Окаменелые сердца, или Медуза Горгона, ч. 2, гл. 14

                  Глава четырнадцатая.

  Как и Рифкат Загидуллин, директриса Дома престарелых Регина Викторовна Сатанова была, как я уже упоминал, крепкой, весьма высокой солидной женщиной. Верхняя часть ее туловища с немного нависавшими грудью и животом была гораздо меньше нижней ее части, которая выделялась стандартно длинными, тонкими и красивыми ногами. Лицо Регины Викторовны вовсе не говорило о ее простоте и доброжелательности, как у Рифката Исмаиловича, оно было надменно, но часто менялось, скорее, искажалось в зависимости от того, кто сидел или стоял перед ней. Высокий лоб, живые заинтересованные глаза говорили об уме, тонкий нос, полные губы – о чувственности, но вылеплены на лице они были довольно грубо, хотя и гораздо выразительнее, чем у Рифката, поэтому и грубее..
  С детских лет она была любимым ребенком в семье, брат ее, мальчишка-сорванец, ни в какое сравнение не шел с ней ни в глазах домашних, ни в глазах друзей и близких ее родителей. «Региночке» не было отказа ни в чем: она часто была недовольна исполнением своих желаний, капризничала, и папа и мама порой полсуток за счет рабочего времени рыскали по магазинам, чтобы найти именно то, что хотела немедленно получить их возлюбленная дочка. Чаще всего она просила то, что видела у других, потому что уже в 5-6 лет ее детское, нежное сердечко начало испытывать бешеную, черную зависть к людям, которые имели то, что не имела она.
  - Мама, это не та кукла, которую я просила!...
  - Почему же доченька: ее так же зовут Лялей, у нее такое же красно-желтое платьице, тот же синий большой бант на головке, как и у куклы Марины?...
  - Не-е-е-т, не та-а-а!... – заканючила Света: - У Марины Лялечка в белом платьице и с красным бантиком на голове!!...
  - Доченька, милая, неужели это имеет такое значение для куклы: я спрашивала продавца: это действительно Лялечка за 51.89, какую покупала мама Марине, я 10 магазинов объездила, чтобы найти ее.
  - Не-е-е-т, не хочу-у-у… таку-у-ю!!... – Света закричала и заплакала. – Мне нужно как у Марины!!
  Куклу раздевали и всей семьей наряжали так, как была наряжена кукла Марины, и только после этого без комментариев отдавали Региночке. Она, с надутыми губками, сначала придирчиво осматривала ее и, только окончательно решив, что у нее настоящая копия куклы Марины, милостиво соглашалась принять ее.
  Школа, институт, работа, как и у Рифката, не вызвали в жизни Регины серьезных проблем, так как она тоже ничем и никем в жизни серьезно не увлекалась. Родители, используя связи, а также давние знакомства своих отца и матери, медиков, помогли дочке выучиться на врача-лаборанта санитарно-эпидемиологической станции, от которого требовалось регулярно проводить анализы окружающей среды, что, казалось им, было несравненно легче и безопаснее, чем лечить больных людей.
  Еще в старших классах школы Регина заметила, что она чувствует себя намного выше окружающих ее учеников и преподавателей, более того, она смогла понять, что в этом немалую роль сыграли ее родители и близкие, которые исполняли и исполняют все ее желания. Чувство превосходства нельзя скрыть, и оно нередко оскорбляло тех, от кого Регина ждала наибольшей себе пользы, и разрушало отношения с ними. За высокомерие и связанную с ним наглость ее возненавидела учительница химии, а уж от нее-то Регине обязательно нужна была пятерка в аттестат, если она собиралась стать врачом-лаборантом. С другими учителями тоже сложились напряженные отношения, а от них Регине тоже нужны были хорошие оценки.
