Ребенок месяцев шести, а может чуть меньше, с залитым слезами лицом, заходился плачем пытаясь вылезти из манежа, соскальзывая вниз и захлебываясь новым приступом. Его плач, прокатываясь по комнате со свежими обоями и ещё пахнущему древесиной ламинатом, отзывался мелодичными нотками в хрустальных вазах, в чешском стекле люстры. Эхом множился в фарфоровом чайном сервизе и тонул в дорогом ковре, не выходя за двери закрытой комнаты. А за дверью были слышны голоса его родителей. Они ссорились.
-Пошел вон, подонок! - орала женщина. - Ты мне всю жизнь испортил! Урод, катись к своим проституткам! Что ты с ними делаешь? У тебя через раз что-то получается, импотент!
-Дура баба! - отвечал ей мужчина. - Какая жизнь? Я тебя три года еле терпел! Короста, ты за деньгами ничего не видишь! Алчная сучка!
-Вот и пошел вон!
Входная дверь захлопнулась со звуком выстрела. Ребенок на несколько мгновений замолчал вслушиваясь. Тихо. Ни шагов, ни голосов. Стало страшно. Ещё страшней, чем было, когда родители ругались. Новая волна истошных воплей затопила комнату, зазвенела в хрустале, в фарфоре. Дверь в комнату распахнулась с такой силой, что ударившись о стену, отскочила назад:
-Заткнись! - ворвавшаяся женщина кричала на ребёнка, совсем ошалевшего от происходящего. - Заткнись, иначе я тебя прибью!
Не чувствуя угрозу, ребёнок тянул руки и уже хрипел от рыданий. Сделав три быстрых шага, женщина оказалась рядом. Замахнулась и, не колеблясь ни миг, обрушила две пощечины на зареванные щеки. От удара малыш упал на дно манежа, держась за горящее лицо, и притих. Она смотрела с бесконечной ненавистью на икающего ребёнка, сжимая кулаки и силясь себя сдержать.
-Мерзкое отродье, зачем ты только родилась! - прошипела она.
Стукнула кулаком по бортику манежа и вышла на балкон. Трясущимися руками достала сигарету, закурила. Тяжело выдохнула. За прямоугольниками домов остывал закат, рассыпая последний отблеск в зажигающихся окнах. Нервная дрожь понемногу отступала. Докуривая третью сигарету услышала, что зазвонил телефон.
-Алло! Наталочка! - послышался откуда-то издалека пожилой женский голос, через помехи и треск. - Наталочка, это правда? Ты выгнала Толика? Как же так?
-Что ты хочешь? - зло отозвалась Наталочка и покосилась на ребёнка, уснувшего голодным в манеже, лицом уткнувшись в ребра пластмассовых кубиков.
-А как же дочка? Ты уверена, что хочешь растить ребёнка без мужа?
-Я вообще не уверена, что хочу этого ребенка! - начала опять заводиться Наталочка. - Ты! Ты, мама, настояла, чтоб я её родила! Ты её и будешь растить! Она мне не нужна!
-Наталочка... Господи, хорошо, что отец не дожил... - всхлипывал усталый голос.
-Всё! Приедешь и заберешь к себе малую!
Она швырнула трубку на аппарат. Тот жалобно тренькнул и покрылся сетью расползающихся трещины, черных, глубоких, так похожих на морщины.
Женщина несколько мгновений смотрела на спящую дочь ища в себе отклик материнства, но в ответ гудела пустота с горькими нотками разочарования и ненависти. Отвернувшись от манежа, она решительно распахнула дверцы шкафа, большими охапками стала вытаскивать детские вещички и швырять их на пол...
***
-Наталочка, доченька, посмотри на него! Что в нем есть мужского? Ему только двадцать минуло, а он как старый тюлень! Даже приседая на стул тяжко выдыхает! На нем килограмм пятьдесят лишних! Просто ужас! А что будет к тридцати?
-Мама, я тебя умоляю! Ты вообще ничего не понимаешь! Мне его мужественность до лампочки! Зато он из о-очень обеспеченной семьи!
-Что значит из обеспеченной? А наша какая? Или ты считаешь, что заместитель генерального директора фабрики это чуть выше убощика? Ты нужды за свою жизнь ни разу не видела! Не знаешь, как мы с отцом жизнь-то начинали! А мы помним! И ценим всё, чего добились!
-Ну и цените, кто вам мешает? А я не хочу начинать свою жизнь с неизвестно чего! Я хочу жить! И жить хорошо!
-Что значит хорошо? Ты голодаешь, тебе нечего одеть, обуть! Наталочка! Побойся бога, чего тебе не хватает! Зачем ты за него замуж собираешься?! Не можешь ты его любить! Я не верю! Там нечего любить! Закоханый поросеночек!
-Кто сказал, что я его люблю?! И вообще при чем здесь любовь? Ты какая-то странная! Я не в любовники его беру, я хочу влиться в семью со связями, с достатком, с будущим, а не то, что у нас! -Наталочка поморщила нос.
-А что у нас?
-А ничего у нас! Отец зам, ты главный врач профилактория, а что у нас есть? Квартира от бабушки, машина в кредит, одеваемся в магазинах средней руки, ходим за скидками! Это жизнь?
-Мы платим за твое образование, а оно выходит недёшево! Без образования ты что сможешь в жизни? Трудиться со средним можно только средне!
