Проект гомо сапиенс
Название объекта: человек.
Количество составляющих: два.
Названия составляющих: 1) тело, 2) дух.
Цель проекта: испытание на прочность.
Способ испытания: путем перевозки по пересеченностям.
Перевозчик-испытатель: жизнь.
Метод изготовления продукта: самовоспроизведение.
Способ изготовления продукта: путем соединения двух хромосомов.
Начало пути следования: утроба.
Конец пути следования: небольшое углубление почвы.
Смысл проекта: исключительно в ведении проектировщика.
Продолжительность пути: определяется проектировщиком.
Методы утилизации:
1. Естественный (путем изнашивания)
2. Введением в разные части тела всевозможных разрушителей (путем заболеваний)
3. Катастрофный (путем раздавления возбудившимися бОльшими телами (твердыми и жидкими)
4. Искусственный (путем войн двух или более особей) и
5. Самоуничтожение (малоиспользуемый).
Речитативом мыслил он, припевая известную песню:
Если б не было тебя
Я знаю, что не смог бы ждать,
Разгадал бы секрет бытия,
Только чтоб тебя создать
И видеть лишь тебя…
«Ну что же это такое, эдакое физико-биолого-душевное состояние – голод. Ни думать, ни двигаться. Все мысли концентрируются вокруг опустевшего пищеварительного органа. Мама обещала котлеты на обед. Большие котлеты, поджаренные в сливочном, ухххххх! Хорошо прожаренное, даже чуть пережаренное мясо сопланетян. И зелени, много зелени, кинзы, укропа, кресс-салата. Всеядный. Помидоры и огурцы, лучше зиринские, нет, их скорее не будет, дорогие слишком. Почему в разных деревнях разного вкуса овощи и фрукты вызревают? Вроде, все они рядом находятся. И почва, почти, одинаковая, и рассада та же. У людей несколько иначе, хотя «рассада» у них тоже одинаковая. На вкус людей не попробуешь. Если не безвыходный случай, конечно. А вот иные данные точно меняются: цвет оболочки, или, скажем, формы глаз, лица. Омфалы. А так все похожи, число конечностей, глаз, пальцев ног и рук. У всех одинаковое количество отверстий и выступов, растительность на макушке, на пахе, в подмышках. Формы и цвета, с севера на юг, с востока на запад.… Есть и смешанные, север + юг = средний между ними параллель, запад + восток = средний между ними меридиан. Вот же Мулатон и Марио из факультета горнодобывающей инженерии, боливиец и кубинец, мулаты, светло-кофейная кожа. Виват Куба! Виват Фидель! Только почему-то оба гомики, пассивы. К чему я все это? Ах да, помидоры и зелень, райский запах мяты и базилика. Но они произрастают из земли и заканчивают в наших желудках. А мы зарождаемся в утробе, но заканчиваем в земле. От базилика и мной пахнет, мой запах трехдневной потливости. Замысловатый круговорот преобразований, я ем помидоры, питавшиеся моими предками, я кормлюсь предками – помидорами, помидоры будут кормиться мною. У помидоров тоже есть пупы, как у нас. Только у нас и пупы и попы, белопопые, чернопопые, желтопопые. У первых, говорят, не было пупов. Сотворенные. Злую шутку сыграл ОН над ними, запретил отведать запретный плод, а потом посредством змия подстрекал к тому же действу. Инспиратор. Жили бы сейчас как какие тигры или леопарды, или на худой конец, как шакалы,… а может и как помидоры. А то нет, давай им отличать добро от зла. Но ведь было бы намного проще…. «Жить» что ли. У зверей, вон, видите, как всё просто? Ну, поймала тигрица антилопу, порубали всей стаей во главе с королём, насытились и лежат себе, высунув языки и пыхтя, где-нибудь на райском уголочке посреди саванны. Лишь бы чужой какой не сунулся. Да и в этом случае все очень просто: проиграл, уходи из владений, и не держи зла. Управляются ведь, и без добра и без зла. Прародители наши. Натворили глупостей, вроде бы безобидных. Давай теперь все женские особи терпите адскую боль при родах. Вон соседка недавно рожала, дома, кричала на весь квартал. В роддом не поехала, там много денег требуют. Откуда у нее деньги то, у женщины одиночки с тремя кобылицами, не знают куда идти, чем заниматься, хоть бы в уборщицы. Нет ведь нигде работы нормальной. На грани развала, такая большая и