Курсанты 50-х (продолжение 8)

ОЛЕГ  ВАЙНТРАУБ

КУРСАНТЫ 50-х

(автобиографическая повесть. ПРОДОЛЖЕНИЕ)

После обеда нам полагался часовой отдых. Тяжело наработавшись физически, поев, молодые ребята валились в кровати и с удовольствием засыпали. Послеобеденный подъем был тяжелым. Нас снова ждала работа почти до ужина. Затем был ужин, короткое личное время до вечерней поверки. Это время мы использовали по-разному. Кто валялся на траве возле стадиона, кто писал письма домой или знакомым девушкам, а кто-то просто болтал в курилке. Все с нетерпением ждали вечерней поверки, чтобы скорее добраться до своих кроватей.
Так несколько дней мы строили тир, а затем нас вывезли в город. Недалеко от нашего училища прокладывали новую трамвайную линию 25-го маршрута на Павлово поле, и для проведения земляных работ привлекали будущих курсантов. И снова были лопата и носилки и тяжелый труд землекопа. Так физически закалялись будущие офицеры.
Следующим местом нашей работы был ХТЗ. Привезли нас на завод специально выделенными автобусами и поручили погрузку траков со складов в вагоны. Траки - это детали тракторных гусениц. Эта чугунная деталь весит 5-6 килограмм. Механизация погрузки этих деталей предусмотрена не была. Лежали они горой сваленные на складе, а склад находился метрах в тридцати от железнодорожных путей. Подогнали крытые шестидесятитонные вагоны и поставили задачу: каждому отделению погрузить по одному вагону. И ребята взялись за дело. Первое отделение работу выполняло так: каждый заходил на склад, брал несколько траков и нес их в вагон, где укладывал в ровные ряды. Вначале пытались брать по 4-5 траков, а затем все начали носить по два, по одному в каждой руке. Монотонная работа, 50 шагов - взял траки на складе - 50 шагов - положил траки в вагоне - снова 50 шагов, снова взял траки и так, кажется, бесконечно. Длинная вереница 15 человек друг за другом кружится в этой карусели. Здесь снова начались проблемы. Кто-то потихоньку отлынивал от работы, стараясь меньше сделать, чем другие. Но активные ребята замечали это и лодырю доставалось.
Второе отделение грузило по-своему: они стали в цепочку и передавали друг другу по одному траку. Это конвейер, здесь кому-то сачковать было нельзя - это сразу заметно. Они берегли ноги, но руки уставали больше. В результате первое отделение справилось с работой раньше, и они сидели, отдыхали, дожидаясь обеда, и поглядывали на ребят второго отделения, которые продолжали работу своего конвейера. Пришел кладовщик, работой он был недоволен, высказывал, что они даже на обед себе не заработали. Лейтенант Вотрин, который командовал этой группой приказал первому отделению помочь отстающим закончить работу. Для ребят это был удар ниже пояса. Они лезли из кожи, чтобы скорее выполнить норму, а теперь помогай нерадивым. Ворчали, но делать было нечего - приказ пришлось выполнять. Правда, нашлось несколько правдолюбцев, которые стали доказывать взводному, что они уже свое сделали, но он отрезал коротко: “Должна быть взаимовыручка. Выполняйте!”
Примерил всех обед. Повели их в заводскую столовую на фабрику-кухню. Разрешили брать все, что было на раздаче. Это был для нас праздник! После училищного питания это меню на показалось ресторанным. Близнюк и Волков взяли себе по две тарелки первого, Криволапов три котлеты и два гарнира. Кто-то брал булочки, кто-то несколько компотов. Я всегда любил выпечку и с компотом съел целых три пирожка с яблоками и повидлом. После такого обеда грузить следующие вагоны было уже не под силу. Отдохнуть нам дали с полчаса, после чего пришлось продолжить работу. Больше уже никто из кожи не лез. Едва к концу работы, к шести часам закончили погрузку еще двух вагонов. По возвращению в училище на ужине из них почти никто не притронулся к гороховому пюре, часто которое давали нам на ужин.
Хотя такая работа была довольно тяжелой, но все же на нее ехали с большим удовольствием, чем оставаться работать в училище. Здесь приходилось весь день работать с метлой и граблями. Выезд - это новые впечатления, новые места и, возможно, хорошая кормежка.
Через несколько дней нас отправили в колхоз копать картошку для училища. Колхоз был далеко от Харькова, поэтому поехали туда на неделю вместе с палатками и полевой кухней. Выехали на картошку взводом - двумя отделениями. Командовал взводом тот же лейтенант Вотрин. С ними же поехал и наш ротный старшина Ищенко. Расположились в живописном месте на опушке леса у самого картофельного поля. Стояла чудная погода начала сентября. Наш лагерь был разбит не очень далеко от деревни. Колхоз обеспечивал нас продуктами и рабочим инструментом. Копали картошку лопатами, выбирали, грузили в мешки, которые потом укладывали на училищную машину.

