Куаныш

Девочка по имени Счастье
                                 

Огромный ковёр степи с серебряной от радиации травой в человеческий рост и радоновые озера, рядом с которыми счетчик Гейгера просто сходит с ума. На сопках — пятна солончака с фиолетовой коркой. Горький полынный ветер, после которого остается металлический привкус во рту. Это Полигон — место, откуда пришла беда в отчий край. Прошли сотни лет, но люди продолжают умирать от демонов радиации.
На севере от Полигона  горная гряда с высокими стремящимися в небо соснами, а с запада небольшие сопки, в котловине вокруг озера несколько аулов и районный центр.
Те, кто имел власть и деньги, чтобы спастись ушли под землю: в построенные там мегаполисы. На поверхности остались брошенные города и аулы, в которых до сих пор выживают редкие люди.
Выжить легче было общиной: более молодые сеяли и собирали зерно, картошку. Люди постарше собирали подсолнечник, и кукурузу, а самые пожилые пекли лепёшки, давили масло, сбивали кумыс
Высокие, как бамбук стебли злаков надо было рубить топором. Для канистры в десять литров масла достаточно было двух-трёх кругов подсолнечника, остальное меняли у других аулов на нужное в хозяйстве. Муку мололи старинными каменными жерновами, припрятанными у рачительных хозяек.
                                                      ***
Её не зря назвали Куаныш — счастье. Нормальные ручки и ножки, целые, не обрубки. Голова — одна и обычного размера. На ручку ей при рождении надели браслет с бусинками из стекла — «Глаз Фатимы» — от порчи, а на пухлую шею тумар — оберег из кожи в виде треугольника с зашитым внутрь листочком со строчками из Корана. Сильная защита от злых духов и сглаза.
Мама, которая надевала обереги на дочь, рано сгорела от лучевой болезни. Правда, она умерла счастливой, не узнав, что её Куаныш все же настигли демоны Полигона.
В год у девочки впервые случился перелом ножек: малышка пыталась встать, а упав, сломала обе ноги. Потом кости стали ломаться просто от прикосновения стёганого одеяла, которое согревало во время зимних холодов.
Скота становилось всё меньше и меньше кизяка, которым ата — дедушка — топил печь. В одну суровую зиму он хотел срубить вишню, посаженную в день рождения  дочери. Но Куаныш не дала, уж очень вкусны были летом ягоды размером с небольшие яблочки.
Дедушка даже к старости не потерял острого слуха и, когда раздавался звук поломанной спички, такой обыденный и страшный, он знал — это очередной перелом ножек любимой внучки.
Потом было много боли и больница: саманный барак с выбеленными стенами и пропахшими хлоркой палатами.
И диагноз как приговор: болезнь «хрустального человека». Любая травма приводит к перелому хрупких, пораженных изнутри мутацией гена костей. Конечно, девочке, от природы шустрой и любознательной, тяжело усидеть на одном месте, а мир вокруг так опасен. И ата придумал для нее игру: катал на тачке по степи, положив в короб побольше овечьей шерсти.
Все звали её девочкой-улыбкой, так она радовалась всему, что видели ее черные, как бусинки оберега, глаза.
Ата усадив внучку спереди себя в седле, поднимался на вершину сопки, чтобы показать: степи нет конца. А под  землей  спрятаны древние города, которые находили и раскапывали  ученые люди. Развалины не пощадило время: сквозь камни прорастала трава и песок засыпал самые высокие дома.
Вечером у очага жаря лепешки дедушка рассказывал Куаныш о городах и царствах, что были на этой древней земле, о  прошлой вере людей в силу огня и обереги.
- У нас сейчас другая вера, в единого бога, но как говорит пословица-  на аллаха надейся, а верблюда привязывай. Обереги — народная мудрость, которая досталась нам от предков. Твоя мама надела их тебе, не снимай и просто верь. Когда нехороший ,злой человек посмотрит на тебя недобрым взглядом с бусинки оберега отпадет черный зрачок-зернышко.
Древний город раскопали ученые ещё до Полигона, а в нём в одном из склепов принцессу с золотыми монетками в сорока косичках. У юной мумии были перебинтованы ножки. Принцессу увезли в город, в музей — место, где чужие люди смотрели на неё. Старики тогда говорили быть беде но им никто не верил.
Когда настали Тёмные времена, древний город был забыт: большие люди решили, что степь так велика, что можно взрывать и бомбить её, убивая всё живое.
— А мама ? Её, как и степь убили взрывом? — спрашивала девочка, боясь услышать ответ.
— Нет, ойналайн(непереводимое ласковое слово. Рано или поздно всё заканчивается. Время Полигона прошло, и через сотни лет, твоя мама и другие подростки из аула, ездили в древний город искать золото, и однажды нашли. Монеты не очень большие, с пуговку, но продав их купили здоровых ,шестиногих лошадей, у подземных коневодов. Ты ведь знаешь, лошадь главное в степи. Но по следам наших детей в аул пробрались демоны Полигона и стали убивать людей невидимыми лучами.Так погибла твоя мама.
    Дедушка старался обращаться с внучкой, как с обычным ребёнком. Ни разу Куаныш не видела его слёз, и жалел он её только когда случались переломы. Ата менял кобылье молоко на мёд и эта забота была сильнее любых объятий: уж очень внучка любила сладости.
Ещё дедушка рассказывал, что далеко отсюда есть такие  города, где нет ветра, радиации и Солнца. Самый главный Жана Шахар.Но сам он с внучкой ездил только в районную больницу.
— Надо увезти ребенка в подземный город. У вас есть родственники? — устало спросила деда врач, хотя понимала, что никого у старика нет там, в избранных. Сама она осталась в поселке из-за данной клятвы какому-то Гиппократу.
Женщина передавала лекарство, которое присылал один важный человек из столицы для земляков. Благодаря этим таблеткам кости становились прочнее, Куаныш могла недолго, но ходить.
Ата согласно кивнул, подарил немудреные подарки — шарики курта, высушенного творога — и после очередного наложения гипса увез Куаныш домой.
Но однажды утром ата не проснулся. В дом пришли соседи и унесли его, завернутым в ковёр, на кладбище, на котором у живых нет ни денег, ни сил построить мазары, и на могиле просто складывали камни.
Приехали чужие люди и сказали старосте, что девочку, единственного ребенка в ауле, увезут в приют.
—Если бы была здоровей, ни за что бы не отдали, - говорили соседи вслед уезжающей машине.
Куаныш повезли в дом для инвалидов. Уже настала осень, Солнце пряталось за тучи, накрапывал дождь. Полынь отцвела, но её терпкий аромат еще кружил по степи. Девочку посадили в инвалидное кресло и крепко закрепили в кузове небольшого фургона. Холодно, а Куаныш всё равно рада — глядя вдаль, на дорогу, можно представить, что за теми сопками родной аул. Под шум дождя девочка задремала, и не заметила, как с браслета оберега оторвалась черная бусинка зрачка Фатимы,


