Встреча

до скончания века – как бы Вы, Антонина Сергеевна, ни пытались ее одухотворить.                                                                              
    Он уставился в пол.                                                                                    
    Опять воцарилась тишина. Слышны были только ход настенных часов да жужжание мухи на окне…                                                                
    Наконец, учительница положила руку на лоб и, морщась, словно от боли, проговорила:                                                                                      
    - Наверное, мы это заслужили: недомолвки рождают гораздо большую подозрительность, чем откровенная ложь. Да, наше поколение молчало о лагерях на Колыме, заградительных отрядах НКВД и прочих 'прелестях' социализма. Но то, что Зоя Космодемьянская, стоя у виселицы, говорила о счастье умереть за свой народ, - правда! Как правда и то, что мы, юноши и девушки военных лет, собирая на собственные скудные средства посылки для голодных детишек блокадного Ленинграда, испытывали при этом неизреченную радость, которую не променяли бы ни на итальянские виллы, ни на шестисотые 'мерседесы'!.. Впрочем, тебе этого не понять, - она вытерла платком капли пота с лица. – Одно жаль: за наши грехи мы заплатим слишком дорого: очевидно, для России потеряно несколько поколений подряд. И все же достоинство человека в том и состоит, чтобы даже в роковых для него обстоятельствах суметь признать свои ошибки и попытаться до последнего служить людям, стране, если хочешь – Богу, Которого у нас, бывших пионеров и комсомольцев, тоже отняли… А потому я все равно благодарна вам – моим ученикам. За дарованное мне счастье нести вам добро, за ваши слезы по умирающей Марусе… За возможность понять главное: никакие вы, ребятушки, не шпана и не изверги, а самые что ни на есть несчастные, оставленные всеми, заброшенные наши детишки. И если нам не удалось главного – научить вас испытывать счастье, бесконечно выше желудочного, то простите нас, - ее голос дрогнул, и она отвернулась к стене.                    
    Он заметил это и подошел к окну, кусая ногти. Немного помолчав, сказал:                                                                                            
    - Вот что, Антонина Сергеевна. Я сейчас уйду, а Вы вызовете по телефону нотариуса и составите новое завещание. Отпишите квартиру какому-нибудь своему родственнику… или хоть соседу. Мне, конечно, от своих достанется: мол, упустил шанс, не 'запудрил', как следует, мозги и тому подобное. Но я постараюсь отмазаться… А после скоплю денег – и за кардон, к чертовой бабушке из этой вонючей дыры под названием Россия. Может, и получится пожить по-человечески…                                                          
    - Ты, Витюша, глупый, - она подавила в горле ком. – Я хоть и не Зоя Космодемьянская, однако, что такое долг – мне объяснять не надо. Если я не смогла уберечь твою душу, то уж неприятности из-за меня я тебе иметь не позволю. Так что все сделаешь как положено… Получишь за мою квартиру солидную сумму; наешься, как твой кот,телячьих сосисок, будешь лежать на мягком диване, поглаживая пузо, и вспоминать глупого педагога, упустившего  в жизни свое счастье…                            
    Она подобрала с пола шприц и обтерла кончик иглы.                            
    - Я не смогу… - прошептал он, опустившись на стул.                          
    - Ого, - ее глаза блеснули, - уж это с твоей философией никак не вяжется… - Она помолчала. – Если тебе не трудно, принеси мне воды, в горле пересохло…                                                                              
    Как нашкодивший ученик, потупив взгляд, он медленно поднялся и побрел на кухню. Нашел в шкафу стакан и, сполоснув его из-под крана кипятком, налил в него из чайника воды . Войдя же в комнату, увидел, что учительница глотала ртом воздух, а по полу катился опорожненный шприц.                                                                  
    У Виктора потемнело в глазах…                                                                        
   А когда все было кончено, он положил шприц с ватой в саквояж и вышел на улицу.                                  
    Ярко светило солнце, по небу плыли кудрявые белые облака.            
    'Как тогда, во время выпускного', - мелькнуло у него в голове. И он вспомнил.                                                                                                    
    Они стояли внизу, а 'литераторша' провожала их взглядом с балкона третьего этажа.                                                                                  
    - Ребята, спасибо вам за вечер!                                                                
    - Это Вам спасибо, Антонина Сергеевна, – крикнула Люда. – За сердце Ваше; за то, что терпели нас все эти годы, и вообще…                                                
    - Счастливого вам жизненного пути! – Учительница смахнула со щеки слезу. – Не забывайте школу!                                                              
    - Мы еще Вас навестим, Антонина Сергеевна, – пообещал Виктор.                                  
    - Если сломаются часы, звоните, - добавил, улыбаясь, Игорек.            
    Она кивнула.                                                                                                
    Они помахали ей руками и направились в сторону троллейбусной остановки…                                                                                                    



                                                            _________________________