отчизны! Отстреливайся!»
Сергей попросил сигаретку, подержал ее, помял и вернул назад. Я хмыкнул. Как это понимать?
- Попробовал как-то закурить. Меня стошнило, вырвало. Мне показалось, что я сейчас умру. С той поры мой роман с курением закончился. Наверно, это можно записать мне в достоинство.
- Зачем же просил сигарету?
- Знаешь, она напоминает мне человеческую жизнь. Каждый из нас что-то вроде сигареты. Вот лежит сигарета в пачке или просто держишь ее, это значит, что ты еще пока не родился. Так сказать, пока нечто потенциальное. Но вот ты поднес огонь, вдохнул, и сигарета ожила. Она горит, дымится. Вдох - выдох, вдох – выдох. Вот так ритмично. Но с каждой затяжкой сигарета становится все меньше и меньше, превращаясь в пепел. Вот она и догорела, и жалкий окурок полетел в урну, никому не нужный и совершенно бесполезный. Жизнь сигареты закончилась, и она превратилась в ничто. Такова и наша жизнь.
- Странная ассоциация, - пробормотал я. – Хотя что-то в ней есть, такое притчевое.
- Глупость в общем-то. Но вот с Верой… Знаешь, как это произошло? Совершенно неожиданно, как гром среди ясного неба. Бабах! И весь мир стал иным, и я стал другой.
-Любовь нечаянно нагрянет, - сказал я.
- Я же ее тоже не замечал, как и остальные. Есть такие девчонки, которых не замечают. Сидит там, неприметная, неприглядная ничем Бог не наградил. И смотреть особо не на что. Ни красоты, ни талантов. Может быть, на всю жизнь останется одинокой. Сколько таких женщин, мимо которых проходят мужчины, как мимо урны или фонарного столба. Кому они такие нужны?
- Странно от тебя слышать это. У тебя-то как раз противоположная история. А говоришь, как те, которые осуждают тебя.
- Ты что думаешь, что я отличался чем-то от других пацанов в классе? Вспомни, я был, как все. Не хуже, но и не лучше. И в компаниях я был всегда своим и шалил, как другие. Мне нравились красивые девчонки, а в ее сторону я даже не глядел. Нет, не было никакой неприязни или отторжения, а так, полное равнодушие. Что она есть, что ее нет, без разницы. Я прекрасно помню этот день в мельчайших подробностях. Память наша избирательна. Она лучше всего хранит то, что изменило нашу жизнь. Был погожий сентябрьский день. Традиционный субботник по уборке пришкольной территории. По этому поводу сократили уроки. И это нас радовала. Лучше работать на свежем воздухе, чем сидеть в классе, ожидая звонка на перемену, самой лучшей музыки в жизни школьника.
= Да. Сгребали листву, грузили ее в носилки и носили в общую кучу, - сказал я.
- Вот я иду с пустыми носилками. Подхожу к Вере. Листву приходится загребать руками. Граблями-то никак не получается. Мы наклоняемся, захватываем полную охапку и в носилки ее.
Он делает захватывающее движение. Я улыбаюсь.