                                                        ***
Благословен  небесами красивейший Вахраб, дарящий караванам и одиноким путникам-приют и спасение. Но в эти дни город торговцев и менял,  похож на большой траурный корабль, украшенный черными полотнищами парусов. Жители готовились к очередной казни не угодивших всемогущему Магу огня и дочери шаха.
Маг и жрец, ученик великого Зартушты, нарушил самую главную заповедь веры: не убий. Нет, он не обагрил свои руки кровью шаха, его жен и  жителей-мятежников Вахрабы. Для этого злодей использовал яды и заклинания.
Но долог путь к власти, а пока приходиться унижаться перед малолетней девчонкой - принцессой, и терпеть её болезнь и капризы.
В это утро жрец огня был хмур и недоволен
Крашеные хной усы воинственно топорщились над узкими бледными губами. На лысой голове алели священные знаки, выведенные той же хной. Черное  одеяние, расшитое драгоценными рубинами в виде языков пламени, скрывало его худобу.
Размахивая широкими рукавами Маг вошёл  в тронный зал. Первый визирь раскрыл  свиток с предсказанием и поклонившись, прочитал:

                    «Хрустальный купол в золотом шатре
                      Откроет тайну избранной душе.
                      И страх, и боль сумей  преодолеть,
                    Чтобы в грядущее свободной улететь».

