Новый вестник

"Если болен иль стар, то к тебе
В морозный месяц Рюнеке
Приходит вестник моря.
О-у-о, вестник моря,
Избавит нас от боли, избавит нас от горя.
О-у-о, вестник моря,
От старости, от горести избавит вестник моря".

(слова из песни людей народа Ом)


Олаф поддел ножом тонкий, почти просвечивающий, ломоть рыбы и отправил себе в рот.

- Хунсен принес, - сказала мать. – То ли сохранил хорошо, то ли в море не побоялся выйти.

Мать говорила и смотрела на отца, хотя слова явно предназначались сыну, Олафу. Не будь его, никто бы не стал им приносить свежую рыбу.

Ели рыбу сырой, хотя обычно готовили ее на огне. Но в этот месяц в домах селения Нейденвик было запрещено разжигать очаг. Одно дело, если Вестник разрушит их жилища, когда в них не будет огня. И совсем другое, если жители проявят беспечность: кто-то захочет горячей рыбной похлебки, кто-то раздует угли, чтобы согреть малых детей – но результат будет один. Какое-нибудь из разрушенных жилищ загорится, а потом пламя охватит все селение. Жители Нейденвика готовы были пожертвовать свои жилища Вестнику. Но превращать свои дома в костры? Ни за что! Они не какие-нибудь огнепоклонники, о которых рассказывал Жрец, и которые жили за высокими горами, отделяющими их селение от большого мира.

Так что в Рюнеке, первый месяц зимы жители Нейденвика мерзли в своих домах, но огонь не разводили. Ночью в каждой семье все ложились в одну постель и накрывались с головой. Ночь – время покоя для всех. Спит Хозяин, спит его Вестник, спят в своих холодных домах люди народа Ом.

«Может быть,» - думал, пытаясь заснуть, Олаф. – «Не спит только Жрец».

Ведь его дом стоит в предгорье. От больших и маленьких камней, которые могут скатиться с гор, дом защищает скала, а Вестник туда никогда не доберется. Слишком это далеко от моря. Кроме того, это и не нужно. Двигается Вестник медленно, но он, так или иначе, успевает выполнить свою миссию, даже близко не подойдя к дому Жреца.

Олаф представил, как высокий, седовласый и длиннобородый человек сидит перед полыхающим очагом и творит призывы к Хозяину. Чем раньше тот пришлет Вестника, тем лучше для народа Ом. Жрец часто приходит в селение и рассказывает, какое это благословение приход Вестника. Были времена, когда люди Ом ничего не знали ни про Хозяина, ни про его посланца. Тогда им часто приходилось голодать. Если отдашь кусок другому, сам останешься с пустым желудком. Сердца жителей черствели. Старость была не в почете, дети почти не рождались. Народ Ом хирел и оказывался на грани исчезновения.

Тогда Хозяин прислал людям своего Вестника, и все изменилось. Люди, конечно, сначала не понимали доброты Хозяина, но вскоре появился Жрец, который все им объяснил.

«Но это же было давно!» - подумал Олаф. – «Он что, так долго живет?»

А что ему не жить долго! В таком-то доме! Основание из камня, потом идут стены из лиственницы, а крыша покрыта тонкими плиточками сланца. Этот дом не шел ни в какое сравнение с теми жилищами, в которых жили люди Ом на берегу. Нет, их дома защищали от ветра, в них был очаг, где можно было приготовить пищу и согреться, но… Они были какие-то неказистые, словно построенные наспех.

«Зачем строить хорошо,» - думал Олаф. – «Если с наступлением Рюнеке придет Вестник, и твой дом может быть разрушен?»

Дом Жреца был совсем другим. Гюрвен, мастер лодок говорил, что дом, скорее всего, построили очень давно неизвестные мастера. Те инструменты, что были сейчас у мастера не могли обрабатывать лиственницу. На лодки шли более мягкие породы дерева, а чтобы лодки не гнили, их приходилось смазывать вонючей смолой.

«Может, стоило пойти к Гюрвену в ученики?» – эта мысль не первый раз приходила в голову Олафа.

