Незаконченная притча. Глава 11. Людмила.

 
Аля Хатько и Олег Вайнтрауб.

И вот теперь с новой служебной книжкой он отправляется в увольнение. По субботам в студенческих клубах институтов проходили вечера отдыха с танцами. Обычно курсантов на такие вечера пускали неохотно, но в клубе Педагогического института, который негласно считался «девчачьим» им всегда были рады. Вот в такой клуб и отправился Герман. Когда он вошел в зал, там уже гремела музыка и в центре зала вертелось несколько пар. Чаще девочка танцевала с девочкой – «Шерочка с Машерочкой». Парней было совсем мало.  Среди танцующих заметил еще пару курсантов с других училищ.
Разведали халяву, - глядя на них, подумал Герман.
Огляделся вокруг, оценил обстановку. Много студенток стояли у стен, глядя на танцующих. Никто их не приглашал. Среди них было много очень красивых девчонок, но по опыту знал, что с такими больше мороки, цену себе они знают, и ломаются долго. Поэтому выбрал не девушку не очень красивую, полноватую, но очень сексуальную. Именно такие ему больше всего нравились. Как говорили курсанты: «Есть за что подержаться». Пригласил ее на танец. Девушка пошла охотно. Во время танца разговорились, познакомились. Девушку звали Людмилой, училась она на третьем курсе. Во время знакомства Герман едва не проговорился, чуть не назвал свое имя. Назвался Андреем. Танец закончился, он проводил Людмилу на место, а когда прозвучал новый танец, пригласил ее снова. Дальше весь вечер они танцевали вместе. Девушка оказалась веселой, разговорчивой. Вместе им было весело и интересно. По ней было видно, что она явно рада новому знакомому. Вечер подходил к концу, и увольнение заканчивалось. Опаздывать было нельзя, иначе в следующий раз нескоро получишь увольнительную. Пришлось извиняться перед ней, что не сможет проводить ее домой. Договорились встретиться в следующий раз, когда будет у него увольнительная. Предупредит ее по телефону. У хозяйки, у которой она снимала комнату, был телефон.
В следующий раз они встретились днем в воскресенье. Решили погулять в парке Горького, покататься на аттракционах, сходить в кафе. Уже ближе к вечеру нашли укромное место на скамейке у пруда. С трех сторон скамейку окружали густые кусты сирени.
Сидели рядом на скамейке о чем-то весело болтая. Герман ненавязчиво приобнял Люду. Не почувствовав сопротивление, стал действовать решительней. Обнял покрепче, стал нежно целовать вначале в щечку, в шейку, а потом и завладел ее губами. Она отвечала робко, неумело, но потом вошла во вкус. Целовались долго. Во время поцелуев Герман уже начал через платье трогать ее грудь. При этом она подавалась вперед, как бы подставляя грудь для большего контакта. Он осмелел, и уже положил руку ей на бедро под юбкой. Но тут она решительно брала его руку и отводила в сторону.
Целочка еще, - подумал парень. – ничего, постепенно уломаем.
Дальнейшего развития их отношений в тот день не произошло. Он успел до конца увольнительной проводить ее домой. Теперь он знал, где она живет.
В тот год конец сентября выдался дождливым. Дождь шел в то воскресенье, когда Герман с Людмилой договорились встретиться.  Не позвонив даже, решил навестить ее дома. Она не ожидала его и  появление стало для нее неожиданностью. Девушка не была собрана и встретила его в домашнем халатике и с полотенцем на голове, только выйдя из ванной. Она смутилась, но он ее успокоил, сказав, что она нравится ему в любом виде.
Кое-как она привела свои волосы в порядок, но переодеваться при нем не рискнула, так и осталась в своем коротеньком домашнем халатике. Комнатка, которую она снимала, была крохотная. В ней едва помещались кровать, небольшой стол, книжный шкаф, который приспособили под шифоньер, где находилась ее одежда, и один стул. На этот стул она и усадила своего гостя, а сама села напротив на кровать, постоянно придерживая на коленях полы халата, которые, как назло, постоянно распахивались при каждом движении, открывая взору юноши ее соблазнительные бедра. При этом она постоянно смущалась, а он не мог себя никак заставить не смотреть на них.
