- Девушка, девушка, а судачки в какую цену?
Галя выпрямилась над прилавком. Так и есть. Опять пришла старушка с вечно печальным лицом. Галя про себя так и называла её – «утренняя печаль». Женщина всегда приходила утром, сразу после открытия супермаркета и всегда шла прямиком к рыбному отделу. К столу, на который каждое утро Галя или её сменщица Зина, насыпали лёд из здоровенного лёдогенератора, стоящего в глубине отдела.
- Двести пятьдесят, - спокойно ответила Галя. Будь на её месте Зинка, ответ был бы сквозь зубы, с пренебрежительным оттенком.
- А к вечеру останутся? Много привезли? Хорошие судачки-то, вечером бы зашла, - старушка жалобно морщила лицо. Галя прекрасно знала, что вечером она не придёт. Даже если ей отложат рыбу, спрячут в холодильник до её прихода. Старушке просто скучно. Или просто нет денег, что скорее всего. А хочется быть активной, хочется покупать. Потому что покупаешь – значит, живёшь.
- Останутся. Привезли много. Приходите, - Галя продолжила уборку под рыбным столом. Зина, как всегда, ушла вчера вечером, бросив коробки от копченой скумбрии и окуней под стол, туда же зашвырнув упаковку одноразовых перчаток.
Галя привыкла. Зина была страшной неряхой и матерщинницей, но имела огромный потенциал. Про потенциал Галя услышала от нового директора. Директрисы, как она называла её про себя. Нового руководителя в их супермаркет назначили после того случая с мясником. С Вадимом. Шоу тот устроил знатное. Зина, острая на язык, тут же назвала произошедшее «Кровавой резнёй в шаговой доступности.» Типа, магазин называют «форматом шаговой доступности». Ну так и получите, помимо свежести в каждом продукте каждый день, ещё массу новых кровавых эмоций. Вадим, конечно, отжёг. Лучше бы он напился и, к примеру, изнасиловал бы ту же Халиту. А потом и покойного Акмаля. Был бы такой панковский поступок. Хотя Вадик не панк, это точно.
Галя закончила разбирать бедлам, устроенный сменщицей, посмотрела в зал. Никого в этот ранний утренний час. Да, Вадим, конечно, не панк. Маньяк. А может, и не маньяк вовсе. Довели человека. Жена, говорят, ещё той сучкой оказалась. С работой всё не супер у него было. Не от хорошей жизни он пошёл мясником в торговлю. Можно подумать, призвание его. Ага, после пятидесяти лет вдруг родилась страсть ко всему этому дерьму.
Вспомнила, как следователь спрашивал её про Вадима. В тот день Галина была на выходном, но к следователю вызывали всех. Фамилия была у него смешная, рыбная, Щукинский, это Галя запомнила. А вот лицом он напоминал ей карпа. Когда она вошла в кабинет и села напротив него около обшарпанного полированного стола, то, посмотрев на лицо Щукинского, подумала, что того сейчас вырвет. На всякий случай отодвинулась на стуле на несколько сантиметров. Задавал он ей стандартные вопросы – как давно знает Вадима, что может сказать о нём, как о работнике, не наблюдала ли конфликтов повара-обвальщика с коллективом. Галя работала в супермаркете давно, больше восьми лет. Старожил для сетевой торговли. Таких мало. Текучка обычное явление для супермаркетов, гипермаркетов и прочих «маркетов». Платят мало, чтобы не сдох с голоду и мог тряпки китайские купить, как думала иногда Галя. Мясников перевидала многих. Все они были мужиками предпенсионного возраста и пили водку с завидным энтузиазмом. «Как в последний раз», - говорила Зинка, иногда из интереса пересчитывавшая пустые водочные бутылки и банки от «Охоты крепкой» в больших мусорных вёдрах, стоявших в мясном цеху и на производстве.
Вадим был другой. Галя и Зина никогда не видели его с похмелья или, тем более, навеселе в рабочее время. Всегда гладко выбрит, подстрижен аккуратно. И весь такой, Галя задумалась, описывая свои впечатления от Вадима, продолжила – такой собранный, не расхристанный, вот.
