
-Не твое дело! Дай поспать, башка просто звенит.
    Порох поржал, съел на кухне пару котлет из холодильника и уснул сном младенца.

    На работе с утра навалилось как всегда дел выше крыши, но Порох и бровью не вёл, привычно все разруливал и даже улыбался, представляя, как вызовет на ковер Ковалёву. Но когда она пришла, он глазам поверить не мог – выглядела она, как будто провела целый день накануне в спа-салоне, свежая и сияющая.
    Порох заказал два чая в кабинет. Она села с совершенно прямой спиной.
-Чего ты как струна? Расслабься.
-Мы на работе.
-Это приказ!
-Ты теперь все время будешь мне приказывать?
-Не упирайся.