всех. Без денег и документов, в чужой стране, где даже языка не знали, где не к кому было пойти за помощью. Что же тогда делать, как быть? Одни они не выживут. Погибнут.
Патрик подумал о том, что, может, стоит связаться с Луи, чтобы он их тогда забрал. Но ему очень не хотелось этого делать. Из-за мамы. Он понял, что Луи ее ненавидит, она ему мешает, и он хочет от нее избавиться. Убить. И Патрик далеко не был уверен в том, что сможет ему помешать. И рисковать мамой он ни в коем случае не хотел. Он не готов был ее потерять. Только когда ее приговорили к смертной казни он осознал, что для него значит мама, как она ему на самом деле необходима. Как дорога, как любима. А еще ему было ее жалко. Так жалко! Он чувствовал себя обязанным ее защищать. До сих пор ему удавалось вырывать ее из лап смерти, у проклятия, но он боялся, что это проклятие не отпустит ее и будет и дальше пытаться погубить, забрать. Сможет ли он отстоять ее жизнь, сохранить, удержать? Как сделать так, чтобы проклятие не пыталось больше ее убить? Может, если он будет приносить жертвы, оно отстанет от мамы?
Может, позвонить отцу, если они все-таки останутся одни?
И здесь Патрик не был уверен. Он больше не доверял папе и не знал, что у него в голове. Он сдал маму в полицию. Это было страшным ударом для мальчика. Немыслимое по своей подлости предательство. А если он опять так сделает? Тогда маму уже не спасти. Как и она, Патрик больше не верил в то, что отец ее все еще любит, считая, что если бы любил, никогда бы так с ней не поступил.
Нет, они никогда больше не доверятся тому, в ком не уверены. Хватит.
Вскоре Патрик почувствовал, что ему надо в туалет. Но выходить из теплой безопасной машины во мрак и холод ему не хотелось до такой степени, что он предпочел терпеть, пока мог. Мама крепко спала, ни разу даже не пошевелившись за все время. Глаза мальчика все чаще стали закрываться, его клонило в сон. Задремав на несколько минут, он резко подскочил, испугавшись того, что уснул, и бросил быстрый взгляд на дорогу. Пусто и темно.
- Что, сынок? - раздался из темноты встревоженный, охрипший от сна голос Кэрол.
- Ничего, мам.
- Сколько уже времени? Долго я спала?
- Не знаю. У нас же нет часов. Часа два, не меньше.
Приподнявшись, Кэрол посмотрела на дорогу.
- Никого?
- Ни одна машина за все время не проехала. А ты как, мам? Нога болит?
- Немного...
- Мам... мне надо в туалет.
- Честно говоря, мне тоже.
- Выходить не хочется. Там так темно... И холодно.
- Что ж, придется, - еще раз убедившись на всякий случай, что дорога пуста, Кэрол включила свет в салоне и фары. Лучше бы она этого не делала. Застыв, они уставились на многочисленные могилы, освещенные светом. Им казалось, что они не боялись кладбищ, могил... мертвых, но почему-то сейчас у обоих перехватило дыхание от нахлынувшего ужаса.
- Блин, мама! Ты не могла выбрать какой-нибудь торговый центр или круглосуточный бар? Там нам было бы гораздо уютнее и комфортнее, чем здесь!
- Прости, сынок. Я не думала, что нам придется так долго ждать, - виновато ответила она и включила фонарик. - Пошли.
Ей не меньше Патрика не хотелось открывать двери и вылазить наружу, но выхода не было.
Нога сильно болела, но работала.
Стараясь не смотреть по сторонам, она зажала фонарик зубами, торопливо расстегнула штаны, стащила вниз и присела тут же около машины, не отойдя ни на шаг. Патрик тоже застыл у открытой двери, отвернувшись в темноту.
Кэрол почувствовала, как на лицо опускаются снежинки.
- Снег пошел, - прошептала она, боясь нарушить тишину кладбища. - А ветер стих.
- Ага, - отозвался мальчик и торопливо нырнул обратно в машину.
Поспешно натянув джинсы, Кэрол последовала его примеру. Закрыв двери, они с облегчением заблокировали замки и переглянулись.
