Биографические листки (продолжение)

21
    Среди немногих реликвий в нашей хате – большая икона архистратига Михаила Архангела. Его день – это праздник, которого я ожидал по памяти прошлого года. Так как церковь в Старых Бобовичах сгубило военное лихолетье, верующие собирались у нас. Знобкая слякоть на улице не мешала гостям. Мать мыла полы, окна, скоблила лавку, обметала крылом запек и загнетку, проветривала. Готовила перловую кашу, омлет на большой сковородке, куда, я видел, разбила три яйца, одно из них – с двумя желтками. Тушила бульбу с грибами, варила компот из яблок и сушёных слив. Всё предназначалось для трапезы. На Михайлу холодно и сыро, а у нас тепло и светло.
    Исчезало заоконное сияние скудного солнца. Зажигалась возле иконы свеча, под нею готовилось место для других. Каждая приходящая женщина ставила свою свечу перед ликом святого, облачённого в доспехи, с мечом в руке. Приходили умудрённые жизнью, изредка – и не старые ещё. Им было о ком просить заступничества у воеводы сил небесных, помощника в скорбях, побеждающего молитвами. Я лежал на натопленной печке, подставив под голову ладошки, и смотрел. Котёнок мурлыкал рядом.
    Меня влекли древние слова молитв, их необычное звучание, запах медленно тающего воска и сгорающего фитиля. Вот появилась моя крёстная. Перекрестилась три раза, поздоровалась, поставила свечу. Протянула мне подарок в бумажном пакете. Его я ждал. Приученный к скромным и нечастым вознаграждениям, получал от крёстной роскошь – шоколадные конфеты в красивых обёртках. Не помню, сказал ли я спасибо или нет. Обстановка непривычная, не будничная. Женщины в платках, архистратиг, свечи…
    Она села на лавку; крестилась, когда крестились все. Мне очень хотелось попробовать хотя бы одну конфетку, чтоб узнать, чем на вкус отличается этот подарок от прошлогоднего. И всё-таки терпел, боясь разлада с происходящим перед иконой. Согбенная матушка (так её называли присутствующие), надев очки, читала по старой книге с пожелтевшими листками молитвы. Находившиеся поодаль женщины, слушавшие стоя, повторяли некоторые слова, крестились. Мне казалась служба изнурительно долгой, требующей терпения, внимания. Матушка выполнила подвижнический долг и первой ушла. Остальные пели псалмы. Для меня, ребёнка, который не понимал в них многих слов, дух веры и добра был понятен.
    Трапеза пролетала скромно и быстро, хотя мать изо всех сил старалась как можно лучше угостить пришедших. Их ни много ни мало – битком набитая небольшая хата. Если б не конфеты, я ни за что не дождался бы трапезы, уснув, словно беспечный котёнок. Мать дала мне миску каши. Поел её, после чего и занялся вплотную подарком.
    Я успел узнать: большие радости не каждый день случаются. Конфеты мне понравились, потому что таких не видел ещё и не пробовал. Крёстную воспринимал лучшей из наших гостей в Михайлов день, хотя на деле она была такой же скромной, как и остальные. Праздник научил меня креститься не просто так, а с истовой верой и надеждой.