топку! С этим сумасшедшим недолго и под заклинание какое-нибудь угодить! А Скарону жизнь дорога.
Аим растерялся и пробормотал что-то неразборчивое, вроде того, что он совсем не это имел в виду и ему совсем нельзя шутить.
Абрахам удовлетворённо хмыкнул и снова отвернулся от помощников, вглядываясь в то, чтобы видно ему одному.
Конечно же, он слышал и слышал прекрасно всё, что говорил Аим и то, что говорили другие в стенах Церкви Животворящего Креста. Характер Абрахама научил его не прощать никаких оскорблений в свою сторону, но эти он принимал, потому что считал упрёки справедливыми. Они были карой ему за то, что он родился с ядом магии в крови и теперь должен пройти путь искупления, чтобы достичь прощения и неба.
Каждое слово, каждый упрёк или косой взгляд, каждый шелест за спиною – всё это было отравленным ржавым крюком, который впивался в начинающую заживать душу и пропарывал все раны заново, чтобы те, не дай пламя, ещё и затянулись…
Абрахам знал, что не заслуживает прощения, что пока не истребил всего зла, что пока не достиг креста, а значит, нельзя его душе исцелиться. И он жил этой болью, снося всё презрение и недоверие, не выказывая ропот и примиряясь. Такова плата за неправильное рождение, таков яд – его собственная чаша и он пил из неё день за днём свою долгую магическую жизнь с тех пор, как магия стала ему ненавистна, с тех пор, как она предала его. И это Абрахам считал справедливым для себя.
–Её имя Вадома, – Абрахам повернулся к двум на этот раз притихшим помощникам, – она специализируется на травах, приворотах и жертвоприношении. И мы предадим её каре креста за преступления, которые она вершит против неба.
–Сейчас? – нервно спросил Скарон. Ему не нравилось работать с ведьмами. Одно дело лесная нежить, вроде оборотней или вурдалаков, но другое… кто этих ведьм разберёт!
–Сейчас, – подтвердил Абрахам. – Заходим с разных сторон! В дом! Ну?! Живо! Во имя Креста!
***
Талэй и Родика не поняли что произошло. Вот они стоят перед домом Вадомы, вот Талэй, как самая смелая стучится, вот открывается дверь…
Вадома оказалась без клыков и когтей. Женщина как женщина. Ну волосы длинные, спутанные, так это ещё ничего. ну глаза большие, красивые, внимательные…а так? Одета так как женщины Долины – длинное платье в пол, расшитое теми же узорами. Обыкновенная женщина!
Родике даже на мгновение смешно стало. А потом эта Вадома посмотрела на неё и смех пропал.
Не бывает такого взгляда у обычных женщин, не пляшет во взоре смертных людей такое пламя, нет там такой скорби и тяжести прошлых лет. Помрачнела Родика, за спину к Талэй нырнула – та сюда шла, пусть и разбирается тоже сама.
Но Вадома Талэй и слова сказать не дала, прежде в дом пригласила, да полянку оглядела, проверяя, одни ли пришли. А в доме…вроде бы всё так, как в доме Родики – и сундук имеется, и лавка, и стол, а вроде бы что-то иное есть. Слишком много засохших пучков трав, и по стенам, и по подоконнику и по лавке разложены, и склянки повсюду, и ещё какие-то предметы. Всё в каком-то нагромождении, кажется тесно, грудь давит, воздух словно затхлый.
–Будущее хочешь знать? – улыбается Вадома, а глаза всё такие же…нечеловеческие. Родика старается смотреть в окно и не слушать, но голос Талэй, чуть дрожащий, но ясный, отвлекает. Да и сердце шумно колотится в груди.
–Хочу, очень хочу, – Талэй тоже страшно, но страх Родики позволяет ей самой быть смелее.
–Я беру плату, – напоминает Вадома спокойно, – иначе и говорить не стану.
–Вот твоя плата, – Талэй что-то показывает Вадоме, но Родика даже не смотрит на это. Потом спросит у подруги, выбраться бы!