- Все, до утра и носа туда не высуну, - пробормотал мальчик дрожащим голосом и передернул плечами. - Бр-р-р! У нас достаточно бензина? Мы тут не околеем?
- Нет, полный бак.
- Слава богу! Хоть в этом повезло.
Он подался к ней и, прижавшись к ее боку, обнял. Кэрол погладила его по голове, поцеловав в макушку.
- Теперь ты поспи, - шепнула она ласково. - А я подежурю.
- Давай вместе спать. Они не приедут.
- Почему ты так думаешь? - Кэрол отстранилась, взглянув ему в лицо.
- Не знаю... чувствую.
- Не говори глупости. Они приедут. Обязательно приедут. Они никогда нас не бросят. Только бы с ними ничего не случилось. А в любом случае, с Тимми и Каленом ничего не может случиться - они благословенные. И они придут.
- А как, думаешь, там тот проклятый? Если он не смог завести нашу машину и никто не проедет мимо, чтобы его подобрать, он же замерзнет там... да?
Кэрол пожала плечами.
- Не думай об этом. Он сам виноват.
- Я его не жалею, наоборот, хоть бы так и было, и он там замерз насмерть и отстал от нас.
- Согласна с тобой.
Кэрол настроила зеркало заднего вида так, что фары проезжающей машины отразились бы в нем, и она непременно бы их заметила, после чего погасила свет и фары и устало легла на опущенную спинку кресла. Патрик свою тоже опустил и снова подлез к ней поближе. Обнявшись, они прижались друг к другу и почти одновременно вздохнули.
- Мам, я давно тебе хотел кое-что сказать... Но случая подходящего не было. И я боялся, что ты расстроишься. Это насчет проклятых. И Мэтта.
Кэрол затаила дыхание, догадываясь, что он собирался сказать.
- Все, что с ним произошло - это не случайно. И его сумасшествие - не просто обычная душевная болезнь.
- Он тоже был проклятый? - выдавила она с болью.
- Да.
- Значит, Дженни...
- Да.
- О, Боже! Бедная девочка! А она знает?
- Нет. Я не говорил. Я недавно узнал, когда Луи научил меня распознавать проклятых. Поэтому Мэтт и не соглашался, чтобы ты его вытащила. Нельзя вытаскивать проклятых.
- Это значит, что он обречен навсегда оставаться там?
- Не расстраивайся. Ведь ты тоже. Вы будете вместе. Разве не этого он ждет? Ведь и ты сама всегда чувствовала, что после смерти ты будешь с ним, и ни с кем другим. Так?
- Да.
- Так и будет. Если, конечно, мы убережем папу и не позволим, чтобы его душу тоже затянуло туда. Но даже если так и случится, его всегда можно вытащить. Он не проклятый.
- А как же Дженни?
- Дженни сейчас с Рэем. Она в безопасности, пока он рядом, сама знаешь.
- Но ведь она начала болеть еще будучи ребенком! Проклятие не трогает детей.
- Да, если от них будет польза, когда они вырастут. Но Дженни по линии матери передался врожденный порок, который обошел ее мать, но был у ее двоюродной бабки и ранее у других некоторых женщин ее рода.
- Какой порок? Сердце?
- Нет. Она бесплодна. Для проклятых это смертный приговор. Если, конечно, не заменить размножение множественными убийствами. Но от Дженни и в этом плане толку будет мало. Убийца из нее не получится. В крайнем случае, такой только, как ты - изо всех сил сопротивляющийся. Или такой, как Мэтт, из которого проклятый смог вырваться только через его безумие... Среди проклятых много сумасшедших, особенно среди тех, кто не понимает, что с ними происходит. Поэтому еще с детства им нужно объяснить, что к чему, пока это не свело их с ума. Как Элен и Мэтта. Как почти не свело с ума тебя.
- Но ведь Мэтт столько лет провел в тюрьме. Ведь он не умер, перестав убивать. И Джек никогда не говорил, что были смерти в тюрьме, связанные с ним.
