Сдаюсь

Я не знаю, зачем бороться
И зачем кричать.
Не знаю, зачем я здесь
Поэтому я сдаюсь. Сегодня.

Linkin Park


1.

  Я очнулась в больнице.
  Здесь тихо. Это первое, о чём я подумала. Тишина вокруг. Какая-то… умиротворяющая.
  Я бы подумала, что умерла, если бы не медсестра рядом.
  …лучше бы умерла…
  - Уже проснулась,- она подошла ко мне.
  Язык почти не двигался.
  - Молчи. Тебе лучше тихо лежать. Просто моргай. Один раз нет. Два раза – да. Ноги чувствуешь?
  Я попробовала пошевелить пальцами ног. Не выходит. Ощущение, будто ноги отлежала. Да так, что не чувствовала вообще. Будто их нет.
  Одно моргание.
  - Ни правая, ни левая?
  Я два раза моргнула.
  - Руки?
  Левая не шевелится. Хотя стоп! Немного есть. С правой сложнее. Точнее – вообще ничего.
  Один раз.
  - Левая?
  Два раза.
  Она даже удивилась.
  - А правая?
  Одно моргание.
  - Лежи тут, я сейчас. Ой, извини,- она выдавила жалобную улыбку и ушла.
  Белый потолок.

0.

  Я вспомнила отца. Как мы садились в машину. Как собирались к речке. Искупаться.
  Тогда я ещё ходила. И видела его в последний раз.
  Он улыбался. Даже один раз, шутя, пронёс на руках. Мы собрали вещи и сели в машину. Он обещал дать мне порулить за городом. Я уже через два месяца должна была учиться на права. А через три отпраздновать девятнадцатый день рождения.
  Всё к чертям.
  Авария на дороге. КамАЗ, выехавший из-за поворота. Точнее, из леса. Словно с неба свалился. Ну, или из ада.
  И протаранил левый бок.
  Не нужно быть гением, чтобы понять судьбу водителя.

2.

  Я плачу уже третью ночь.
  Медсёстры этого не видят. Им это не нужно.
  Голова раскалывается. Любая мысль даётся с трудом. Каждую ночь я думаю, что слёз больше нет.
  И каждую ночь я ошибаюсь.
  Левой руке стало лучше. Я сжимаю ею простыню каждую ночь. А на ладони остаются кровавые полумесяцы, когда я сжимаю кулак.
  Мне страшно просыпаться. Эта реальность уже кажется чем-то запредельным, иным. Будто все живут в другом измерении.
  И мне по-прежнему страшно. Моего отца больше нет. Мать пьёт четвёртый год. Из родственников только тётка, которую я видела в тринадцать лет.
  Уже четвёртую ночь я не сплю.

3.

  - К вам тут пришли,- у медсестры улыбка на лице. Я не знаю, как её зовут. Да и надо ли?
  У неё чудесные русые волосы, изумрудные глаза, очень аккуратный нос и тонкие губы, которые она красит не ярким красным цветом губной помады.
  У неё красивые ноги. И она правша.
  Я её постоянно разглядываю. Мне нечего больше делать.
  - Маша!
  Две мои подруги. У каждой по белому пакету в руках. Продукты и прочая белиберда.
  - Только недолго,- сказала медсестра и ушла, цокая каблучками.
  - Как ты себя чувствуешь?
  - Прекрасно,- я улыбнулась. Это как цирк – каждый приходит в больницу навестить людей, и хочет увидеть выздоравливающих. Не больных, а выздоравливающих. Поэтому улыбайся, дурень, они этого хотят,- вы как?
  - Да мы нормально. Тебе привет от всех наших. От группы.
  - Спасибо.
  - Тебе.. Ты знаешь?..- Ира осторожничала с вопросами.
  - Да,- ответила я. Печали не было. После недели слёзы льются даже во сне. После двух – только печаль. Потом – пугающая пустота. Ничего внутри.
  Рита присела на край кровати.
  - Вы с пакетами мимо проходили?- спросила я. Хоть как-то снять печаль с их лиц.
  Ира улыбнулась:
  - Нет, что ты. Мы всё тебе… Йогурты, фрукты.
  - Карты?
  - У вас можно?
  - Нет. Но правила созданы для того, чтобы их нарушать.
  - В следующий раз,- сказала Рита,- в следующий.
  Она коснулась моей правой руки и тут же отдёрнула кисть. Затем виновато опустила голову.
  Я не почувствовала ничего. Вообще.
  - Сворачивайтесь,- пришла медсестра,- ей сейчас это немного вредно.
  - Общаться?
  - Именно.
  Она чуть ли не силой выпроводила х за дверь под крики «мы ещё придём».
  - Хорошие у тебя подруги,- сказала она.
  - Точно. Хоть с кем-то везёт.
  - Не говори так. Лучше вот, апельсин съешь.
  - Очень смешно.
  - Я почищу. Если поделишься,- она улыбнулась.
  - Можете взять. Я все всё равно не съем.
  - Договорились.
4.