могучая. Натворил бед. Тот, с меченой лысиной. Революции, то там, то тут. Национально освободительные. Оно и правильно, нельзя ж было к другим народам унизительно издевательски. Узкоглазый, черножопый, хохол, урюк…. Нерусский – не человек? Вон в Америке так же было: ниггерам вход запрещён! И мы так же, вроде в своей стране, но ВОН из Москвы, Ленинграда. Вон из России! Вроде прародители у всех одни и те же. А как они умудрились то, уродить такую пеструю разновидность двуногих? Двести пятьдесят миллионов стоят на распутье. Эти три девушки тоже: или в уборщицы или в проститутки. Сейчас это модно и оправдание легко пришпандоривается. Жить тяжело, мол. Эй, девчата, а ну кА, соберись всей оравой в Эмираты, или в Турцию. А кто покрасивей и постатней, то можно и в Европу. Колыбель демократии и цивилизации – инквизиции. Вот так вот. А это-то от нее тоже пошла, проституция? От праматери нашей? Четвертая интерпретация ЗЛА, ИМЕЮЩАЯ ЦЕЛЬ ДОБЫВАНИЯ ПИЩИ В ОСОБО КРУПНЫХ РАЗМЕРАХ. Мне больно, до жути больно. У меня нигде ничего не болит. Но мне БОЛЬНО, БОЛЬНО! Что же это? Как можно так? Как я все это нена…. Эй! Тихо, тихо, потише! Ненавидеть можно, но нельзя дать вскипеть ей, разливаться, переливаться. Она доводит до ЗЛА, когда становится неуправляемой, до войн, до революций. И до братоубийства даже. Плох не человек, а вселившееся в него ЗЛО. Нельзя ненавидеть сородича. Он и так слаб, уязвим в своей слабости, грешен по своей уязвимости, несчастен в своей грешности…, и СМЕРТЕН.
Он натянул козырек старой засаленной отцовской кепки до самых бровей, застегнул молнию стиранной перестиранной куртки с клеенчатой обивкой, вышел на улицу, где царили снего-дождь, слякоть, холод и нытьё ветра, всё так же припевая бессмертную песню. Хилые ботинки потопали по рыхлой коре стареющей Земли. Остановка совсем близка. Благо, она прямо напротив политехнического. Н - да, до остановки и дождаться милого душе 39-го, и домой. Немного погодя приехал автобус в «гармошку» с номером 39. Он сел. Скорее бы к заветным котлетам. Не каждодневная радость. Не такие уж и совершенны мы, как сами часто это утверждаем, всегда в чем-то нуждаемся: в любви, в заботе, в еде. Можно же было придумать какую нибудь другую форму восстановления энергии, а не съесть кого-то, или чего-то. Автобус проехал «Почетную Аллею», с прахами великих и мнимо великих, и, огибая круг перед Парламентом, поехал влево, в сторону исторического центра города. 5 копеек. Билет. Компостирование. Проклятые контролёры. Он вышел, прошел в калитку монументальных, покрашенных «в смолу» узорчатых ворот Крепости, и попал в другой, родной ему мир прошлого, с древними построениями, с вымощенными камнями улицами, с высокими крепостными стенами с бойницами в них для лучников, с людьми и современных и очень часто по восточному консервативных нравов. В сквере близ овдана на скамейках не было видно никого. Ни одной знакомой души. В погожую погоду они все обычно тут ошиваются. Валандаются попусту. Вся наркоманско-алкоголическая братия, с их безжизненно тупым выражением глаз. С их изрезанными ножом и бритвой лицами и телами. Пахнущие тюремной плесенью друзья и недруги детства. Это и хорошо. Доконают со своими тюремно воровскими философиями. У них свой мир, мирок, что ли. Доконают, а потом попросят на сто грамм. Или на одну папироску. Вот вчера последний рубль отдал. Мышь и Кеша. Два брата. Как получилось, что они одновременно оказались на воле? Недельки две погуляют, потом обратно заберут. Водка с алычой и марихуана. Если даже и не своя, то в милицейском пункте в карман «положат». Им не место тут. Упрятать и побыстрее, а то хлопот не оберешься. Н-да, у нас вопросы с неугодными и с проблемными решаются быстро и очень легко. Инакомыслящий или наркоман, получай коробок в карман. А кто при деньгах, тот застрахован и от тюрьмы. Вот Кени (Кенгуру), сын богатого ювелира. Проширнул все отцовское золото. А ходил весь в норках и дублёнках. Ребята говорят, недолго жить осталось. Совсем иссох старина Кени от героина кокаина.
