Поручение

Это  было  славное  сражение.    Единственная улица    родного
поселка  Гильгамеш   осталась  за  нами.      Опять матери  одежду зашивать.
А  синяки  и  ссадины  пройдут  сами.       Вкус  победы был  терпким  и  сладким,
как  кровь,   текущая из  разбитой  губы.    И  не  было напитка  прекраснее.
Из наслаждения  вывел   младший  брат,    с  трудом  дыша,  сообщивший,    
что с  базара  вернулся   отец.      С большим  доходом  и  хорошим  настроением.
Срочно  вызывает  к   себе,  но  без привычного  негодования, а  с  удивительной
добротой.    Что   скрывает такая  перемена?    Лучше  было  поспешить  домой.  
            -  Ай!  Герой!  -  обнял он  меня,  привычно  прощупывая  прорехи  в  
одежде, -   Сам  султан  Египта   прослышал о  твоих   подвигах  и  оказал
великую  честь,  записать  в  корпус защиты  страны.
           Мать   огорченно   охнула,  но  под  взглядом   мужа   затихла.
            -   Придется  мне признать, -  продолжал   отец,  -    Какой  из  тебя
земледелец.   Прирожденный  воин,   вот  твоя  судьба.  
           Поскольку набор  в корпус   закончился    два  месяца  назад,  следовало
спешить,  и   отъезд   был  назначен на  следующий  день.     Вечером  я  простился
с  Тарутой,   лучше  которой нет  на  свете.
            -  Все  правильно, -   говорила  она,   -  Такому  драчуну только  в  воины.
В лучшие  воины.  Будешь  лучшим?
           У меня  в  горле  пересохло,  говорить не мог.   Только  кивнул.
            -  А  я   буду  тебя  ждать,  - мечтательно  продолжила   она.   -    Буду
думать  о   тебе.     А  ты  думай  обо  мне.     Особенно, если захочешь совершить
очередную  глупость.    Береги  себя.
            Я  так  обнял ее,  что  испугался,   не задушить  бы.   Но  какую силу
почувствовал   в  ней.  
            На    другой   день,    снабженный  ста   динарами,   продуктами  в дорогу,  
в   удобной    дорожной    одежде,  носить которую раньше  не  доводилось,  в
сопровождении   отца,  я  двинулся  навстречу      внезапно  открывшемуся
будущему.  
            -  Хочешь  знать, как все  случилось? -  внезапно  спросил  отец.
               Я лишь кивнул в  ответ.   Говорить  не  мог.    Сковывали  волнение  и
страх  перед   неизвестностью.
              -  Я понимаю, -  продолжил  отец, -  Новую  жизнь  всегда  трудно  
осмыслить.    У  самых ворот  Каира  ко  мне  подошел  важный  сановник  и
спросил, не  везу  ли  я  дыни  на  базар.    А  я  их и  вез,   хоть  не сезон.   Ты
не  обращал  внимания,  как  я  специально  выращивал  этот  сорт.  А  старшие
сыновья  мне  помогали.
             - Прости, отец,-   вдруг  стало нестерпимо  стыдно.
             -   Не  извиняйся, -  возразил  он,  -   Я  давно  понял, что  в тебе душа  воина,
и  приучать к  земледелию  бесполезно.    Но неукротимый  боевой  дух  и  
стремление     к  противоборству  ценю.    Но  вернемся   в тот день.   Сановник
очень   обрадовался.    Слуги  взяли  несколько   дынь, а  я  был  приглашен   к
трапезе.     Метрах  в  ста  от  дороги, под  раскидистым  деревом, за  длинным
и  широким  дастарханом   сидела  компания  людей, от которых веяло  властью.
Во главе,  сам  султан.    Говорил  он  о   борьбе  с  засухой   и  строительстве  
каналов     в  западных   провинциях.   Но  главное,  что  я  запомнил,    о   том
как  важно  выбрать  правильное   русло.     Сановник  представил меня  султану,
и  тот  выразил   почтение  мне  и  моему  труду.    Задал  несколько   вопросов,
как  удалось  достичь  такого  урожая, из  чего стало  ясно,  что  в  земледелии
он  хорошо разбирается.    Мой  товар  был  куплен  весь, и  выдан  патент
поставщика.       Жаль, ты не  видел,   как  обрадовались  дома  столь  благому
стечению   обстоятельств.    Я  получил   столько, сколько  видеть не  доводилось.
Но  султану  этого  казалось мало.   Он  спросил, нет  ли  у  меня  какого  желания.
Тут    я  и  вспомнил  о  тебе.    Если  к  чему-то  стремишься,   постарайся быть
в  этом  деле  лучшим.    Теперь  у  тебя  есть   такая  возможность.
