свернуть Росса.
Вот это было ударом. Персиваль сдержался с огромным трудом. Он представил себе ликование «бюрократической сволочи» и его передёрнуло от отвращения и бешенства.
–Или ваши услуги мне более не нужны,– закончил Мирас холодно.
Уйти? Ну уж нет! от Мираса не уйти. Слишком много висит на Персивале – если вскроется, а оно вскроется сразу же – его ждёт позорный суд и казнь. А перед казнью, с большой вероятностью, ещё и пытки. И потом, хочется всё-таки попасть в это замечательное, обещанное и ожидаемое после.
***
–Руки мастера дрожат? – хмыкнул Мальт, не скрывая удовольствия, когда Персиваль повинился перед ним в своей беспомощности.
–Не издевайся, – попросил Персиваль. – Я не смог, да. Поэтому здесь, у тебя. И я прошу помощи – тебе мало?
Мальт оглядел Персиваля с любопытством. Персиваль чувствовать себя неуверенно в кабинете своего соратника-соперника, слишком здесь всё было выверено и аккуратно, даже пергаментные листы и то разложены уголок к уголку. Так не бывает у нормальных людей. Не бывает!
–Достаточно, – признал Мальт. – Почему тебе просто не убить Росса?
Убийство всегда было простым путём. Не желаешь понять своей выгоды? Попробуем страх. Не боишься? Ну так уйди или мы уведём! Но Персиваль не мог даже себе объяснить толком, почему ему так не хочется смерти Росса. Падения – пусть, изгнания с поста – да Луал в помощь! Но смерть? Нет. Не так.
–Народ начнёт возмущаться, – нашёлся Персиваль, как давно привык находиться.
Но это действовало для Мираса. Мальт был дознавателем и умел смотреть сквозь маски куда лучше, чем принц.
–А если начистоту?
Начистоту…какое издевательство! Начистоту – это для начинающих дознавателей, которые рьяно выслуживаются, соревнуясь в добродетели.
Но тут другое дело. Мальт и Персиваль имеют больше сходств, чем хотят.
–Такие люди не должны умирать так подло. Просто не должны, – Персиваль тяжело вздохнул. – убивать их нельзя. Арестовывать тоже. Их это не сломает, а нам станет пятном. Мы не должны начинать с крови.
Мальт кивнул. Ответ, который не устроил бы Мираса, далёкого от совершения убийств и лишь отдающего приказы, устроил Мальта.
–Насколько я помню, Секция имеет право потребовать отставки Высшего Жреца… – Мальт уже поднимался с места и шёл к высокому шкафу из тёмного дерева, где аккуратными рядами были разложены и расставлены томики, свитки и пергаменты.
Персиваль лишь наблюдал. Он понимал, что бюрократическая сволочь была в деле неспроста. Мальт, этот вечно въедливый, приставучий к самым жалким мелочам человек, был под вечным покрывалом ненависти своих же соратников. Именно он отправлял назад списки, на которых не хватало одной подписи, возвращал справки, где плохо виднелась печать, не исполнял приказов, которые были записаны на истёртых пергаментах или имели кляксы…
–Это просто рука дрогнула! – пытались спорить с ним. Но Мальт, прекрасно знавший законы Маары от её сотворения, прекрасно понимал, что по статуту от семнадцатого года Маары любой документ, содержащий помарку или повреждение, недействителен.
Именно Мальт знал все алгоритмы и строго соблюдал правила и иерархию. Конечно, это всех раздражало. В завалы, в минуты самой горячей поры он упрямо действовал по инструкциям и требовал того же от других, тогда как другие, из лени или экономии времени, нарушали множество мелких пунктов своих алгоритмов.
–Ну не «а», а «о», – признавались в бешенстве Мальту, – ну и что с того-о? завтра всё равно ему отрубят голову!
–Не подпишу, – спокойно сообщал Мальт. – Здесь ошибка. Ошибка в документе делает его недействителен. Переделывай.
