ночам и возвращалась только к утру. И добром это не закончилось. Где-то через год после нашего заточения мне пришлось делать ей аборт. Хотя по тамошним законам это запрещается и считается большим грехом.
Так мы и жили эти четыре года.
Часто мы с ней, оставаясь вдвоем в комнате, мечтали о том, как убежать отсюда, как вернуться к своим. Но как тут убежишь? Во-первых, дом охраняется и нам запрещено выходить за пределы двора. Во-вторых, мы не знали, где мы находимся, и если даже удалось бы улизнуть из двора, то куда идти мы не знали. А если бы и ушли, то нас тут же поймали, и еще неизвестно, чем бы это нам потом обошлось. Приходилось просто терпеть и ждать. Потихоньку стали изучать чеченский язык. Это могло нам пригодиться в дальнейшем
Война близилась к концу. Основные банды-формирования были уничтожены. Началась «зачистка местности». Отряды наших солдат ходили по селениям, заходили в каждый дом и искали боевиков. Дошла очередь и до нашего аула. Помню, как сейчас, утром громкий стук в ворота. Во двор вошла группа солдат с оружием так, человек 10 и начали проверку всех живущих здесь.
Какое же это было счастье! Нас освободили и вернули в Грозный. Правда еще почти месяц шла проверка, прежде чем разрешили мне вернуться на родину. Похоронку на мужа вручать было некому, у папы родителей в живых уже давно не было. Квартира наша в отсутствие хозяев перешла в распоряжение города, и там уже жили другие люди. Деваться мне было некуда, и я поехала в деревню к отцу. Но увы, папы не было уже в живых, дом был заколочен. Мне одной его не освоить. Я оставила свои координаты соседям и вернулась в город.
Через военкомат мне удалось выбить однокомнатную квартиру, выдали денежное пособие за время моего плена. Устроилась работать в окружном военном госпитале. И тут твой звонок, моя родная!
Мать крепко обняла дочь и прижала к себе.
продолжение следует.