–Достойно, – соглашается ведьма и начинает бродить по комнате, выхватывая из нагромождённых тряпьём, склянками, коробочками и свёртками углов то один предмет, то другой…
И вот только всё это было, верно?! Откуда же взялся неожиданный грохот? Откуда ворвался этот страшный человек, лицо которого в шрамах? Почему завизжала в бешенстве и страхе Вадома:
–Предатель!
А затем:
–Девочки, прочь отсюда!
И какая сила понесла Родику и Талэй в окно. Почти вышвырнула их на мягкую землю, а затем заставила встать и побежать в лес? Им что-то кричали вслед, кто-то за ними бежал, но они оказались проворнее и нырнули в чащу, обогнав, кажется, даже свист ветра. И только там, в корнях запуталась нога Талэй и рухнула она на землю.
Родика испугалась, помогла подруге высвободиться и осмотрела пострадавшую ногу – ушиблась подруга. Не вовремя! Страшно…
–Что там? – Талэй крепилась из последних сил, да только куда против страха собственного и боли пойдёшь?
–Ушиб, – Родика растерялась. – Идти сможешь?
Вопрос, как оказалось, был глупым. Талэй со стоном смогла подняться и, опираясь на Родику, закусывая тонкие губы до крови, пройти три шага и рухнуть снова на землю.
–Не могу…– Талэй заплакала, – не могу!
Родика совсем растерялась. Плачущая Талэй – это странное явление и Родика, привыкшая к тому, что подруга всегда смешлива и находчива во всех ситуациях, не была готова к тому, чтобы принять решение. Вместо какой-то попытки к действию Родика села на землю рядом с нею, обняла её за плечи и неуверенно попыталась утешить:
–Ну-ну…не надо.
–Как думаешь, – Талэй всхлипнула, – кто был этот человек? ты видела его шрамы?
Родика попыталась вспомнить лицо или какую-то деталь одежды, но пробежка в перепуганном состоянии вымела все воспоминания, оставив безотчётный ужас.
–Может быть, это церковник? – продолжала Талэй, она понемногу успокаивалась.
–Тогда нам нечего бояться, – Родика улыбнулась через силу. – Он же пришёл за Вадомой. Я тебе говорила, что идти к ней плохая идея. Но ничего! сейчас посидим немного и пойдём домой. И забудем!
Талэй вдруг схватила Родику за руку. Родика с удивлением обнаружила, что рука подруги дрожит.
–Нет, не забудем…– прошелестела Талэй убитым голосом. – Я такая дура! Закон запрещает водиться с магическим отребьем. Мы должны были донести, а нас едва не поймали на месте преступления.
Родика почувствовала, как сердце её рухнуло куда-то вниз, оборвалось, заболело. Но тут же радостно встрепенулось. Оказалось, что в минуту растерянности Талэй Родика вполне может освоиться.
–Нет! – Родика вдруг нашла выход. – Мы с тобой заблудились! Блуждали, вышли на дом. А тут тот человек…
Талэй тихо засмеялась. Смех этот был нервным, и Родике вдруг стало холодно и тоскливо от этого звука.
–Прекрати! – попросила она в раздражении и приподнялась на листве. Ей показалось, что лёгкие шаги раздаются где-то совсем близко.
–Не выйдет! – яростно возразила Талэй. – Не выйдет. Если это церковники, то они поняли, что я собиралась попросить, вернее…
Она вдруг снова заревела, совсем беспощадно и по-детски. Родика с испугом зажала ей рот – шелест травы был где-то близко и в любую минуту, кажется, на них мог выйти тот церковник. Если это, конечно, был церковник.
Талэй шумно дышала, но хотя бы успокоилась. Убедившись в том, что подруга может себя контролировать, Родика разжала ей рот.
–Они поймут…– отрешённо промолвила Талэй и взглянула на Родику с печалью.
–Да что поймут?!
–Плата…– Талэй обхватила голову руками, – плата!
–Что? – Родика решила, что подруга от пережитого тронулась умом. – Что ты хочешь сказать?
–Ты – плата! – Вдруг торжественно и очень тихо ответила Талэй. – Прости, я…я не хотела, я думала. Мама сказала, что лучше всего кровь. Но я не могу. Не могу! А я…я боялась. Так боялась.
