| «/» |  |
В День Победы Вера Алексеевна всегда плакала…
Последние годы у нее в домике, стоявшем теперь почти в центре деревушки, собирались в основном такие же одинокие, как и она, старички и старушки. Днем, как обычно, их поздравляло начальство, которого, кстати, тоже практически не осталось в Прохоровке. Нет, это была не та знаменитая Прохоровка, где состоялось великое танковое сражение. Это просто небольшая деревенька в среднем течении Волги, неподалеку от Сталинграда, как по привычке называли этот город люди старшего поколения.
Бывшая ранее казачьим хутором, Прохоровка в годы как теперь модно говорить «застоя» стала довольно таки процветающим совхозом. Даже со своей рыболовецкой бригадой и небольшим заводиком по производству горчичного масла. Теперь все это было в прошлом, заводик развалился на их глазах. Молодежь уезжала в поисках работы, а для дачников деревенька была расположена далековато от города. Поэтому Прохоровка тихо, без надрыва и воплей умирала. Как и сотни подобных ей ставших вдруг никому не нужными деревень по всей России.
Вот и сегодня в просторной комнате Веры Алексеевны собрались все те, с кем долгие годы делила она свои радости и беды. Так сложилась ее жизнь, что и сын и дочь проживали теперь очень далеко от родного дома и приезжали в гости нечасто. От предложения переехать к ним старушка всегда отнекивалась. В Прохоровке она была своей, нужной, и вся ее жизнь прошла в этой небольшой деревушке. Здесь она родилась, росла, отсюда двенадцатилетней девчонкой попала сначала в партизанский отряд, а затем и в действующую армию. Про «сыновей полка» написано много, не знаю, были ли вообще «дочери полка»? Но вот судьба маленькой Верочки сложилась тогда именно так.
С партизанами вышло и совсем вроде просто, не как в кино, отряд этот был небольшой, в три десятка местных мужиков и нескольких прибившихся к ним впоследствии солдат армии, отступавшей в те годы уже практически за Волгу. Практически. Но на пути немецкой военной махины встал Сталинград!
Отряд их ничем особо героическим не отличился: несколько нападений на вражеских интендантов, казнь двух полицаев в райцентре. Вот, наверное, и все, причем потери у них были значительные. Немцы все-таки воевать умели. А вот вчерашние рыбаки и пахари как раз не очень. Девочку взяли в отряд, когда из их деревни население угоняли в Германию. Может не столько и угоняли, сколько хотели немцы очистить это прибрежную полоску земли для своих военных нужд. Родителей Веры и ее старшего брата Алексея вывели во двор бывшей школы, и девочка, сама не зная отчего, в ужасе бросилась бежать к крутому обрыву. Там у ребят был незаметный спуск в овраг. Вот она и улизнула.
До вечера просидела там, сжавшись в комочек и вздрагивая от звуков, а потом все же испугалась одиночества, да и темноты она всегда боялась. Поэтому Вера решила вернуться в деревню, к родителям. Но когда маленький, перепачканный глиной, уставший ребенок вышел к околице, деревеньки практически уже не было, догорали последние дома. Тут она испугалась уже всерьез и громко плача побежала прочь от страшной картины, и почти сразу наткнулась на соседа дядю Вову, который и был командиром того самого отряда. Партизаны спешили посмотреть, что же случилось с их родными домами.
Так Вера попала в партизаны. До зимы она помогала по кухне, стирала и ухаживала за ранеными и заболевшими. Старалась, как могла. Бойцы называли ее дочкой. Потом была битва за Сталинград, немцев погнали прочь. Их отряд почти в полном составе влился в действующую армию. Почти - это потому что дядю Вову забрали в НКВД, и о дальнейшей его судьбе никто больше не слышал. Веру сначала хотели отправить в детский дом. Но девочка так усердно помогала в работе санитаркам, что те попросили начальство оставить ее при госпитале. Так одной маленькой нянечкой-санитаркой на войне стало больше. Взрослые пациенты госпиталя и весь обслуживающий персонал очень любили эту маленькую, серьезную хлопотунью-солдатика. Сам начальник госпиталя суровый хирург Капанадзе находил время позаниматься с ней по своей методе. Вот так Вера и прошагала всю войну.