  - Тебя тётя заберёт.
  - Тётя?!
  -  Ну да. Других родственников у тебя ведь нет. Поживёшь у неё.
  - Может, не стоит?
  - Стоит. Должен же за тобой кто-то ухаживать.
  Медсестра как всегда улыбалась. Сейчас она вновь чистила мне апельсин. За этот месяц меня много раз навещали. Поэтому апельсинов было завались.
  Она протянула мне его, разделённый  на дольки.
  - Спасибо.
  Секунду мы ели молча.
  - Тебя уже через два дня выписывают.
  - Хотите сказать, что будете скучать?
  - Да.
  - Что во мне особенного?
  Медсестра замерла, держа дольку апельсина у рта.
  - Все мы особенные,- сказала она.
  - А я?
  - И ты.
  - Чем? У меня не работают ноги! Правая рука не двигается! Чем?
  - Успокойся.
  - Я пропустила похороны отца! Он умер на моих глазах! Чем я особенная? Я шнурки больше в жизни никогда не завяжу! Такая мелочь, а я не смогу её сделать. И я особенная?! Чем?
  - Может, ты сама должна понять?
  - Я уже ничего не пойму! Сколько ещё проживу?
  - Столько, сколько и все.
  - Я не все! Я не нормальные люди. Хренов инвалид. Я любила бегать. И была правшой. Ела сама.
  - Успокойся.
  - Я спокойна. Уже спокойна. Вы будете плакать, если я умру?
  Она помолчала перед ответом:
  - Да.
  Я же не ответила.

5.

  Инвалидная коляска. Действующая лишь левая рука. Меня по улице катит тётка. В квартиру отца. Теперь уже в её квартиру.
  - Спать ты будешь в своей комнате. Я там ничего не меняла. Убралась в квартире, и всё. Я накупила прописей, ручек, карандашей. Ещё торт испекла. И кокос купила. Ты ведь их любишь.
  - Я люблю грейпфруты.
  - И их куплю. У вас хорошо, лифт работает. Я вещи свои почти все перевезла. Буду готовить.
  - Тёть Кать.
  - Да?
  - А я особенная?
  - Конечно особенная.
  - А чем?
  - Ты выжила.
  - И что?
  - Ну… Смотри, мы приехали. Сейчас зайдём внутрь, примешь ванну. Скучала по ванне? Я тебя помою, переодену, будешь как новенькая.
  - Уже никогда не буду,- тихий шёпот вместо слёз.
  - Что?
  - Да это я так. Отца вспомнила.
  - Царство ему небесное.. там ему спокойнее Будет.
  - В смысле?
  - Ничего,- она погладила меня по голове,- ничего.

6.

  Всё тот же белый потолок. Даже в ванной. Она медленно наполняется горячей водой. Я лежу одна. Тётка вышла. Ноги не двигаются. Правая рука тоже.
  Левой я поворачиваю правую и смотрю на шрам. Один единственный. Хотя по логике должна была пострадать левая. Но на ней лишь царапины. А тут шрам.
  Я даже помыться нормально не могу.
  Я закрыла глаза и погрузилась под воду. Когда я ходила на плавание, то мы часто так делали – задерживали дыхание и погружались. Парили.
  Так же и сейчас. Но всплывать мне не хотелось.

7.

  - Что ты с собой делаешь? Такая красивая, умная. Глупости какие удумала!
  Тётка выбросила все мои таблетки в ведро.
  - Ты с ума сошла? Травиться удумала! Посмотри на себя в зеркало.
  И я смотрела.
  Девушка в коляске.
  Тёмные волосы. Голубые глаза. Аккуратные черты лица, которые портят два шрама на левой щеке. Они маленькие, но заметные.
  Девушка в коляске.
  Одетая так себе. В первое, что попадётся. Точнее, что попалось. Правая рука, лежала на ручке коляски. Левая проводит по волосам.
  Девушка в коляске.
  У которой в глазах на долю секунды промелькнула надежда.
  Или ей показалось?

8.