Ни единого блика животворящего ада не было видно. Мрачный навес снеговых туч, запеленав город, прятал его от проникающего взора Небесного огненного котла с жаром во много миллионов К. Ветки платанов, олив и шелковиц, выросших вокруг скверика и кипарисы во дворе дворца, сиротливо плясали под свирель Хазри – ветра идущего из Каспия. Жизнь растений напоминает дурной сон: тебя хотят убить, но ты не можешь убегать, все силишься, размахиваешь руками, но не можешь сдвинуться с места. Жалко их, жалко деревьев. Им приходиться вынести все шалости погоды и людей. Стоя на одном и том же месте, до конца дней своих. Какое терпение. Благородные создания, не то, что люди. А мне вот надо домой, вы уж извините. А то могу замерзнуть.
Окинув оливы жалостливым взглядом, Тофик, быстро поднялся наверх по недолгим лестницам, и потрюхал вдоль высоких крепостных стен в сторону дома. Мы встретились возле небольших входных ворот дворца Ширваншахов, изготовленных из прутьев напоминающих пики.
Эти мелкотравчатые ничем не примечательные ворота, для меня были не просто воротами, ограждающими вход в обитель усопших шахов,а скорее, некой червоточиной, за которой человек попадал в другое время, где царствовал, неизвестно какой, злой ли, добрый ли, но жестокий и беспощадный дух прошлого. Хотя, любые суждения и умозаключения на счет прошлого, настоящего и будущего, т.е. того абстрактно – аморфного понятия в бесконечно незримом течении которого мы и существуем (пребываем), того, чего мы называем ВРЕМЕНЕМ, вызывали во мне сомнения в его движении именно в таком порядке, вообще в его «движении» и вообще в его восприятии как такового. Некий абсурд, отождествленный проделанному пути в единице скорости. Абсурд, определяющий длину жизненной стези, придуманный нами же. Ведь оно ни что не иное, как две великие функции серого вещества: память (прошлое) – заполненные ячейки камеры хранения и тягучие грезы (будущее) – предполагаемое или не предполагаемое заполнение пустых ячеек. Размещая на воображаемой оси слева от нас добытую, услышанную и увиденную информацию, человек создает себе прошлое. Мы восторгаемся и гордимся им, ностальгируем по нему, «возвращая» некоторые его моменты, стыдимся и проклинаем его. Направо от правой руки темная страшная бездна, неведение, поворот на 180 градусов, за которым не видно ничего, одни догадки – бездна именуемая будущее. Перед нами же тот убого-жалкий отрезок, за который мы хватаемся всей выделенной нашему ненасытному организму и душе силой, гонясь за богатством и властью, не замечая всех чужих бед и топча всех стоящих на нашем пути. Настоящее – все перемещающийся стык прошлого и будущего. Настоящее – жестокие реалии, то бишь – жизнь. Катастрофы,