Мальта ненавидели. Но сейчас Персиваль его почти любил, видя, как тот ловко разбирает бумаги, сложенные только по одному ему известному методу. Наконец, нашёл нужный закон.
–Секция в праве. Любая Секция. Хоть наше, хоть Городская…любая, если все главы придут к соглашению, может затребовать отставки Верховного Жреца.
–Ну…– Персиваль помрачнел, – а это реально?
Мальт взглянул на него с жалостью:
–Я думал, ты умнее!
***
Секция Закона – это всего три Коллегии, которые вынуждены существовать друг с другом. Дознание ловит и ведёт следствие, Судейство выносит приговор, Палачи его исполняют. Всё просто. Но просто лишь на бумаге.
Судейство не любят, но перед ним заискивают. Дознавателей боятся и стараются держаться от них дальше. А палачей презирают. Даром, что они не имеют власти над приговором и не от них зависит это, их презирать проще – они же пытают, клеймят, секут и казнят. Одна Секция, поставленная для сохранения закона и порядка, но как же сложны их внутренние хитросплетения, их бюрократические просчёты и подколы друг к другу, их мелкие мести, скопленные за годы. А на деле – все они чужие! И палачи, и судьи, и дознаватели – для обывателя вся Секция – место, которое нужно обходить большим кругом.
С Главой Коллегии Дознавателей проблем не было. Он легко принял версию о том, что Росс отказывается сотрудничать с Дознанием, следовательно, его следует заменить на другого, поставленного уже с согласия Дознания.
Судейство привычно согласилось с Дознанием. А вот Палачи… их было мало и они держались как семья. Не то трое, не то всего четверо и их глава – Регар.
–Я ничего против Росса не имею, – холодно сказал Регар, услышав слова Персиваля. – Знаю его хорошо, и это один из самых достойных жрецов Луала, которых я встречал.
–Это для общей пользы.
Персиваль говорил со значением, которое не должно было оставить сомнений: покориться проще.
–Тем не менее, я не знаю за ним преступлений и не знаю приговоров.
Персиваль представил, как будет издеваться (теперь уже точно будет) Мальт, если Персиваль позволит себе слабину, и налетел на Главу Палачей уже безо всякой церемонии:
–Вы подчинитесь, Регар! Ваше право быть недовольным, я у вас его не отнимаю, но вы покоритесь. И вы поддержите протест против Росса, в противном случае, вы не просто покажете себя недальновидным Главою Коллегии, но и преступником! У нас есть данные, которые ясно свидетельствуют о причастности Росса к заговорам. И вы должны принять нашу сторону! Иначе вы такой же мятежник и преступник!
Регар пожал плечами:
–Чем больше вы меня торопите, чем больше настаиваете, тем ярче и отчётливее я понимаю, что Росс невиновен.
–Он неугоден. И вы в одном шаге от такой же участи.
Но Регар хранил спокойствие.
–Вы и ваша Коллегия, – Персиваль нашёл безотказный приём и по лицу Регара, искажённому в неприятной судороге, понял, что для одиночки-палача его Коллегия, а особенно молодые палачи – это настоящая семья.
–Я поддержу вас, – промолвил Регар, – Луал простит меня за это.
–Не драматизируйте! Луалу плевать на ваши мелкие шалости…а вот мы запомним ваше содействие.
Регар только усмехнулся, но ничего не сказал и позволил Персивалю оставить последнее слово за ним. Но триумфа у дознавателя не было, его не покидало ощущение, что и этот человек в чём-то сильнее, чем он сам.
***
Как легко вчерашнему кумиру толпы, могучему держителю власти пасть. Сегодня его помнят, завтра отстраняют от службы из-за какого-то призрачного и непонятного дела, а послезавтра толпа понемногу смиряется с этим.
Отстранение Росса стоило Коллегии Дознания всего двух-трёх кратких вспышек в трактирах, где кто-то попробовал проявить возмущение. И всё. А затем толпа научилась быть смиренной и способствовало этому то, что новым Верховным Жрецом Луала и Девяти рыцарей Его стал не какой-то, до сих пор неизвестный никому жрец, явный ставленник Дознания, а прямой заместитель Росса.