Только кто его возьмет?! У мастера лодок своих трое сыновей и чужой ему не нужен. Это сейчас он добр к Олафу, а стоит только произнести вслух свою просьбу, так его отношение в миг переменится. И не только у Гюрвена. Тот же Хунсен, чью рыбу они ели сегодня вечером, вряд ли станет обеспечивать их едой.

А всему виной нога Олафа. Два года назад он спешил домой с вязанкой хвороста, прыгал по камням, поскользнулся, ударился коленом, и жизнь его после этого изменилась. Когда опухоль прошла, нога отказалась сгибаться, а парень стал никудышным работником, но обеспечил, тем самым себе и отцу с матерью уважение и пропитание. Ковыляя по селению, он не раз замечал улыбки на лицах его соседей.

«Лжецы!» - думал Олаф. – «Все клянутся в верности Хозяину перед Жрецом. Но никто не хочет раньше других отправляться в морские чертоги божества».

Улыбки объяснялись просто. Когда придет Вестник, все побегут тропой Жизни и Смерти в сторону гор, и, скорее всего, Олаф будет последним. Именно его настигнет Вестник, изорвет бренное тело и тем самым освободит вечную душу. Разойдутся тучи, полыхнет на миг солнце, кажущееся особенно ярким в зимние дни, и уйдет душа парня к Хозяину. Тот определит ему место в своем доме на морском дне. А народ Ом продолжит свою жизнь. Среди них не будет ни больных, ни старых. А даров, что разрешает им брать у моря Хозяин, хватит на всех. Все будут сыты и счастливы. В домах продолжит звучать радостный детский смех. Жизнь народа Ом будет продолжаться. Продолжаться до тех пор, пока приходит Вестник.

- Что там? В чертогах Хозяина? - иногда спрашивали люди Ом у Жреца.

- Покой, - отвечал тот.

Видно, такой ответ не всех устраивал. Вот и не торопились люди Ом расставаться со своими телами.

Прошло два года. Пролетели в ожиданиях зимние месяца. Вестник не приходил. Это ничуть не изменило отношения людей к Олафу. Его нога по-прежнему не сгибалась. А значит, когда придет Вестник, он все равно будет последним. Вот и не скупились жители Нейденвика на подношения, а то, что Вестник придет, никто не сомневался. Об этом им часто напоминал Жрец.

Эти два года сильно изменили Олафа. Он не мог выходить в море, не мог работать в мастерской Гюрвена, не мог участвовать в игрищах юношей и девушек… ничего не мог. Мог только жрать пищу и ждать Вестника.

И все же кое-что Олаф мог. Думать. Парень уходил в лес, который начинался ближе к горам, садился на упавшее дерево и погружался в мысли.

Все было неправильно. Вестник не должен выбрать его. Не нужен он еще Хозяину.

Старые или больные - другое дело. Для них избавиться от тела было благодатью. Нет тела - нет боли и страданий. А вечная душа все равно останется жива. Пусть на дне моря. Но в покое и в доме у самого Хозяина.

Но ему, Олафу в морские чертоги было слишком рано. У него просто не сгибалась нога. Всего одна нога!

Конечно, из-за этого он не мог грести в лодке, так как увечье не позволяло крепко упереться в нужный брусок на днище. Без этого гребки веслами получались слабыми. Кроме того, выпрямленная нога мешала передвигаться по лодке другим рыбакам. Встать и вытягивать сети он тоже не мог. Удержаться на ногах в раскачиваемой волнами лодке, да еще вытягивать сеть, это и здоровому человеку было не просто.

«Ну и что?» - думал Олаф. – «Руки-то у меня есть!»

Он смотрел на свои руки: сильные, мускулистые и … совершенно бесполезные. Они бы могли пригодиться в мастерской Гюрвена, но туда ему хода не было.

И это было неправильно!

Не для того Хозяин наделил людей Ом руками и ногами, чтобы они могли быть только рыбаками, да еще делать лодки. Олаф смотрел на дом Жреца и видел подтверждение своим мыслям. Кто-то же сделал каменное основание этого дома?! Кто-то же обработал бревна из лиственницы?! Кто-то расколол сланец на тонкие плитки?! Люди Ом ничего этого не могли.