- Волосы Веры выбились из-под платка. Я наклоняюсь, чтобы помочь ей. Наши головы рядом, почти соприкасаются. Вера, занятая работой, не отстраняется. Да и мне не до того. Что такое? От волос Веры исходит запах, так хорошо мне знакомый. Хотя прошел не один год. Он до сих пор хранится в моей памяти. И я сразу вспоминаю. Июльский полдень. Мне семь дет. В этом году я пойду в первый класс. Поэтому я чувствую себя уже взрослым. И хочу, чтобы ко мне относились как к взрослому. Мы в деревне в гостях у бабушки. Дядя Петя отвез на телеге меня, маму и бабушку на ягодную полянку. Он пасет коров и все окрестности знает, как свои пять пальцев. Мы быстро набираем бидончики. Ждем дядю Петю, когда он заедет за нами и отвезет в деревню. Дядя Петя задерживается. Никто на это не сетует. Мало ли что. Он всё-таки на работе. Бабушка с мамой идут в ближний лесок посмотреть грибы. Я не захотел идти с ними. Говорю, что подожду их на лугу, поем ягоду. Лежу на спине, гляжу в бездонное небо. Двигаться не хочется. Кажется, что так можно лежать целую вечность. Большие бугристые облака напоминают мне стадо слонов, которые величаво, не торопясь, куда-то всё идут и идут. Я различаю их толстые ноги, огромные уши, хоботы, бивни. Стрекочут стрекозы, порхают бабочки, черный жучок ползет по травинке. Интересно, видит ли он меня? А если видит, то что он обо мне думает? Я смотрел в бездонное небо и ощущал себя частью вселенной, которая была всегда и всегда будет. Да, я еще был ребенок. Но я уже видел смерть. И знал, что люди умирают, уходят навсегда из этой жизни и их уже никогда не будет рядом с нами. Я боялся смерти. И был уверен, что ничего не может быть страшнее. А сейчас я чувствовал, что смерти нет, потому что вечно это небо, облака, птицы. Все это будет существовать всегда. И я, частица этого, тоже буду существовать всегда. Наверно, в другом обличии, но это не важно. И эта мысль или скорее ощущение, настолько поразило меня, что я понял, что я уже никогда не буду другим Сережей, что теперь я стал иным человеком. И это новое ощущение уже не покинет меня никогда. И запах травяного луга, жаркого лета вливался в меня, пронизывал все мои поры, наполнял мои легкие, мой мозг. И вот теперь я стоял рядом с Верой и вдыхал этот запах, который исходил от ее волос. Как это могло случиться, я не понимал. Казалось, что это невозможно. Но это было так, настолько зримо предстала передо мной картина того июльского полдня. Я снова лежал на теплой земле под бездонным небом. И снова ко мне вернулось то блаженство, которое я испытал тогда. Я поверил, что Вера пришла из того мира, где вечность и благо, что она часть луга и неба. Наверно, она и тогда была где-то рядом, но я не увидел ее. Мне ничего не было нужно, как только вдыхать этот запах и уплывать в синюю высь, где бродят огромные белые слоны или души этих слонов. И где-то там и моя душа. «Ты что?»- спросила она. Я вздрогнул. «А что? Я ничего. Я в порядке». «У тебя какой-то странный взгляд. Как будто ты не здесь, а где-то далеко. Меня это пугает». После субботника я пошел провожать Веру. Ей было неловко. Она то и дело оглядывалась по сторонам. Она была какая-то скованная. Я понимал ее. Еще никто и никогда не провожал ее. И она не надеялась, что подобное может произойти. Она знала, она была уверена, что ни в одном юноше не вызовет симпатии. Ромео, принц на белом коне – это не для нее. И скорей всего ее никто никогда не полюбит. Ей было непонятно, чем был вызван мой интерес к ней. Наверно, она терялась в догадках и никак не могла найти разумного объяснения непонятного моего поведения. «Вера! Как ты прекрасна! Ты самая чудесная девушка!» - вырвалось у меня. Я сам себе не отдавал отчета в том, что говорил. Это происходило помимо моей воли. Когда мы вдвоем пошли от школы, девчонки-старшеклассницы ахали и охали: «Смотрите! Смотрите! Сережка с этой дурындой! Это что происходит?» Они не могли поверить, что я пошел с Верой. Это для них была какая-то аномалия. И не могли понять, почему я это делаю. Любая бы из них прыгала от радости, предложи я ей проводить ее и надувалась бы от гордости, пусть все это видят. И Вера недоумевала. Представляю, какие только подозрения не рождались в ее голове. И одно ужаснее другого. Ведь она не могла даже подумать, что она симпатична мне. Я уже хотел рассказать ей про тот прекрасный июльский день, и цветочный луг, и бездонное небо. И про то, что ее волосы пахнут этим лугом, поэтому она и всколыхнуло во мне это блаженное состояние. Но не рассказал, потому что она решит, что я разыгрываю ее, смеюсь над ней. А мне хотелось, чтобы она восприняла меня серьезно. Как долго мне пришлось завоевывать ее сердце, сколько усилий я потратил, чтобы растопить лед недоверия! Знаешь, иной раз я приходил в отчаяние. Как-то она не выдержала и сказала: «Ты решил посмеяться надо мной?» Глаза ее стали влажными. Слезинка покатилась по щеке. Но я должен был убедить ее, что всё это серьезно, что она стала для меня дороже всего на свете.