  Делать было нечего, и Света стала покорно выслушивать весь этот, по ее мнению, «словесный понос», который учителя злорадно выливали на ее голову, соглашаться с ними, с трудом скрывая удушливую злость, презрение и ненависть.  «Разобьем голову гордячке о полено нашей справедливости» - сказала «химичка» «математичке» с такой бешеной злостью, что Регина услышала ее слова из дальнего конца коридора и навек запомнила. Наступая себе на горло, корчась от удушливой боли попранной гордости в День 8-го Марта, Света подарила этой «стерве» от химии духи “Yves Saint Laurent Y”, аромат от известного французского парфюмера Ив Сен Лорана. Оставшись одна в своем кабинете, «химичка» открыла явно дорогую по цене коробочку, прочитала русскую инструкцию и почувствовала раскаяние за свою тупую ненависть к своей ученице.
  Регина заставила себя проще общаться с одноклассниками, даже «унизилась» до того, что завела себе «друзей» среди самых уважаемых среди учителей и администрации выпускников – уважение к ним передавалось и ей. Конечно, дружбой такие отношения назвать было трудно: здесь на первом месте был расчет, разум, а не сердце, которое за ненадобностью постепенно  уходило от Регины все дальше и дальше, окаменевало и мало отвечало на искренние порывы окружающих ее людей.
  , Тем не менее, Регину считали, как и она сама себя, чувствительной, даже сентиментальной девушкой. Уже тогда она привлекала своей плотской красотой и свежестью, и молодой, белокурый парень, похожий на Сергея Есенина, посвятил ей стихи на день рождения, после чего стал ее ближайшим другом. Слушая посвященные ей вирши, которые Петя писал почти каждый день, Регина думала о том, что у Вероники, с которой она недавно сошлась, другом был «лучший» парень в их классе: Вениамин. Как и Петя, он тоже был обаятелен, но только совсем по-другому. Если Петя казался всем малозаметным, почти ребенком, то Вениамин уже был личностью, мужчиной, обращался с людьми свободно, порой нагло, но это его не портило. Все знали, что он сын внезапно разбогатевших родителей, что у него уже сейчас есть все, что нужно нормальному современному человеку, даже отдельная квартира и новенький «мерседес». Все знали, что к нему приходит масса репетиторов и поступать он будет не в платный доморощенный российский институт, который ради престижа именует себя университетом, а в университет настоящий, заслуженный, Кембриджский. А ведь Регина была красивее, ярче Вероники, умнее, в конце концов. И как когда-то в детстве Регина загорелась желанием приобрести то, чего у нее нет, куклу Марины, так и теперь она вся устремилась к одному: иметь своим парнем Вениамина: Вероника его недостойна.
  Регина знала, что у Пети не было ни богатых родителей, ни связей, поэтому честно сказала ему, чтобы он никогда не стремился к настоящей близости с ней, тем более к будущему браку, а рассчитывал только на чисто дружеские отношения. Да, он ей очень и очень нравится, она даже порой видит в нем своего будущего мужа, но…. увы: все в этой жизни построено на деньгах и мат. положении, а у них, у обоих, нет ни того, ни другого.
  Человек предполагает – Бог располагает: обаяние Пети, его стихи и горячее неравнодушие к Регине сделали свое дело: хотя и не  пробудилось ее отжившее сердце, но теперь, по долгой привычке, она уже не могла обходиться без своего поклонника.  Он, его чувство, постоянные внимание и помощь были ей нужны везде и во всем, они стали ее потребностью, необходимостью.
  Регина поняла это и возненавидела как саму себя, так и Петю за свою такую непростительную слабость. Эта ненависть помогла ей наступить на горло как себе, так и своему другу, когда она со слезами на глазах, но твердо и решительно поблагодарила любящего человека за его стихи и дружбу и сказала, что для нее начинается новый жизненный этап, так как она, кажется, полюбила другого. Петя вознегодовал, чуть не расплакался, но, когда увидел жесткую пустоту ее глаз в ответ на свои искренние и страстные признания, понял, что он для нее всегда был чужой.