                 Снова  стало  стыдно,    я   думал,  что   отец совсем  не  понимает  меня,
а  он  только  обо  мне  и  думал.   Он обо  всех  думает.     Я  сделаю     все,  чтобы
отец   гордился  мной.
                Меня ждали  в  корпусе.    Было  приятно  видеть, какое  почтение
оказывают  отцу.     Тяжесть,  сковывающая  меня,  вдруг,  исчезла    уступив
место  вере     в  правильность   избранного  пути.
                Сразу повели  на  занятия  по  боевому  искусству.     На  учебной
площадке,  перед  замершим  строем,    я  увидел  султана  Египта.    Отец
многое  успел   о  нем  рассказать,   по  дороге.
               -  Вот  и  пожаловал  к  нам  непобедимый  Гаран  из  Гильгамеша,  -
высокопарно  произнес  он,  разведя  руками, -   Теперь поселок  добрых
земледельцев  спит  спокойно.  
               -   Ничему  не  удивляйся  и  будь  ко всему  готов,-  услышал  я
близкий  шепот,-   Я  за  тебя.  Я  - Шараф.
               -  Сейчас   непобедимый  Гаран  покажет  свое  искусство  бойца.
Керим!  -   кто-то  вышел по приказу   на  другом  конце  строя, -   Раздеться до
набедренных      повязок,    показательный  бой,  стиль - открытая рука,  время  -                  
до  изнеможения    одного  из  соперников.     Награда  победителю - сто  динаров.
              -   Вот, покутим.  Я  такие  места  знаю, -  снова  оживился  Шараф.
              Я  уже сбросил  одежду  и  ждал  соперника.   Керим  оказался строен,
гибок,  движениями напоминал  крадущуюся  кошку.
              -    Бой!  -  крикнул  султан, явно  предвкушая  зрелище.    
           И  я не разочаровал,    бросился  на  соперника, нанося  все  удары, на
которые  был  способен.    В  пустоту.      Настолько  ловко  тот  от них  уходил.
При  этом  не  отступал,  а  занимал место,  где  мгновением  назад  был  я.  
Здесь, а  не  достать.    Стоило  передохнуть,  уйти  в  защиту, сменить тактику.
Куда  там, поглотила  с  головой  стихия  большой  драки.  Я  рассекал руками
воздух,   пока были   силы и  пот не  разъел  глаза.       Потом  получил несильный
удар  в  грудь,  от  чего  подкосились  ноги, а  кисти  ощутили  теплую  пыль
с   песком.
           Вот так. В первом  бою.   Лучший  боец  Гильгамеша  повержен.
           От  стыда  хотелось провалиться  сквозь  землю.    Возможно,   я выл и  
хрипел,  когда  на плечо   легла   сильная, но  в  тоже время  мягкая   рука.
           -  Встань, -   голос  не  предполагал    иного  поведения.
Пришлось  подняться, но  так  не  хотелось кого-либо  видеть.
            -  Заслуженную  победу   одержал  Керим,-  подвел  султан  итог поединка.-
Знание  и  умение   сильнее   буйной  силы.    -    Он  сделал  паузу, и  неожиданно
добавил , -   Но   какая  это  неукротимая  стихия.    Как  яростно  Гаран  сражался
против  лучшего бойца  курса.   Это  не должно  пройти  бесследно. Пусть не
сто,  а  пятьдесят  динаров  он   заслужил.
               -  Все-таки   гуляем,- воспрянул  духом приунывший Шараф.
              А  я понял,  какое  счастье,   что наставник  твой сам султан  Египта.
              То было  десять  лет назад.  А  сейчас,   во  дворце,  четверо  командующих
легионами   и  я    сидим  перед   султаном, чтобы быть  посвященными  в план
сражения   с   ордой,  у  стен   Дамаска.     В  палате   молчание. В руках  султана
тонкая, заостренная  палочка.
               Молча,   входят  слуги  и  ставят  перед  нами носилки с  песком.
             -  Слушайте  и  запоминайте,  -   начинает  султан,     касаясь  палочкой
песка,     -    Это    стены  Дамаска.     На  них двадцать  тысяч защитников  города.
Камни, стрелы,  дротики,  смола, кипяток.    Все готово для  незваных  гостей.
                Невероятно,  из  песка встает     городская  стена.    Видны  даже
люди  на  ней.    Перед  стеной  в полуверсте  -  фаланга  сирийцев.  Пятьдесят
тысяч  воинов.