- Вера решила, что ты разыгрываешь ее?
- Да! Да! Именно так! Я же видел, что она не верит мне. Смотрит на меня с подозрением. Она так мне и сказала: «Обычно пацаны спорят: вот я поцелую вон ту красивую девчонку! – Гонишь! – А давайте поспорим, что поцелую? На что будем спорить?! А ты поспорил: Вот я поцелую эту обезьянку! – Ну, что целуй! Ты выиграл спор.
Он рассмеялся.
- Вот такая у нас была завязка.
- Ты пересел к ней за парту. Помогал ей делать контрольные. Вы вместе ходили в школу и из школы. В буфете ты покупал ей чай и калач. А иногда протягивал ей конфетку.
- Всё так! Главное теперь для меня было, чтобы она была рядом, вдыхать этот запах трав и неба и уплывать ввысь. Даже во сне мне снился этот запах. Да! Запахи тоже могут присниться.
- Ты ей признался, почему полюбил ее?
- Что ты? Она повертела бы пальцем у виска. Мы столько лет уже вдвоем, а я так и не признался ей в этом.
- Сергей! А почему именно мне ты решил рассказать эту историю? Мы с тобой никогда не были слишком близки. И друзьями никогда не были.
- Да, не были друзьями. Хотя могли бы стать ими. Пожалуй, из всех пацанов в классе ты больше всех был симпатичен мне. У меня и сейчас нет друзей. На работе мужчины предлагали посидеть, принять на грудь. Повод всегда какой-нибудь находился. Я отказывался. Я не пью. А когда не пьешь, не ходишь со всеми на перекуры, ты уже вроде как не свой. Чего он сторонится нас? Старается угодить начальству? В коллективе у меня отношения хорошие, ровные. Я вообще человек не конфликтный. Уважают, ценят как работника, но друзей у меня нет. И среди соседей нет. Ты выделялся среди остальных. Была в тебе особинка, независимость такая. Ты не мог принадлежать к стаду. Ты был серьезнее, ты не ёрничал, не насмешничал, не участвовал в дурацких розыгрышах, порой не безобидных. Да что я тебе это рассказываю? Потом. Ты не живешь здесь. Вот сейчас подъедет такси, и ты уедешь. Я даже удивился, увидев тебя здесь. Вроде как ты всегда избегал шумных многолюдных компаний. Скорей всего мы больше не увидимся.
- Да, - согласился я. – Что-то я загостился. Ты прав, я не большой любитель ходить в гости и принимать гостей. Телефонами мы тоже не будем обмениваться. А поговорили мы хорошо.
- Конечно, - обрадовался Сергей. – Мы же как корабли в море. То, что они встречаются на морских просторах, это случайность. Повстречались, посигналили и снова дальше каждый пошел своим курсом. И никому не придет в голову на морском просторе устраивать дружеское знакомство.
- Правильно, Сергей. Я тоже такой. Вот видишь, и родство душ обнаружилось. Встретились два нелюдимых, некомпанейских человека. И один раскрыл душу другому. Одного я только не могу понять, если ты чувствуешь отчуждение, зачем же вы пришли на эту встречу? Что-то я не заметил, что вы там плотно общались с кем-нибудь.
- Вот тут-то всё как раз и понятно. Потому и пришли, что чувствуем это отчуждение. Да, мы не ваши, но вот принимайте нас такими, посмотрите на нас. У нас всё хорошо. Мы сделали всё правильно. Что же ты до сих пор не мог понять этого? Мы не хотим, чтобы нас считали изгоями. Мы не такие, как вы, но мы живем рядом с вами.
Подъехало такси. Мы не клялись в вечной дружбе, не желали друг другу монбланы всяческих благ, не клялись, что будем помнить друг о друге, что теперь мы чуть ли не одна семья. Пожали руки и пошли в разные стороны. Он в класс, где была его Вера. А я к такси, которое довезет меня по ночному тарифу до гостиницы, где я усну в одноместном номере. Надеюсь, без сновидений и воспоминаний о встрече бывших одноклассников.