Многие ребята из взвода были родом из сел, и поэтому для них сельскохозяйственный труд был делом знакомым и близким. Особенно уборка бульбы было делом родным для Семена Шинкарова, который родился и вырос в белорусской деревне возле Бобруйска. Толстый увалень среднего роста имел характер подстать своей внешности. Над ним часто ребята любили подшучивать. Больше всего смешил его белорусский акцент с твердыми гласными после буквы “р”. Ребята передразнивали его: “Мокрой трапкой по бруху”. Но чаще всего ему доставалось от одессита Кричевского Леонида. И внешне и по характеру он был явным антиподом Семена. Небольшого роста, с темными курчавыми волосами, с живым веселым характером, он был любимцем любой компании, настоящим одесситом в лучшем понимании этого слова. Его нескончаемые рассказы и анекдоты всегда веселили публику. Он это делал почти профессионально, изображая в лицах.
Как-то во время перекура на уборке картошки вокруг него снова собралась группа ребят. Леня опять “травил” что-то интересное. Ребята громко смеялись. Этот смех привлек внимание Семена, и он не замедлил подойти к этой группе. Когда Леонид заметил его, он плавно перевел разговор на другое, и как бы невзначай подошел к белорусу.
- Как-то иду я поздно вечером по пустынной улице, - “травил” рассказчик, - а навстречу мне выходят трое. Подходят они ко мне и спрашивают: “Который час?” и берут меня за нос вот так.
При этом он берет в кулак нос Семена и сильно ударяет второй рукой по своему кулаку. Семен вздрагивает, но терпит, ему интересно.
- Я отвечаю, что нет у меня часов, - продолжает Леонид, - а они спрашивают далее: “А деньги у тебя есть?” и снова берут меня за нос.
Он опять берет за нос наивного парня и снова бьет себе по руке. Нос у Семена уже немного покраснел, и глаза стали влажными. Ему больно и неприятно, но он продолжает терпеть. Уж больно интересен рассказ.
- Нет у меня денег, ребята, говорю я им, а один вынимают нож и говорит мне: “Выворачивай карманы”, а второй берет меня снова за нос.
И снова он демонстрирует это на носу Семена. Слушатели уже поняли его замысел и с интересом наблюдают, чем это закончится. Нос у бедного увальня покраснел и распух, с глаз уже катятся слезы, но он все же продолжает терпеть. А тон рассказчика становится все таинственней и загадочней. И только после четвертого раза он, наконец не выдержал.
- Показывай на ком-нибудь другом.
Ребята покатились от смеха. Леня мог еще рассказывать эту историю бесконечно долго.
В колхозе работалось легко и хорошо. Питание было отменным. Колхоз только поставлял продукты, а готовили сами в полевых кухнях. Среди ребят нашлись двое, которые умели хорошо готовить. Делали это они почти профессионально под руководством старшины роты.
Юные воины и так не страдали отсутствием аппетита, а здесь, на свежем воздухе после тяжелой физической работы, еда им казалась особенно вкусной.