               -  Место  твоей  когорты  с  ними,  Гаран,  - обращается  султан,-   Ты
для  них  и  есть  Египет, который никогда  не  бросит в  беде.    Укрепи  боевой
дух,  проверь  выучку, подготовь  к  сражению.   Им  придется  принять удар  
лучшего  тумена  орды.    Там  лучшие кони  и  сабли.     Если  будет  угроза  
прорыва,  разомкни   середину  и  пропусти   к  стенам.     Пока  они  будут  
получать    свое  от защитников города,  снова  сомкни  и  разверни  фалангу.
Раздави  о стены  остатки  лучшего  тумена  и держи  фланги,  чтобы   никто не
вышел.     Пусть,  потом,  местные  акыны    слагают  песни  о  каждом  из  их
воинов.   Если  пытаются  прорваться, помогите фаланге. Через  фланги  уже  сил не
хватит.    Фаланга  понесет большие  потери.   Сделай  так,   чтобы  кровь  погибших
не пугала, а  злила. Кричи,  что это  будет  их  победой  и  славой  на  долгие  годы
вперед.     Я   верю,  тебе  это  по  силам.
                Оставалось  склонить  голову   в   глубоком  почтении.
               -  Мурад,  Фарух, Керим,  Эльдар,   -    пошли  задачи  легионам,  -
Прорваться  к фаланге должен только один  тумен.    Поле  боя  нам  знакомо.
Рубежи  атаки известны.     Когда  войско орды войдет в  конный  напуск,  
одновременно      на  дальнем  рубеже  с обоих сторон нанесут  удар  легионы
Мурада  и  Фаруха,    а на  ближнем  Керима  и  Эльдара.     Удар  наносить косой,
сопровождающий.     Пока  они  в азарте  атаки  что-то  сообразят,  можно  
вырубить  по  три  колонны с каждой стороны.     Потом  придут ужас  и   паника,
погонят эту  массу назад.      Отступлению не препятствовать, просто, пристроиться
параллельно  и  рубить.     Погоней не увлекаться,  гнать   до исходного  рубежа.
Пусть уходят, кто сможет.    Трусливая  жизнь  недорого  стоит,  нет большой
доблести   в  том,  чтобы ее отнять.   Когда  вернутся  домой,  их  рассказы надолго
отвадят    ходить  к   нам.  И будет жечь  стыд  за  гибель  лучших.
           Мы  зачарованно   глядели  на  песчаное  сражение,   когда  одним  взмахом  
палочки    все  рассыпалось  в  простой  песок.
           -    План  сражения,  задачи  понятны? -  он  мог  не  задавать этот вопрос,  
было  ясно до   последнего взмаха  сабли.  Оставалось,  лишь,  кивнуть  головой.
           -   Легионам  на  сборы  три  дня,   места  ставок   вам  известны.     Гаран,
выступай   с  когортой   немедленно.   Да пребудет  с  нами  удача,   -    просто,
сердце загорелось   от  этих   слов.
            Склонившись  в почтении, мы  поспешили к выходу.
            -   Гаран, останься,  -    у  султана   явно    было  для  меня  что-то  еще.
           Оставшись   вдвоем,   мы  сидели  напротив  друг  друга.
            -  Как   ты  потратил  те  пятьдесят динаров  десять   лет   назад?  -  внезапно
спросил он.
            -  Прокутили  с  Шарафом,- неожиданно  сознался  я,  -  Чтобы  задобрить  
будущую  удачу.
            -   Шараф  старший  из   десяти  наставников    сирийского   войска  в
Дамаске,  -  горько  вздохнул султан,  -  Засиделся  он  там, как  бы  не  разленился.
Неспокойно  мое  сердце.   Прежде  всего, его  проверь.  Доклады  стали  
однообразны.   Если  что,  накажи,   как  друг, с  двойной  строгостью,   -   я
почувствовал  наплыв   дополнительных   проблем, но  это  лишь   раззадорило.
               -   Разрешаю  поступить  с  ним  по  своему  усмотрению,  если  в чем
окажется  виноват,-  продолжал  султан,  -    но  в  любом  случае, дай  ему  шанс
искупить  вину.    
              Я  понимающе  кивнул.    Но это было  еще  не  все.    
              Султан  вынул из  рукава  шелковый  платок,  на  котором  мастерски  
было  вышито      лицо  воина.   Ордынского  воина.
            -   Это   Нурибек,   начальник   лучшего  тумена  орды, -   подтвердилась
слабая  догадка,  -   И  он  нужен  мне  живым.
             Тут  я  усомнился  в  своей силе  решать задачи, накатывающие  одна  на  
другую  как  барханы  в  пустыне.
             -  Справишься, -   доверительно   произнес  повелитель, видно  сомнение
сильно  отразилось  на  лице,  -   Саблей даже  не  пытайся.   Попробуй   бич.
Захлестнуть  шею  и  стянуть  с  коня.    Избегай  его взгляда.