пока у него есть тело...
ОТКРЫТИЕ
Моя душа, как тёмный берег,
Я к ней плыву, не зная путь.
Зачем живу, во что я верю,
Пойму ли я когда-нибудь?
А впрочем я давно всё знаю
И хоть грешу на этот счет,
Смотрю вокруг и понимаю:
Река течет... Река течет...
Течет река, своим изгибом
Порой меняя в жизни смысл.
Течет река и груз ошибок
Сильней с годами тянет вниз.
Течет река, с душой сливаясь.
Размыло время берега.
Но где-то там, во тьме сияя,
Всегда есть шанс простить врага.
***
- На органы его! - разорвалась шумовая граната многоголосого рыка.
Глаза человека, хоть и были открыты, но слух обратился внутрь, прислушиваясь к размышлениям, поэтому не сразу дошло, чего хотят эти...
Информация поступавшая через глаза еще не переварилась полностью...
- Давайте его на органы! - шерстяная толпа придвинулась, окружила полукольцом с единодушным пожеланием отпечатанным на обезьяньих мордах.
Люди они или звери?! Да какая Господи разница, теперь он готов на любое испытание. Но постойте-ка...
"Что они кричат? - в услышанное не верилось. - Хотят выпотрошить?! О, Господи, да, за что же?!"
- Стойте, стойте! - прокричал он. - Меня нельзя есть, я же могу вас заразить! У меня рак в четвертой стадии!
"А они знают что такое рак?" - мелькнула опасливая мысль.
- Рак это... - начал он, но его перебил Седой:
- Мы знаем, что такое рак. Ты, человек не считаешь нас за разумных. Думаешь, раз мы похожи на обезьян из вашего мира, значит мы и впрямь недолюди.
- Ну, почему? Не считаю и не думаю. Я только считаю сколько вас: раз два три четыре... десять... много... А вы не боитесь заразиться и умереть все до единого? - нужно напугать их как можно сильнее. - Да еще в невообразимых мучениях...
Кажется, они и правда знали что такое рак. Раздавались те же голоса, но уже с другим настроем, и всё равно не благоприятным для человека.
- Не, я его жрать не буду.
- Давайте, просто убьем и выбросим в реку.
- Нечего реку засорять всякой падалью, лучше закопаем.
- Ну вот еще, копать! В реку!
- Выбросим, но сначала сцедим кровь, пригодится для перехода. Зачем добру пропадать.
- Верно! Принесем его в жертву Окну!
- Да!
- Точно!
- Данный человек не годится для жертвы. - это был голос Каза, подействовавший на толпу словно ливень на горящий сарай. - Кровь смертельно больного слабая, она не откроет портал.
- Уууу - загудело всеобщее разочарование.
И вдруг, после кем-то высказанного предложения, обезьяны затихли:
- Тогда отведем его к колдуну, пусть вылечит, а потом съедим или сцедим кровь.
Тишина провисела не долго и снова разразился эмоциональный шторм:
- К колдуну!
- К колдуну!
***
После того, как пленников развязали с тычками и словечками на незнакомом Авангарду языке, судя по тону ругательствами, и повели вглубь леса, он спросил шедшего рядом с ним Каза:
- Я-то чужой, а тебя за что?
- За пиво. Оно предназначалось для праздника.
- Понятно... И что с тобой сделают?
- Просто убьют. Я вор. Никто не захочет есть мясо преступника.
- Чтобы не заразиться преступными намерениями?
- Совершенно верно.
***
- А почему ты, чтобы избежать казни, не превратился в железяку?
- Я не могу. Если приговор справедливый, это ниже обезьяньего достоинства...
- А правда, что моя кровь слабая и не откроет портал?
- Тсс.. - зашипел Каза обнажая свой звериный клычище. А далее с оглядкой на охранников, чтобы те не услышали, прошептал удивительное. - Нет.
- Спасибо, Друг! - почти беззвучно поблагодарил Всеволодович обезьяноподобного страшного зверолюда - как он их классифицировал, глаза его увлажнились.
Авангард Всеволодович расчувствовался и не из-за благодарности, а потому что понял: даже обезьяний мир не без добрых обезьян.
Он бы и вовсе разрыдался от совокупности бед произошедших с ним за всю его жизнь, вершиной которых стала смертельная болезнь, но это было ниже его собственного достоинства... простого человеческого...
Впрочем, не важно человеческого или обезьяньего - достоинство и человечность, оказывается, общие для всех человекоподобных. Это стало настоящим открытием для него.