Мало кто задумался о том, что без Росса, без его духа, жрецы и жрицы, видевшие падение могучего своего покровителя, ослабели и согласились на многое. Дух Росса витал ещё в стенах, на кровати ещё были очертания его тела, не иссохли ещё чернила на его пере, а всё, что он создавал, уже шло прахом.
Мальт почти выбил это дело из-под ведения Персиваля. Теперь он покровительствовал жрецам и жрицам, теперь он читал подробные исповеди и ему подавали списки имён – всё тайное, что несли прихожане к служителям Луала, шло напрямую и к Дознанию.
–Из безопасности. – Так объяснял это Мальт.
–Из трусости, – шептались служители, но опускали глаза при появлении дознавателей и терпеливо ждали, когда те вдоволь начинаются новых донесений.
Потому что помнили последний день осеннего сезона…необычайно солнечный и горький.
***
Это тоже придумал Мальт. Но знало об этом, включая Персиваля, всего человека три-четыре, среди которых был и Росс.
Обвиняемый ныне, готовый к казни росс. Мальт его не просто смёл. Он не трогал павшего жреца почти два месяца, и только когда успокоился народ и поверил в то, что слуги Луала верны прежнему строю, сообщил о разоблачении Росса. Оказалось, что бывший Верховный Жрец склонял на сторону заговора мирных прихожан и стремился завладеть властью надо всей Маарой.
Но Мальт знал, стоит выйти такому слуху наружу, как народ взбесится. Поэтому на улицы пустили следующее: Росс – вор!
Для убедительности дознаватели демонстративно «нашли» в старом его доме несколько предметов из золота, служивших для служения Луалу и Девяти. Также несколько жриц и жрецов подали донесения о тревожном поведении Росса в бытность его Высшим.
Всё это не без удовольствия Мальт зачитал Россу и тот пожал плечами:
–Такова воля Луала, – и подписал полное согласие со всеми обвинениями.
Персиваль пришёл к заключённому ночью и спросил лишь одно:
–Зачем? Вас казнят!
–Меня всяко казнят, – глаза Росса оставались усталыми и ясными. – Говорят, наша Коллегия палачей знает своё дело.
Персиваль молчал. Росс был прав. Раскалывались почти все, не расколовшиеся – умирали в мучениях.
–Это путь смирения. Я поклялся служить Мааре и Луалу и служу ей. Если она не нуждается во мне, я приму это, – продолжал Росс спокойно. – Но вы здесь. Почему?
–Не знаю…неправильно это. Я так не хотел. Это Мальт. Он придумал как вас снять. Придумал сделать обвинение открытым, а судейство закрытым. Вас же даже не было на суде? Вот…
–Меня вы уже мучением не спасёте, но помните, что человек всегда выбирает. Даже в смерти. И за вами выбор.
Персиваль хотел спросить ещё что-то или, быть может, попросить прощения, но лязгнули ключи, и Персивалю пришлось отступать. А утром была казнь.
На казни новый верховный Жрец представил Мальту и Персивалю своего заместителя – Медера и сказал, что все вопросы нужно решать с ним, а дальше прочёл скорбную речь о том, что Росс не был так плох, что многие помнят о нем с благодарностью, но правосудие должно свершиться.
Казнил сам Регар. Росс взошёл на эшафот твёрдо, ясными глазами оглядел любопытных собравшихся и, воззвав к Луалу, опустился на колени.
Твёрдая рука Регара снесла ему голову одним ударом. Страшный глухой стук перекрыл общий вздох толпы, а Персиваль отыскал взглядом лицо Регара и увидел в нём скорбь, потом перевёл взгляд на Мальта и не увидел в нём ничего.
Задумавшись о своём лице, Персиваль взял себя в руки и снова стал прежним. Иногда только чей-то ясный взгляд вроде бы пытался его догнать сквозь сон или в толпе, но Персиваль давно научился зажмуриваться.
