будь дураком! Куда ты пойдешь в таком состоянии? - остановил друга Эндрю.
- Он может легко это поправить, как он это проделал с тобой, - хитро усмехнувшись, парировал Чан-Оуэн. - Ведь так, Ди?
Тацу, сделавший уже было шаг за порог, вернулся и закрыл дверь. Он внимательно посмотрел на Сэйю и сказал.
- Не легко, но могу. Ты мне будешь полезен. И... она будет счастлива увидеть тебя. - при последних словах его сердце словно приостановилось на долю секунды, а затем забилось в бешеном ритме, нагоняя потерянное мгновение простоя.
- О ком же идет речь? - не выдержала Наташа.
- О хозяйке сердца Дракона, разве ты не поняла? - ответил Эндрю, кладя сестре руку на плечо. - Нам лучше пойти домой, обрадуем всех, соберем гостинцев и вернемся.
Ди вдруг осенила одна мысль. Он резко приблизился к Оуэну и совершил неожиданный для всех поступок: рассмеявшись, как ребенок, он крепко обнял сына хозяина цирка, а затем с чувством произнес:
- Спасибо тебе: Хотя за это не благодарят, но я не знаю, как выразить ту радость, что переполняет меня сейчас от осознания того, что ты являешься последней спасенной душой.
Разумеется, никто из присутствующих ничего не понял, но Тацу это не волновало.
Исцеление Сэйи прошло без каких-либо последствий для Ди. И уже примерно через час они направлялись в полицейское управление, чтобы узнать судьбу доктора Дамиана и девушки, пытавшейся накануне разрушить Ледяную тюрьму. Один из стражников рассказал, что Лекс вернулся вчера домой около четырех часов вечера после посещения заключенного и больше не выходил. Весь вечер сильно мело, и было очень холодно, но целитель не топил печь. Утром сменившиеся стражники стучались, чтобы сообщить об отмене ареста, но Дамиан прогнал их, даже не выслушав.
Тацу все это время уговаривал себя не поддаваться накатывающей панике, что это не более, чем старая эмоциональная привычка, - верить дурным предчувствиям. Но теперь он был действительно взволнован, даже напуган. Он наблюдал, как замирает его сердце, как сбивается его дыхание, как адреналин взрывной волной пробегает по жилам и ударяет в голову, как его обеспокоенный ум заставляет тело сорваться с места и бежать, что есть силы, к дому доктора.
«Тацу, остановись», - приказал он себе у самой двери. - «Не позволяй эмоциям свести тебя с ума. Ты должен быть готов к тому, что ты из-за своей медлительности уже потерял ее. Ты знаешь, что в этом случае ты смиришься и будешь жить дальше, что не отринешь свой опыт, не отвернешься от света, снова будешь стремиться к тому, чтобы вернуться к океану».
- Ди, чтоб тебя! Чего ты медлишь?! - крикнул нагнавший его Сэйя.
Они ворвались в дом и застыли от вида представшей перед ними картины: сжав голову руками, беззвучно рыдая, на стуле подле кровати сидел Лекс Дамиан. Его слезы замерзали на щеках белыми иголочками. На кровати кто-то лежал без признаков жизни. Ни Сэйя, ни Тацу не хотели признавать, что это Ясото Кин.
- Что здесь творится?! - заорал Чан-Оуэн. Он подошел к Лексу и, чтобы вывести его из истерики, пару раз с размаху ударил его по щекам. - Что с ней? Отвечай!
- О-она … в коме.. склеила всю посуду... теперь... в коме... я думал... просто потеряла сознание... но ничего не помогает... сижу... жду конца...
Тацу почувствовал острую резь и жжение в глазах, комната начала расплываться. С первой упавшей слезой вышел страх разлуки с любимым человеком, возможно, не на одну жизнь. Вторая слеза утвердила его нежелание терять этого самого дорогого человека, девушку, ради которой он отринул море света.
- Не отпущу, - твердо произнес он.