Тогда он решительно поднялся и сел рядом с ней, продолжая ранее начатую беседу. Рассказывал ей что-то смешное, она от души звонко смеялась, а он как бы в шутку, по-дружески приобнял ее. Она не возражала. Так некоторое время сидели обнявшись, потом он крепче прижал ее к себе, носом зарылся в ее волосы. От них приятно пахли свежестью и каким-то шампунем. Едва стал касаться губами ее щеки, шеи, а потом завладел ее губами. Так они долго целовались. Сидеть в полу оборота, друг к другу было не очень удобно, поэтому он опрокинул ее на спину и сам навис над ней, покрывая поцелуями ее шею и, расстегивая верхние пуговицы халата, опускаться все ниже. Расстегнув очередную пуговицу, он добрался до ее грудей. Пред ним открылась чудесная картина в виде юных девичьих грудей второго размера с уже торчащими розовыми сосками. Она пыталась сопротивляться, вцепившись руками в его плечи, стараясь оттолкнуть. Но это его не остановило, он стал жадно целовать ее груди, ловя губами нежные соски. Дыхание ее стало глубоким и прерывистым, руки безвольно опустились. А это ему было только и нужно. Расстегнув последние пуговицы, он обнажил ее полностью. Теперь он целовал ее плоский живот, опускаясь все ниже, стал целовать ее бедра, все больше возбуждаясь. Его захватило страстное желание обладать ею. Перед ним уже лежала обнаженная девушка.
Но …
Надо учесть то, как он был одет. На нем была гимнастерка, подпоясанная армейским ремнем, которая снималась только через голову, брюки-бриджи, заправленные в хромовые сапоги. Чтобы осуществить задуманное, нужно было раздеться. Для этого нужно было время. Соскочив с кровати, он стал лихорадочно раздеваться. Как назло, сапоги долго не снимались, поясной ремень никак не расстегивался. Конечно, в общем то он уложился вовремя по команде «Отбой», но момент был упущен. Девушка запахнула халат и села.
- Не надо, Андрюша…
Он так и застыл с брюками в руках, и стоял перед ней в бледно-голубой застиранной майке, и таких же застиранных синих трусах, которыми тогда снабжали всю армию.
Кстати, это нижнее армейское белье, в первую очередь,  и выдало американцам присутствие русских на Кубе. Брат, проходивший там службу в 1962 году, рассказывал, что перед отправкой их на Кубу всех снабдили гражданской одеждой вплоть до шляп и галстуков, а про белье забыли. И когда уже на Кубе на утро вывели их на зарядку, с летающих над Кубой, как у себя дома, американские гражданских легкомоторных самолетов заметили людей в синих трусах и голубых майках. На следующий день в прессе появилось: «Русские на Кубе!»
И что оставалось Герману делать? Так у него и ничего не получилось в этот раз.
Только через две недели ему удалось получить увольнительную в субботу до поверки в воскресенье. На этот раз он предупредил Людмилу о встрече. Они вечером сходили в кино, немного погуляли, а потом он пошел ее провожать домой. Она очень удивилась, что он в этот вечер не торопится в училище. Он ее успокоил, что свободен до вечера в воскресенье, поэтому на ночь он останется у нее и готов спать даже на полу на коврике.
Шла уже вторая половина октября, в домах начали уже топить. В ее комнате было довольно жарко, и он уже заранее снял не только шинель и сапоги, но и гимнастерку, оставшись в брюках, майке и босиком. Она заставила его отвернуться и переоделась в свой неизменный домашний халатик.