Следователь что-то отметил у себя в бумагах, вяло попрощался. На улице Галю ждала Зинка, их вызвали одновременно.
- Ну что, Галка, быстро тебя этот мусор опросил? Кончено, тут ясно всё. Психом наш Вадик оказался. Нервы сдали у мужика. Сейчас быстренько соберут показания коллег, твою мать в качель, и всё… Вадика в психушку до конца его дней. Да, жалко мужика-то, а, Галь? – спросила тогда Зинка, затягиваясь очередной сигаретой. Курила она как паровоз, щурясь иногда от дыма ярко-синими подведёнными веками.
Галя вспомнила весь тот шухер, который начался после резни, которую устроил Вадик. Приехали важные шишки из московского офиса компании. Магазин закрыли на три недели, сотрудников, по их желанию, перевели на другие адреса. Некоторые, особо впечатлительные натуры, уволились. Очень быстро провели ремонт, сломав перегородки и перепланировав помещения. Ничто не должно было напоминать о прошлом. Традиционно провели праздничное открытие, с детским праздником, грошовым бесплатным мороженым и большими скидками на охлаждённую форель. Галя как раз работали на рыбе и, как она вспоминала, страшно устала от возбуждённых пенсионеров, образовавших гигантскую очередь в рыбный отдел.
Ещё всех в обязательном порядке приглашали на психологическое тестирование.
Психолог, моложавая ухоженная женщина с очень внимательным взглядом, раскладывала перед Галей карточки с примитивными картинками, спрашивая про возникающие ассоциации и мысли. Галя отвечала просто, как чукча, типа, что вижу, о том и пою. Ёжик, гребешки волн, ёлочка с пеньком… какие ассоциации? Ну, лето там, природа, доброта… Психологиня что-то помечала у себя в блокноте, иногда внимательно смотря Гале в глаза.
А что в них смотреть-то? Жизнь была самой обычной, мысли, как думала Галя, тоже обычные. Как у всего женского пола с трудной судьбой, занятого в торговле и сервисе. Галя была самой простой тёткой, находящейся где-то в нижнем ряду миллионной армии городской обслуги. После восьмилетки торговое училище. Получила профессию «повар-кондитер». Три неудачных попытки поступления в институт советской торговли. Работа официанткой, потом поварихой в столовой при «Кировском заводе». Нелепое замужество «по залёту» на слесаре-инструментальщике с этого же завода. Потом такой же нелепый, но при этом скандальный развод. В итоге Галя оказалась с трёхлетней дочкой в коммуналке около станции метро «Пролетарская», в неухоженной и тоскливой комнате с окном на мусорные баки. Тогда она впервые ощутила какую-то нехватку воздуха, словно атмосфера вокруг стала плотной сырой ватой. Однажды решилась на покупку аквариума. Гуппи, вуалехвостки… Рассматривая вечерами безмятежные рыбьи мордашки, Галя иногда начинала думать, что и она живёт будто в аквариуме. Есть хищные рыбы, готовые сожрать всех на своём пути. Как бесконечные начальники в кафе, ресторанах и на рынках, где Галине довелось поработать продавщицей. А есть мелюзга, пугливая и бесправная. И всё это живёт в каком-то замкнутом пространстве, за стеклом. А снаружи за ними наблюдает кто-то большой и всемогущий.
- Что стоим, кого ждём? Масочку, масочку надеваем! – из размышлений Галю вывел уверенный женский голос. Принадлежал он новой замдиректора, Ане. Как называла её Зинка, «Жопастая». Задница у Ани действительно была впечатляющей. Такие любят некоторые мужики, это Галя знала точно. Да и Аня это знала, приходя на работу в лосинах, туго обтягивающих её прелести. Галя поспешно натянула маску.
- Да, Аня, конечно! Я всегда в маске, любой подтвердит! – сказала Галя, подумав, что самое главное не ссорится по пустякам с этой наглой девицей. Иначе она может понизить КТУ, а это снижение премиальной части зарплаты. Деньги Гале были всегда нужны.