  Народу собралось и вправду много. Все мои подруги. Трое друзей.
  Ни одного родственника.
  Телефон засыпали поздравлениями.
  Один из моих друзей поднял стакан и встал из-за стола:
  - Сегодня у моей… у нашей подруги день рождения. И я хотел бы ей пожелать удачи, счастья, любви найти, а то что ты одна да одна. Как я тебе, например?- он улыбнулся.
  - Ой, сиди уже,- сказала Ира,- Маш, мы тебе покрасноречивее найдём.
  Все чокнулись бокалами и выпили.
  Тётка была у подруги. Мы собрались в зале.
  - Ребят,- сказала я, и все тут же замолчали,- извините, что не говорю тост стоя, но всё же. Знаете, я не ожидала, что придёт так много народа. Что многие меня поздравят. Что вы меня помните ещё. Это будто даёт надежду,- я вытерла слезу, и шёпотом добавила,- заставляет верить, что ты особенная.
  - Маша.
  - Что?
  - У тебя правая рука шевельнулась.
  - Показалось.

9.

  Это не сон.
  С каждым днём всё ужасней. Осознание реальности. Это не сон. Не будет пробуждения.
  Я уже не пытаюсь умереть от таблеток. Посидела на форумах за компьютером и почитала о людях.
  «Хочу умереть. Скажите как?»
  Идиоты. Привлекают к себе внимание. Пупы земли. Обычные серые люди, пытающиеся выделиться красным на фоне мира. Не получается.
  И не и не пытаюсь умереть таблетками. Глупо и некрасиво. Как и повесится. Как и утонуть. Некрасиво и просто.
  В смерти должна быть красота.
  Теперь я очень хочу этого.
  Вчера я ложилась спать, и слышала, как тётка говорит за дверью по телефону.
  Её слова…
  … о том, что я лишь обуза. Балласт. Ничтожество, не способное ни на что. Серое пятно её жизни.
  … о том, что я овощ. Без движения. Без мыслей. Глупое существо.
  … о том, что хочет моей смерти. И даже возможности этому поспособствовать.

10.

  Сегодня у меня пошевелилась правая рука. На секунду.
  Я на кладбище. На могиле отца.
  Когда я вспоминала наши счастливые моменты, рука и пошевелилась. На секунду. Будто бы я действительно какая-то особенная, раз выжила.
  Просидела напротив него около часа. Молча. Кладбище на холме. Холм высокий. С него видно закат.
  Как-то я видела закат. Мы тогда сидели всей семьёй на пикнике. У воды. Он был очень красивый. Медленный, жёлтый. Никакой красноты. Будто тепло семьи. Мы тогда сидели обнявшись.
  Теперь всё иначе.
  Я планирую встретить закат. Последний. А затем подъехать ближе к краю холма…
  Медленным темпом я поднималась на холм. Толкать одной рукой коляску довольно сложно, благо на вершину хорошая дорожка.
  И там я была не одна.
  - Тоже решили встретить закат?- спросил мужчина.
  Впалые щёки и щетина. Карие глаза, которые и не сразу заметишь. Он сидел на земле.
  - Да. Раньше редко получалось.
  - А я каждый день так. Прихожу сюда и смотрю на него. Знаете, и он почти всегда разный.
  - Это же закат.
  - Не просто закат. Закат каждого дня. Индивидуального. Особенного дня. У каждого свой закат. Будто… на все дни.  Воистину, создатель ещё тот живописец.
  - У вас здесь кто-то?..
  - Жена. А у вас?
  - Отец.
  - Сожалею.
  - Мне тоже жаль вашу жену. Давно это случилось?
  - Неделю назад. Она медсестрой работала. Знаете, апельсины до жути любила,- он улыбнулся,- постоянно ей их покупал. И сок апельсиновый. Всегда улыбалась. У неё чудесные глаза были. Изумрудные. Будто два красивых камешка. И взгляд добрый такой.
  - А как её звали?
  - Настя.
  - Красивое имя.
  - Мне тоже нравится. И почти каждый день я хожу сюда. Все мои мечты полетели коту под хвост. Мы мечтали о ребёнке. О школе для него. Она хотела его музыкантом сделать. Скрипачом. И всё,- он опустил голову,- я верил, что любое событие не случайно. Но это для чего? Почему она? В мире столько наркоманов, алкашей. Она людям помогала. Все её хвалили. И что теперь? Ничего. Пустота.
  - Изви…
  - И я каждый раз прихожу сюда. Смотрю на закат. И хочу прыгнуть. Но каждый раз думаю, что что-то должно измениться. Стать другим. Ни хрена. Жизнь слишком странна.
  - Что бы вы ей сказали, если бы?..
  - Что она дала мне веру. В то, что я какой-то…
  - Особенный?
  - Именно. Она давала эту веру пациентам. И мне доставалось чуть-чуть. Сейчас