явился к нам домой к концу второй недели.
- Ольга Ивановна, а может быть хватит? – строго и безапелляционно начал он. Вы считаете, что только у вас одной горе? А сколько детей сейчас страдает, а может быть, даже умрут без вашей помощи. Вы забываете о своем долге врача. Чтобы уже завтра я видел вас на рабочем месте.
- Но, Николай Петрович, вы поймите, - взмолилась я.
- Я ничего не хочу слышать! Чтобы завтра вы были на работе. Вы думаете, мне легче было?
Он имел право так разговаривать с мной. Его жена, сын, невестка и внук погибли в одночасье на машине, сорвавшись в пропасть. Он тогда уже на второй день после похорон вышел на работу. И все его коллеги удивлялись его железному характеру.
И это подействовало. Бледная, худая, осунувшаяся, я на следующий день после его посещения принялась за работу. Ой, как мне было тяжело смотреть на чужих детей, лечить их, жалеть! В каждой девочке я видела свою Ларису.
День ото дня наши отношения с Алексеем становились все хуже. Некоторые семьи, потерявшие ребенка, горе только сплачивает, а нас, наоборот, разъединило. Я так и не смогла простить Алексею гибель дочери. Дошло до того, что я просто возненавидела его. По любому поводу у нас в доме возникали скандалы, заканчивающиеся моей истерикой.
(продолжение следует)