- Галя, мы недотягиваем немного по NPS, - Аня остановилась напротив стола. Произнесла она эту абракадабру как «энписи». Галя, в первый раз услышав такое, долго спрашивала у всех, что это значит. Оказалось очередной придумкой маркетологов из головного офиса – «наш покупатель доволен».
- А что, что такое, Анечка?
- Как что! Надо соблюдать, мля, стандарты обслуживания! Здороваться со всеми, спрашивать, как в инструкции, что хотят покупатели. Проявлять инициативу, мля. Советовать рыбу. На уху это, на запекание вот эту хрень… в общем, не молчать, набрав воды в рот, как рыбы, мля! А то вон, твоя сменщица Зина, позавчера изобразила из себя умирающую лебёдку, нах. После обеда стояла с такой рожей здесь, покупатели подходить боялись. Такое ощущение, что у неё одновременно сгорел дом со всей роднёй и умерли любимая кошка и хомяк. Активнее, девочки, веселее. От этого зависит ваша премия!
- А вы работает здесь? На рыбе? – напротив стола остановился парень в дурацком флисовом спортивном костюме.
- Да, я. Здравствуйте! Что желаете, какой рыбки?
- А может позвать кого-нибудь на колбасу? Мне колбасы надо отрезать.
Галя вздохнула. Настя, продавец колбасного отдела, отпросилась на полдня и должна была придти только к трём часам дня. Галя и забыла про это. Пошла в отдел деликатесов, по пути стягивая перчатки. Поискала новые перчатки около слайдера для нарезки, не нашла.
- Чё так долго-то? Давайте быстрее. Мне только колбаски порезать! – парень начал нервничать.
Перчаток нигде не было. Галя взяла пакет, надела на руку. Обернулась к витрине.
И замерла. Из ворота флисовой кенгурухи на неё смотрела голова карася. Глаза были налиты кровью, рот открывался часто-часто, как бывает у вытащенной на берег рыбы.
- Что уставились, женщина? Мне вон той колбасы, которая по акции, как её… «Докторская», и это… это же «Окраина», да? – парень рассматривал срез розоватой «Докторской», рядом криво торчал ценник «Внимание! Акция!»
Галя наклонилась, достала кусок колбасы.
- Сколько вам? Порезать?
- Да, порезать! Двести грамм.
«Не понимает мальчик, что двести грамм это два кусочка… даже полтора. Сказать ему, что ли…» - подумала Галя, но всё же решила отрезать два кружка.
Отрезала, положила на подложку, завернула в плёнку. Мальчик-карась удивлённо посмотрел на колбасный минимализм, вздохнул и пошёл к кассам.
- Женщина! Продавец!
Галя посмотрела в сторону рыбного прилавка. Так и есть, с утра пораньше пришла постоянная покупательница – толстая тётка в цветастом платье и в розовом пиджаке. Она всегда выглядела так, будто ей через час надо было ехать на съёмки фрик-шоу.
- Женщина, а филе трески когда привезли? Вот это… вот, - пальцем тётка тыкала в разложенные куски рыбного филе, - вчера? А мне говорили, что привоз у вас у вас по вторникам. А вчера был четверг! Это как понимать, ничего не путаете? А?
- Продавец! Есть кто в колбасном? – пожилой мужик смотрел на Галю, нетерпеливо постукивая ногой.
- Да, иду, иду… Вам взвесить филе? – Галя смотрела на фрика.
- Ммм… я подумаю, похожу сейчас вот и подумаю…
Галя кивнула и направилась по узкому проходу к колбасе.
- Сколько можно ждать… ходят, как мухи сонные! Утро, всем на работу, мля, а вы тут еле-еле…, - мужик говорил грубоватым голосом, какой бывает у испитых и прокуренных людей, берущих от жизни, как слышала Галя в рекламе, всё.
Галя подняла глаза на мужика и обмерла. Из ворота клетчатой застиранной рубашки на нёё смотрел сом. Натуральный сом. И шевелил усами.
- Что вы смотрите, как овца на новые ворота! Колбасы хочу, вот этой, по акции, мля!
- Если я овца, то я обслуживаю кого? Что вы тут обзываетесь, мужчина? – Галя смотрела опять на красную физиономию мужика с усами