Еще по дороге домой они зашли в гастроном и там купили в отделе полуфабрикатов котлеты и гречку. В винном отделе он купил, в нарушение приказа, бутылку Рислинга. Дома Люда пожарила котлеты, разогрела гречку, и они устроили себе шикарный ужин с вином. Вино было хотя и легкое, но в головах у них уже зашумело. Засиделись они до полуночи. Пора было уже и ложиться спать, но никак не решались к этому приступить. Конечно, ни о каком коврике и речи не могло быть. Кровать была одна, на ней нужно было устраиваться вдвоем. Наконец она решилась.
- Андрюша, ты сходи пока в душ, а я сменю постель.
Вернувшись из душа, он застал ее уже лежащей в постели. На ней была ночная рубашка. Раздевшись до трусов, выключил свет и нырнул к ней под одеяло. Она, повернувшись лицом к стене, свернулась калачиком. Он лежал на спине. Под собой почувствовал еще что-то, кроме простыни. Потрогал рукой. Это было махровое полотенце.
Предусмотрительная, - подумал он, - значит, приготовилась, не хочет пачкать простынь. Тогда за дело!
Повернулся к ней, сзади обнял, руку сразу положил ей на грудь. Она тут же выпрямилась и легла на спину. Потянулся к ней с поцелуем и тут же встретил ее губы.
Значит сегодня решилась, - подумал он.
Жадно стали целоваться. Во время поцелуев ласкал рукой ее тело через тонкую рубашку, потом нырнул под нее, взялся за ее край, потянул вверх. Она приподнялась, помогая ему ее снять. Трусиков на ней не оказалось. Свои трусы спустил, оставив на одной ноге. Твердо следовал правилу, которому учили его старшие товарищи: «Никогда не снимай свои трусы совсем. Если муж застанет вас, то перед ним хоть не будешь стоять  совсем голым»
  Теперь в его распоряжении было все  тело девушки. Поцелуями покрывал ее шею, грудь, живот, бедра. Она слегка раздвинула ноги, давая возможность ему ласкать ее сокровенное место. Почувствовав там влагу, понял, что она уже готова.
- Андрюшенька, ради бога, только осторожно, я ведь еще ни разу…
Промычав что-то нечленораздельное в ответ, принялся за дело. Лаская ее до опьянения, как его учила тетя Надя, сделал отвлекающий маневр, слегка прикусил ей ушко, и в это время вошел в нее. Она вскрикнула от боли в ухе, почти не почувствовав боли внизу. А он уже энергично двигался взад-вперед. Люда стала прислушиваться к своим ощущениям. Из разговоров она знала, что этот процесс доставляет уйму удовольствия, но пока этого она не ощущала. Было немного больно и как-то необычно. А Андрей в это время все больше распалялся, и в какой-то момент дернулся, что-то прорычал и остановился. Медленно вышел из нее и лег рядом. Она так и лежала с раздвинутыми ногами, не зная, что дальше делать. Потом поднялась, накинула халат и поплелась в душ. Что было у нее в тот момент на душе, только сам Бог знает.
Через некоторое время она вернулась, легла рядом, обняла и прижалась к парню.
- Андрюша, у тебя, когда выпуск?
- В начале октября.
- А куда тебя направят, ты не знаешь?
- Это никто не знает до самого выпуска. Но я иду по первому разряду. Выпускникам с красными дипломами дают право выбора военного округа.
- И какой округ ты бы выбрал?
- Я постараюсь выбрать куда-нибудь подальше. Во-первых, потому что там платят полуторные или двойные оклады за суровые условия и удаленность, а во-вторых, лучше по молодости отслужить  подальше, чтобы потом, когда будет уже семья и дети, перебраться поближе к центру.
-  Это хорошо, что у меня специальность учителя. Учителя везде нужны, и в дальнем гарнизоне найдется для меня работа. Я через год окончу и приеду к тебе, а ты за это время уже обживешься и получишь квартиру.
Она говорила это с такой уверенностью, что как будто у них все уже было давно решено, говорила о их браке, как о событии само собой разумеющемся. Андрея (Германа) покоробили ее слова. Он вовсе не планировал жениться на ней. Она