Праздник Победы ее часть встретила в Польше. Вера Алексеевна помнит до сих пор, как счастливо плакали от радости даже безнадежно больные люди. Как было всем им чудесно и радостно в этот день. Какие песни пели. Как стреляли в воздух. Обнимались. Плакали и целовались! Как верилось людям, что уже завтра все вдруг станет хорошо.
После войны, девочку, которой шел уже шестнадцатый год, хотел забрать с собой в Москву тот самый начальник госпиталя. Но Верочка мечтала вернуться домой. Очень. Она верила, что там ее ждут мама и папа, она писала им письма, писала часто, но ответа ни разу так и не получила. Поэтому Вера в очередной раз просто сбежала.
Родина встретила ее пепелищем. Но жизнь все же начинала пробуждаться в Прохоровке, многие сумели выжить и вернуться. Кстати в Германию немцы так никого и не успели увезти. В районном центре, недолго подержав в наспех сооруженном лагере, их отпустили на все четыре стороны. Не до них стало немецкому командованию. Да и кормить, пусть скудно, немцы их не желали. Вот и побрели прохоровчане потихоньку обратно домой. Еще не зная, что идти им особо некуда. Семья Веры так и сгинула где то во время этого перехода. Немногие из тех, кого она сумела расспросить, толком не помнили где и когда отстали они от общей массы. Так никогда больше и не узнала она о их судьбе. Сколько не посылала писем, запросов, обращалась даже в появившуюся позже телепередачу «Ищу тебя». Бесполезно. Жила Вера с надеждой и верой, что отыщутся их следы…
Так как выучиться по настоящему она не успела, то работала тогдашняя Верочка на ферме. Хорошо работала. Замуж вышла, детей родила. Вырастила. Муж ее Федор был намного старше ее, фронтовик, был тяжело ранен, но работящий. Жили они, как многие живут, все было, и плохое и хорошее. Детей вырастили, выучили, уехали они, далеко уехали. Дочь теперь так и совсем в другой стране живет. Сын далеко на Севере. Хотя раньше была одна страна, большая. Федор умер в семидесятых, осталась Алексеевна одна. Работать продолжала, сколько могла, до заведующей молочной фермы дослужилась Вера. В далеком уже 1985-м году ее все-таки наградили орденом «Отечественной Войны», военком расстарался. По тем пожелтевшим бумажкам, что у нее сохранились, выправил все необходимые документы. Так что звание ветерана Вера Алексеевна носила заслуженно.
Вот и сидели за праздничным столом старушки, принаряженные в свои лучшие ситцевые платьица. Кавалер на всех был один. Конюх бывший, Алексей. Он был помладше. Войны не помнил, но исправно танцевал со всеми по очереди. Пели, плакали, выпивали, утешали друг дружку. Все как всегда - делились заботами, рассказывали о внуках и правнуках, и снова плакали. Вера Алексеевна очень рада была гостям. Хлопотала, подкладывала, подливала. Хотя и очень болело сердце. Почему то вспоминалась семья, мать, отец, брат, и такие родные лица детей и мужа. Сидели гости недолго. Все понимали: возраст, да и свет в деревне последнее время что- то шалил. Часто отключали по вечерам. Поэтому все разошлись засветло. Обещали навестить хозяйку поутру и помочь с уборкой. Не обманули подруженьки, пришли…
Вера Алексеевна лежала на высокой кровати в своем нарядном платье, даже не сняв с головы пеструю косынку.
В ее сухонькой, изработанной и выглядевшей уже снова детской, сморщенной ладошке была крепко зажата ее единственная награда. Орден, которым ее наградила страна. А в уголках глаз блестела казавшаяся живою слеза…
Вечная Вам память, Вера Алексеевна, и земной поклон!
|