Родика смотрела на Талэй, поражаясь собственному спокойствию. Она – плоть и кровь крепкого рода, дочь богача и смешливая видная девушка теперь металась перед нею, была такой слабой, такой униженной. Родика не чувствовала в себе удивления или жалости. Ей захотелось сделать больно Талэй, отомстить за всё, за то, что та краше, богаче, за то, что у той родители богаче. Захотелось стереть её, уничтожить…
–Я не хотела, не хотела! Нужна кровь. Ей нужна только кровь! – Талэй, кажется, всерьёз сходила с ума, но Родике показалось этого мало, и она, отпихнув показавшиеся ей липкими руки бывшей подруги, заорала на весь лес:
–Сюда!
Талэй застыла от такой выходки и попыталась броситься на Родику, ещё не понимая, что та хочет, но догадываясь, что ничем хорошим для неё лично это не кончится. Родика отпихнула её и вскочила.
Она не ошибалась в том, что шаги были. Через мгновение они оказались в окружении троих мужчин, среди которых был тот самый, напугавший, шрамированный. В свете уходящего солнца Родика оглядела одеяния и поняла, что все трое действительно принадлежат к какой-то церкви.
***
–Она хотела принести меня в жертву, – спокойно произнесла Родика, смело глядя в лицо шрамированному церковнику. Тот изучающее смотрел то на неё, то на застывшую в ужасе Талэй.
–Нет! – закричала Талэй и даже смогла подняться, преодолела боль. – Мы заблудились, мы…
–Молчать! – шрамированный поднял руку, веля Талэй утихнуть и та, напугавшись, затихла и только глазами хлопала. – Всякое преступление должно быть наказано.
–Она хотела принести меня в жертву той колдунье. Сказала, мы идём в лес…– Родику начало потряхивать под внимательным взглядом церковника. – если бы не вы, я была бы мертва.
Шрамированный обернулся к одному из своих помощников:
–Хватай девчонку, Аим.
Означенный Аим нахмурился, но пошёл выполнять приказ. Родика смотрела на шрамированное лицо, не реагируя на возню позади себя, а Талэй, судя по всему пыталась отбиться.
–Пусти! Пусти! Да ты знаешь кто мой отец? Мои родители заплатит выкуп! Пусти! Да если хоть волос упадёт с моей головы…
–Заткни её! – велел шрамированный. – Визжит как ненормальная.
–Замолчи! – велел Аим, но в ответ на это Талэй заверещала ещё сильнее.
И тогда шрамированный сам легко преодолел расстояние до Талэй, оттолкнул Аима в сторону, серебряный кинжал сверкнул в его руках стремительной молнией и в следующее мгновение уже мёртвая Талэй осела по дереву на землю.
–Абрахам! – возмутился Аим. – Она же девчонка!
–Она преступница. Она не выдала ведьму, она пользовалась её услугами и хотела принести в жертву эту…– Абрахам указал на Родику. – Вы все видели жертвенный ритуальный нож и кровавую чашу в доме Вадомы. Это доказательства. Их хватит, чтобы казнить.
–Без суда…– прошелестел Аим, похоже, его тошнило. Он позеленел даже.
–Я есть суд, – напомнил Абрахам и повернулся к Родике. – Как часто вы были у этой ведьмы?
–Я ни разу, – ответила Родика, стараясь не думать о том, что мёртвая подруга валяется рядом.
–Почему бежала? – продолжал Абрахам допрос.
–Испугалась.
–Значит, есть что скрывать.
–Нет! – Родика не понимала, как это происходит, но чувствовала, что увязает. Вроде бы хотела честно, а получилось что-то не то. – Я не…я не знала! Да и все к этой ведьме ходили! И…
Осеклась, но поздно. Лицо Абрахама колыхнуло торжество, он обернулся ко второму помощнику:
–Доставай пергамент.
Тот покорился быстрее мрачного Аима. Родика с ужасом наблюдала за змеиным концом пергамента, когда Абрахам напомнил:
–Чего молчишь? Кто из Долины ходит сюда?
–Да я…– Родика сама не знала толком, но чувствуя опасность, мгновенно выдала то, что знала, – её отец и мать.
Сама она не могла посмотреть на Талэй, но указала на её тело.
–Ещё? – Абрахам даже не глянул на тело.
–Я не знаю.