  Все это не прошло бесследно для окаменевающего сердца Регины, которое теперь, окованное обманом и расчетом, позволило ей своей бесчувственной твердостью почти нахально пригласить Вениамина на дачу родителей и там без всяких обиняков отдаться ему, заверив в своей любви и верности. Теперь Регина, гуляя под руку с Вениамином, злорадно смотрела на свою бывшую подругу Веронику, которая стала отныне предметом насмешек и издевательских сплетен.
  Шло время, закончились выпускные экзамены, и Регина танцевала с Вениамином на выпускном вечере. Как родную, он прижимал ее к себе, обещая, что возьмет ее с собой в Англию, когда будет поступать в Кембриджский университет, что они всегда, всю жизнь будут  вместе душой и телом. При этом Регина упрашивала его остаться в Кембридже, в Англии, а не возвращаться в «немытую Россию», так как они с ним достойны лучшей участи, чем влачить нищенскую судьбу российского дипломированного специалиста.
  И вот такую, теплую, разнеженную от мечтаний в объятиях богатого, «лакомого» друга, медленно движущуюся под звуки бешено рвущейся американской музыки  Регину вдруг, как удар судьбы, остановила тяжело упавшая на ее плечо рука:
  - …Вас, кажется, Региной зовут?..  –  другая рука лежала на плече Вениамина.
  - Да…. - дрожащим голосом ответила Регина, будто неожиданно облитая ледяной водой голоса женщины.
  - Я мама Вениамина и забираю своего сына домой: время сейчас позднее, Вениамину надо выспаться: завтра он работает с двумя репетиторами: по английскому и математике. 
  - Мама! – вскричал Вениамин. – Ведь выпускной бал: он бывает раз в жизни, а ты хочешь его прервать… уничтожить…. и ведь боль от этого останется на всю жизнь.
  - Ничего, ничего, у тебя впереди будет еще выпускной СТУДЕНЧЕСКИЙ бал: вот на нем ты останешься до конца! А сейчас надо готовиться в Кембридж, не забывай: ты один из всех выпускников поступаешь туда…. за тебя заплачены огромные деньги, и не дай Бог тебе провалить туда приемные экзамены!
  - Мама, ну что может случиться из того, что я недосплю, водку же я пить не буду!!
  - Еще бы ты пил!! Все, заканчивай, прощайся со своей подружкой – и домой марш! Кстати, тебе два раза Вероника звонила, ловелас!
  Вениамин смущенно улыбнулся, извинился перед Светой и пошел за матерью домой, учить английский и математику.
  И тут в Регине что-то оборвалось, лопнуло, как натянутая гитарная струна: «Значит, он и с Вероникой по-прежнему встречается, значит, он меня не любит, тем более, позволяет матери отобрать у меня единственный на всю жизнь выпускной школьный вечер, который я могу провести только с ним – значит, он меня может предать в любую минуту ради своих интересов».
  Дальше стало еще хуже: мать Вениамина перед его отъездом в Кембридж запретила вообще ему видеться с друзьями, лишь на короткое время он забежал к Регине, часто выглядывая в окошко и боясь появления родительницы, так как ушел без ее разрешения. Его сердце тоже хладело и окаменевало, последний раз перед отъездом он пришел к Регине в очень деловом настроении, без всяких объятий и поцелуев, говоря, что костьми ляжет, но сдаст экзамены на отлично, пусть она верит в него. А когда Вениамин ушел, Регина в окно видела, что его внизу поджидала Вероника.
  Было больно, очень больно, как будто в грудь и горло налили расплавленный металл, но взрыва, бурного выражения чувств и отчаяния не было. Ничего особо заметного для близких и родных в Регине не произошло: она лишь крепче сжала свои вылепленные сердечком губы, которые превратились в узкую полоску на лице. Оно приняло теперь холодное, равнодушное ко всему выражение, и походка Регины изменилась,