«Забыли,» - думал Олаф. – «И тем самым исказили замысел Хозяина».

Скажи он об этом жителям Нейденвика, то его, скорее всего, забросали бы камнями, а Жрец благословил бы это действо. Но Олаф был уверен в своих догадках и однажды получил этому новое подтверждение. Но не сразу.

А сначала он просто решил не убегать от Вестника. С его ногой это было бесполезно. Но и просто стоять он не мог. Почему? Жрец говорил, что обязательно нужно бежать. Что это угодно Хозяину. Стоять на месте – это все равно, как самому умертвить себя.

- Бездействие не угодно Хозяину, - вещал Жрец. – Бегите, обязательно бегите!

Но и в этих словах Олаф услышал неправильность. Почему только бегство является действием? А если заехать Вестнику кулаком по склизкой морде?! Чем это не действие?

«Может быть, это еще сильнее понравится Хозяину?» – думал Олаф.

Он выпросил у Гюрвена топор и срубил не высокую осинку. Убрал сучки, ободрал кору, а потом долго сушил ствол осины над углями. Так поступал сам мастер лодок, когда сушил доски для работы. Не торопясь, чтобы соки дерева уходили не только из верхних слоев дерева, но и из его глубины. Тогда доска становилась твердой и прямой.

Так поступил и Олаф. Он закрепил по краям кострища рогатульки, положил на них бревнышко, а потом стал медленно поворачивать его. На это ушел месяц. Когда Олаф только срубил дерево, оно было толщиной с два его кулака, но, высохнув, ужалось до одного. После этого надо было его заострить. Просто ударить Вестника по голове, наверное, мало. Возможно, этого остановит его на мгновение, но похвалы от Хозяина за такое действо ждать бессмысленно.

Острил свое бревно Олаф незамысловато. Он опускал один его конец в угли, держал несколько ударов сердца, а потом затачивал. Для этого парень принес к костру два больших камня. Потом поднял один из них и бросил на другой. Один из камней раскололся, обнажив шероховатую внутреннюю поверхность. Об нее и затачивал свое бревно Олаф.

Когда копье было готово, парень начал упражнения. Ничего сложного. Олаф собирался просто проткнуть один из глаз Вестника.

«Возможно, с первого раза не попаду,» - думал Олаф.

Поэтому его упражнения заключались в многократных повторениях одного единственного движения: ткнуть копьем вперед, представить, что не попал в глаз, ткнуть еще, а потом еще и еще.

Когда Олаф только начал упражняться, то копье казалось тяжелым. Через год он легко повторял несколько десятков тычков и совершенно не уставал. То ли копье еще немного высохло, то ли он стал сильнее.

А потом парень, хромая, отправился в горы. Люди говорили, что иногда с гор спускаются невиданные дикие животные. Заповеди Хозяина запрещали принимать их в пищу.

«Но никто не запрещает мне попробовать свои удары на них,» - подумал Олаф.

Диковинных зверей он не нашел. Но нашел небольшую пещеру.

«Может, там кто-то есть?» - сказал себе Олаф и сделал несколько шагов внутрь. И почти сразу же наткнулся на останки человека.
Это было удивительно! Никто из людей Ом не видел таких останков. Хозяин был строг, но милосерден. Его Вестник терзал тела людей, разбрызгивая кровь, но, когда все заканчивалось, тел, ушедших в чертоги Хозяина, не было. Зимние дожди довершали дело, смывая кровь в море. Проходило несколько дней, и уже ничто не напоминало о кровавом приходе Вестника.

Сейчас же Олаф видел именно останки. Их не забрал Вестник. Да и не мог он добраться до этой пещеры в горах.

- А душа? Она где? – Олаф испуганно оглянулся по сторонам.

Но вокруг было тихо, и парень стал рассматривать находку. Ему показалось, что человек, когда был еще жив, просто сел, прислонился к стене пещеры и заснул.

«Может быть, раньше люди так уходили к Хозяину?» -