В зале повисла тишина. Никто не осмеливался толковать сказанное раньше мага огня, а тот не спешил. Он внушал ужас любому, кроме дочери шаха.
Маг-жрец обвёл всех грозным взглядом и остановил его на принцессе.
Та спала. На смуглых щечках — следы недавно высохших слёз. Сорок косичек с золотыми монетами нежно позвякивали от детского дыхания. Свежие повязки, туго обтягивающие ножки, говорили без слов: очередная ночь, полная страданий, снова переломы.
И казнь шарлатана табиба (врача).
— Луноподобная, — начал маг. Девочка очнулась и посмотрела на своего главного советника. — Госпожа, народ хочет видеть вас на казни.
Куаныш  очнулась, мамин браслет «Глаз Фатимы» слегка согревал кожу запястья. Она огляделась.
Седобородые мужчины с белыми чалмами, сидели на ярких коврах, а один в черном одеянии, и с непокрытой головой, говорил что-то о казни.
Если бы у неё были здоровые ножки — непременно  бы убежала. Но мужчины, сидевшие на ковре, смотрели так, словно сами боялись её, маленькую девочку.
Еще просыпаясь Куаныш слышала певучий напев стихов и спросила первое что пришло в голову.
— А тайна... она в чем? — звонко разнесся голос по залу.
Маг закатил глаза, не закрывая век, сверкнул белками. Визири в ужасе бухнулись лбами в мозаичный пол и замерли.
— Скоро узнаете. Все узнают! зловеще прорычал жрец огня. А сам подумал: «Опять советник нашел рукопись поэта – недоучки, что тут можно толковать».
Визири в страхе уползли на четвереньках из тронного зала, а Маг отдал приказ: готовить принцессу к выезду на площадь. Во дворце поднялась суматоха: бегали слуги, бряцали  оружием стражи, трубили слоны.

                                        ***

Куаныш  проснулась, когда коляску выгрузили на крыльце интерната. Возвращение в знакомый Полынный мир было внезапным ,но девочка почти обрадовалась. Всё же здесь все было понятным.
Никто приезжую новенькую не встретил. Для врача и няни важнее принять продукты, которые привозили раз в месяц в это Богом забытое место.
Синтетические продукты, совсем не отличались от обычных: их  производили роботы, а волонтёры самоотверженно развозили их по интернатам . Высокие технологии не могли повторить кочан капусты или морковь.Самыми дорогими в мире после Тёмных времён Полигона стали овощи и фрукты, еда избранных, в степь такие деликатесы попадали редко , а точнее никогда. И когда много позже, Куаныш  рисовала вишнёвое дерево с бордовыми ягодами, то самое, что росло возле их дома, няня удрученно вздыхала, и опять всё списывала на болезнь ребёнка.
Слабый дождь превратился в ливень, Куаныш в тонкой куртке промокла насквозь. Но девочка не боялась ветра или дождя. Стало обидно, что она никому не нужна, как перекати-поле — верблюжья колючка, что гонит ветер по степи.
В доме уже зажгли свет, скоро ужин, и только тут няня и врач вспомнили про оставленного на улице ребенка. Обе одинокие женщины, они не были злыми людьми – просто равнодушными.
Наконец девочку накормили и уложили спать в одной комнате с няней. Постель мягкая, теплая, но Куаныш не могла уснуть. В душе поселился страх. Он мучил болью в ногах, кусал за сердце.
По ночам,