- Были, мам. И немало. Как, думаешь, Мэтт там выжил с такой статьей? Его там боялись. Никто к нему не лез. А что могло заставить бояться отъявленных негодяев такого, как Мэтт - доброго, безответного, миролюбивого? Призови всех, кто умер и попал в наш туман, пока он был в тюрьме - и ты удивишься, сколько их. А в его деле этого не было, потому что официально эти смерти никак нельзя было связать с ним. Это как с Элен, когда она была в тюремной психушке. Дженни такая же, как он. Ее преследуют несчастья, вокруг нее умирают люди, но она не понимает, что имеет к этому отношение. Ее тетка избавилась от нее именно поэтому - она чувствовала, что в Дженни что-то не так, боялась ее, считала, что в ней живет какое-то зло, нечистый, как она думала. Испокон веков эти христиане, да и все остальные религии, видели в нас демонов, или одержимых ими.
- А может, они не так уж и неправы? - горько заметила Кэрол.
- Мам, не начинай! Хочешь сказать, что я демон? И Луи?
- Я не знаю, кто Луи.
- А я?
- Ты - мой сын. И всегда им будешь. И я очень надеюсь, что ты никогда не станешь тем, что живет в тебе. Этим существом. Что всегда будешь оставаться человеком, как сейчас. Пообещай мне, сынок.
- Мам, я не собираюсь превращаться в какое-то чудовище! Думаешь, мне этого хочется?
- Сейчас - нет. Но никто не знает, что может быть потом...
- И потом тоже не захочется! Оно же такое уродливое. Я не хочу превращаться в уродливого монстра, я хочу быть человеком. Не переживай так об этом. Я тебе обещаю. Клянусь. Ради тебя, ради тебя одной я всегда буду оставаться человеком. А ты всегда будешь со мной и, если понадобится, напомнишь мне об этом. Договорились?
- Хорошо. Договорились. Но даже если меня не будет...
- Не хочу об этом слышать.
- Луи говорил, что человеческие привязанности мешают тебе принять свою сущность. Он сделает все, чтобы избавить тебя от них, то есть от тех, кого ты любишь и ради кого ты хочешь оставаться человеком. Чтобы ты озлобился. Возненавидел людей. Этого он добивается. И мы не должны этого допустить.
- Вообще-то, сейчас происходит все для того, чтобы так и произошло. Эти люди объявили мне войну, охотятся на меня, пытаются убить. О тебе я уже вообще молчу. Если так пойдет дальше, или, не дай бог, с тобой что-нибудь случится...
- Даже тогда ты не должен поддаваться Луи и этому чудовищу, что сидит в тебе и ждет возможности вырваться наружу. Не позволяй им себя уничтожить. Даже если со мной что-то случится! Я никогда тебя не оставлю, клянусь! Даже если я уйду из жизни, я всегда буду в тумане, куда ты всегда, в любой момент сможешь прийти, призвать меня. Мы всегда будем вместе, даже если я умру.
- Хорошо, мам. Только не говори больше, что я демон или чудовище, никогда, ладно? Обещай.
- Обещаю. Прости, сынок.
Крепче обнявшись, они замолчали.
- А Дженни... она знает, что не может иметь детей? - через некоторое время спросила Кэрол.
- Не знаю, мам. Может, еще нет.
- Бедная девочка! Выходит, мы вырвали ее у тумана?
- Выходит так. Но она все равно не жилец. Проклятие не отпускает своих жертв, не забывает о них. Благословенный - ее единственное спасение. Хорошо, что ты догадалась приправить ее Рэю.
- Мы должны ей все рассказать.
- Расскажем, мам. Многое она уже знает о нашем проклятии, я ей рассказывал. Осталось только добавить, что она такая же, как мы. Как окажемся в безопасности, свяжемся с ней. Я свяжусь и все ей расскажем. Кстати! - он подскочил, осененный внезапной догадкой. - Мы же можем связаться с ней, чтобы попросить Рэя о помощи! Я могу! Мы можем с ним общаться через нее, и никто нас не вычислит! Как я сразу не сообразил?
- Да, хорошая идея.
- Завтра, если Нол и Исса так и не объявятся, я попробую с ней связаться. Рэй и Касевес обязательно что-нибудь придумают, чтобы нам помочь. Сделают нам новые документы и пришлют сюда кого-нибудь, за кем бы не увязались полиция и папа, чтобы передать нам. А еще и деньги! Побольше! Тогда мы с тобой не пропадем!
- Да, первое время... Но что мы будем делать дальше без Тима и Иссы?
- Ну, во-первых,