-Я не хочу трудиться! Я хочу посвящать себя себе! Есть ещё куча всего на свете, кроме лото с соседкой и поездки на наше море раз в три года, которые вы и можете себе позволить!
-Но, отец работает, он очень занят, у него ответственная должность! Я тоже, сама знаешь, как нужна на своей работе.
-Мама, давай оставим этот разговор! Ты видела их машину? А часы на руке отца? Ты их домину видела? А бриллианты в ушах его матери? Вот и не говори мне ничего! Тебе никогда не понять меня! А я отказываюсь понимать тебя! Это моя жизнь и распоряжаться ею я буду сама.
Наталочка подхватила сумочку, скользнула в сандалии и хлопнула дверью. Мама сидела с полнейшей растерянности. Никогда не могла она предположить в дочери такую безмерную алчность.
Роман с Анатолием начался очень странно. На свадьбе одной из многочисленных подруг Наталочке кто-то сказал, что крестный жениха, Григорий Ефимович, человек, который занимается практически всем импортом в их городе, что у него есть сын и что сын не женат. И Наталочка загорелась идеей женить на себе Анатолия. Она была красивой, приятно соблазнительной, очень умной девушкой, и как оказалось, очень хищным и расчетливым человеком. Сведя знакомство с крестным на той свадьбе, Наталочка намекнула на своих родителей, их должности. Григорий Ефимович с радостью предложил знакомство с сыном, не подозревая, что мама и отец Наталочки слишком честные люди. Даже для своих должностей и своего возраста их честность была уникальной. Именно эта честность была основным достоинством в глазах высокого руководства. Но не в глазах Наталочки!
Григорий Ефимович, вернувшись с той знаменательной свадьбы, позвал Анатолия:
-Есть хороший вариант! Я нашел для тебя достойную партию.
-У меня есть женщина, отец!
-Кто? Эта разведенка с прицепом? Где она работает?
-Она стилист.
-Кто?! ПарикмаХЕРША? Я говорю о жене, а не о любовнице. Жена должна быть из нормальной семьи, а не какая-то там херша! Это дочь главного врача и заместителя генерального директора! Девочке чуть меньше, чем тебе, отлично воспитана, хорошее образование, умение держать себя с большими людьми, замечательное чувство юмора, тактична, умна. Зовут Наталья. Что умеет твоя херша?
-Отец, не называй её так! Татьяна не имеет всего перечисленного, но она любит меня и я её люблю! Ты же её совсем не знаешь!
-Ну и люби себе на здоровье! Я ж не запрещаю!
-Ты запрещаешь нам пожениться.
-Да, мне в доме не нужна б/у дамочка с прижитком, промышляющая бог знает чем и стрижкой.
-Отец! Говори о ней в уважительном тоне!
-Не смей мне приказывать! Я пока в своем доме! И в своем доме я устанавливаю свои порядки! Татьяну свою таскай по темным углам, сколько будет нравиться! А женишься ты на Наталье! Я через его фабрику протащу тьму незадекларированного товара! У меня уйма денег заморожена на складах, не могу вывезти. А через фабрику наладим нормальную циркуляцию. И профиль производства подходит! Давно думал, но генеральный там думает тохесом, все на заместителе. А у зама дочь. И ты на ней женишься!
-Отец, я люблю другую женщину. Пойми же!
Григорий Ефимович помолчал с минуту, поднял тяжелый на взгляд на сына и процедил сквозь зубы:
-Хорошо, я понял. Живи с Татьяной. Оставь ключи от машины, оставь все банковские карты, возьми пару белья и в чем есть иди к ней, а завтра подашь заявление на увольнение из моей структуры. Поищешь себе другую работу. Ты мне не сын больше.
Через четыре месяца Наталочка и Анатолий поженились. Это была свадьба городского масштаба! Пышная, красивая, с шикарным столом, высокими гостями, салютом во всё ночное небо и вереницей машин у ресторана. Молодых отправили в свадебное путешествие из сырого и промозглого октября в солнечную южную заграницу.
Когда же дети вернулись, то соблюдая традиции отцов и дедов, невестка с супругом поселились в доме свекра. Жить под взорами отца и мамы Анатолия было сложно. По их мнению невестке полагались некоторые обязанности: встречать супруга с работы или завтракать всей семьей по выходным, а не спать до обеда, с супругом присутствовать на семейных торжества и приемах. Наталочка не привыкла подлаживать свои планы под чьи бы-то ни было и ей стало сложно ужиться с этими требованиями, а потому часто выходили скандалы и разговоры на повышенных тонах. Анатолий жалел жену как мог, защищал. Но что может сделать мужчина, не любящий женщину. Со временем он вернулся к Татьяне и пропадал там всё свободное время.
Однажды отец Наталочки, Игорь Олегович, пригласил Григория Ефимовича по свойски на охоту.
-Григорий Ефимович, а охотился ли ты когда нибудь на сайгака? Знаешь, какая сайгайчатина вкусная! Давай махнем на денька три, отдохнем от жен. Ну их, любимых!- подмигивая, говорил он.- Согласен?
-А что ж не съездить, - кивнул Григорий Ефимович. - В эти выходные?
-Давай в эти. - на том и порешили.
[justify]Но напрасно строил грандиозные планы Григорий Ефимович, Игорь Олегович остался верен своей небывалой честности, и как сват не уговаривал его, не поддался на
