Обида.
Прохор Кузьмич, крепкий старик, отработав первую, ночную смену на зернохранилище, поутру, шёл в сторону правления, шёл жаловаться. Обида жгла душу, - Что же это такое, что я им мальчишка? – Я же плотник – мастер, а ни какой, нибудь там, на побегушках. - Никогда не жаловался, но всему же есть предел. – Что же это он, Егорка, председатель, щенок желторотый, учинил со мной, мать его в душу. Было не хорошо, всё клокотало, такой несправедливости необходимо, решительно, положить конец.
В юности, ещё мальчишкой, отец Прошки, стал брать его с собой на работу, в артель рубщиков, ходили по деревням и сёлам, возводили дома, школы, амбары. Что бы, не лодырничал, не рвал портки зазря, на соседских заборах, да и какой никакой приработок, никогда не повредит семейному бюджету.
Поначалу, Прошку определили подсобником, дёргать гвозди, подкатить бревно, и так принеси – подай. Проша, ловкий на руки и смекалистый головой, стал быстро овладевать ремеслом, рубил хоть в лапу, хоть в обло, хоть ласточкин хвост, понимал толк в породах дерева.
Ещё совсем молодым годами, Прошка перешёл в ранг уважения, так он стал Кузьмичом. В деревне и за пределами, его знали, почитали и уважали.
Шли годы, Кузьмич давно уже на пенсии, заказов совсем не стало, строить стали всё больше из кирпича и прессованной стружки, - Глупые люди, думал он, - Как можно жить в неживых домах.
Дети выучились, разлетелись, а сидеть дома и слушать глупые разговоры жены с соседкой, о квашеной капусте и о погодах, не выдерживали нервы, да и натруженные косточки не давали ночью спать.
– Пойду ка я, на работу определятся, сообщил жене.
Сказано – сделано.
Придя в правление, неслыханно обрадовал председателя,
- Прохор Кузьмич, дорогой ты мой человек, давно ищу такого как ты. – На зернохранилище, позарез нужен человек. – А то, в этом месте, у меня брешь образовалась, работает там всем известный пропойный бобыль Филька, по прозвищу Филин, толку в нём никакого, опять на крыло встал, в общем, в полёт ушёл, когда вернётся неизвестно, а ты дельный, серьёзный, уважаемый, вот сегодня и заступай, выручишь всех нас.
Дома, Кузьмич не без гордости сообщил жене о назначении и оказанном доверии, стал собираться заступать в ночь.
Зернохранилище располагалось на отшибе деревни, придя на место, проводив последних весовщиков и рабочих, закрыл за ними ворота. На площадке, под открытым небом возвышались бунтовые холмы зерна.
Смеркалось, потянуло прохладой, немного постояв, Кузьмич направился в сторожку, ставить чай. Уже подходил кипяточек, как за воротами позвали,
- Филяяя! Выглянув из дверей сторожки, Кузьмич стал приглядываться в сторону ворот, откуда звали.
– Кто там?
- Филяяя, я это, пришла, как ты велел, принесла
– Что за чёрт, что там принесла, направился в сторону ворот.
По ту сторону стояла женщина с садовой тележкой.
– Кто там, чего надо?
– Ой, опешила ночная посетительница, - А, это…, Филин, где?
– Улетел, твой Филин, когда вернётся, не сказывал, чего надо то?
– Да, у меня тут, это, как его, ... замялась женщина, - Мешки остались, Филя сказал, что бы вечерком приходила, и вот это что бы принесла, ... он просил.
Вытащив из пакета бутылочку для показа.
– Что это?
– Ну, он самый, наичистейший.
– Ммм, дааа, протянул Кузьмич.- Ну, ему обещала, так ему и отдашь, чего ты мне ею в морду тычешь? – А, мешки мне тут твои наледь не надобны, иди, забирай.
Отрыв ворота, впустил женщину
– Ну, где они, твои мешки?
– Ой, не знаю, наверное, забыл Филин бестолковый, их поставить. – Что ж делать то, теперь, заскулила женщина.
– Вот, сущая дурра, а сама то, что обезручила?
– А, и то, верно, обрадовалась она.
Взяв с поддона пару мешков, метнулась к насыпи, взяв лопату, стала насыпать в мешок зерно, выходило неказисто.
– Ах ты, коряга, не выдержал Кузьмич. – Дай сюда лопату, держи мешок.
Водрузив мешки на тележку, Кузьмич проводил бестолковую женщину за ворота. Только присел глотнуть чайку, как сторожку осветил свет фар, подъехавшей машины.
– Филькааа, открывай ворота, запускай под погрузку, раздалось из-за ворот.
Впустив самосвал, из кузова которого соскочили бравые ребята с лопатами и мешками, стали проворно насыпать зерно в мешковины.
- Дед, становись под погрузку.
Управившись за час, полтора, водила пожал руку Кузьмичу,
- А ты крепкий Филька, мне про тебя другое сказывали
– Какой я тебе Филька? Прохор Кузьмич, я!
– Да? С недоумением посмотрел на того. – Ну, ничего, ухмыльнулся парень, хлопнув того по плечу.
Изнемогая от усталости Кузьмич, закрыв ворота, в предчувствии выпить чайку, побрёл в сторону сторожки. На столе, не понятно от куда, образовалась двухлитровая банка, с прозрачной жидкостью.
– Совсем с ума сошёл народ, всё бегут куда - то, торопятся, вещи даже забывают.
Присесть не удалось, подъехали два мотоцикла с колясками, стали сигналить. Взбешённый Кузьмич, открыв ворота, предупредил,
- Вот, что ребята, грузить не буду, сами давайте справляйтесь.
– Да как скажешь, сказал с радостью мотоциклист.
И вот, после бурной ночи, Кузьмич шёл отказываться от должности.
– Нашли мальчишку на побегушках, совсем нет ни уважения, ни совести.