На второй день, когда они работали в поле, неожиданно из картофельной ботвы выскочил заяц. Он был еще небольшим, почти подростком, и бежать ему по высокой ботве было трудно. С криками, с улюлюканьем ребята бросились его ловить. Они самоотверженно бросались на него, как вратари на мяч, но беглецу всеже удавалось ускользнуть от них. Заслышав шум, прибежали ребята второго отделения, которые работали неподалеку. Теперь уже человек пятьдесят гнали несчастного зайца. Он мчался к лесу, увертываясь от бросавшихся на него ловцов. Вот уже картошка позади, небольшая опушка, а за ней спасительный лес. Но что это? Со стороны леса выскочило еще двое в белых куртках и белых колпаках на голове. Куда деваться? Выход один - в эту темную нору. В это время спавший в палатке старшина проснулся от необычного шума и криков, доносившегося со стороны поля. Застегивая на ходу ремень, он поспешил на выход, и в этот момент что-то серое врезалось ему в живот. От неожиданности он так и сел на пол, а это что-то шмыгнуло в приподнятый днем полог палатки и помчалось к лесу. Сердце у зайца и у старшины колотились в бешенном темпе. Разочарованные ребята расходились по местам своих работ.
Неделя работы заканчивалась. Все шло хорошо, но в предпоследний день произошло событие, сильно омрачившее их настроение, и многим оно запомнилось на всю жизнь.
А случилось вот что. Недалеко от места, где курсанты разбили свой лагерь, было животноводческая ферма. Ребята пронюхали, что там работали молодые девчата. И вот уже трое смельчаков со второго взвода ночью отправились в самоволку искать приключений. И они их нашли. Вернулись они под утро и, как рассказывали их друзья из их слов, они втроем трахнули одну молодую доярку.
Утром, после завтрака, вместо построения на работу было объявлено общее лагерное построение. Причем в строй поставили не только поваров, но и дневальных с дежурным. Построили всех в одну шеренгу. Ребята недоумевали: к чему это все?
И вот перед строем появился взводный лейтенант Вотрин в сопровождении двух особ женского пола. Одна была лет 25-28, плотная, в черной юбке и широкой белой украинской кофте, вторая была совсем юной, лет 15-16, некрасивая, в выцветшем ситцевом платье, которое покрывало ее бесформенную фигуру. О таких обычно мужики говорят “куль соломы”. Старшая шла впереди и буквально тащила за руку за собой младшую, которая прикрывала рукой заплаканное лицо. За ними вдоль строя шел взводный с каменным лицом. Попытавшегося отпустить какую-то шутку он грозно одернул. Старшая постоянно твердила младшей: “Гарно дывысь!”
Они прошли уже больше половины строя, когда младшая указала на стоящего высокого курсанта.
- Оцэй,- тихо пролепетала она.
- Два шага вперед шагом марш! - скомандовал резко лейтенант.
Парень вяло вышел из строя. Процессия двинулась дальше. Прошли они еще немного и она указала еще на двоих.
- Разойдись! Приготовиться к построению на работу! - скомандовал старшина, а взводный посадил в машину трех виновников и увез их в училище. Их арестовали,, и через несколько месяцев был показательный трибунал. В клубе училища собрали несколько сотен курсантов. Ребята шутили, смеялись, их забавлял этот необычный спектакль.
Начался допрос потерпевшей и свидетелей. Потерпевшая под шушуканье и смех зала, переполненного молодыми жеребцами рассказывала:
- Затяглы воны мэнэ пид стиг сина, двое дэржалы, а третий стяг з мэнэ трусы и полиз на мэнэ. Шо вин там робыв, я ничого не почула, а другый як впер, так у мэнэ в очах потэмнило, а шо там трэтий робыв я тэж уже не чула.
При этих