пошевелиться, чтоб не спугнуть столь неожиданно возникший волнующий момент. С одной стороны, вроде бы свершилось: он оказался с ней в постели под одним одеялом — ближе некуда. Хоть они и не были обнажены, Миша каждой клеточкой организма ощущал теплую молодую плоть обожаемого желанного человека, чувствовал аромат ее тела — оно немного пахло молоком, рассыпавшиеся по подушке волосы приятно щекотали нос. Вега лежала с закрытыми глазами, но он видел, как под сомкнутыми веками чуть двигаются глазные яблоки — она не спала.
Был ли он возбужден? Безусловно, но не до застилающего сознание телесного трепета, — настолько была велика сила данной себе жесткой установки. Миша полностью контролировал себя: слово пацана — иногда оно может быть крепче стали, хотя близость опьяняла и дурманила.
Тут возникла незадача: сильно затекла рука, ведь подлег он с краюшку, неудобно, стараясь не потревожить Вегу. Стал возюкаться, пытаясь немного пошевелить затекшей рукой. И тут услышал ее едва ощутимые постанывания — таких звуков она при нем ранее не издавала. Михаил шевельнулся чуть сильнее, но предательски стрельнувшая пружина кровати немного как бы подтолкнула его к ней. Последовавший за этим глубокий, на выдохе, чуть с голосом протяжный стон Веги заставил оторопеть. Что это? Просто непроизвольный стон засыпающего человека или заманчивое многозначительное предложение? А вдруг провокация, проверка на крепость взятого на себя обязательства не приставать? Больше всего на свете в ту секунду он боялся осуждающего взгляда широко распахнутых глаз, который мог ошпарить в любое мгновение. Поэтому затаил дыхание, боясь пошевелиться.
— Согрелась? — еле слышно шепнул Миша.
— Мгм, — не размыкая губ, ответила Вега. Ее глаза по-прежнему были закрыты. Ага, значит точно не спала…
Чуть коснувшись губами ее щеки, он прошептал:
— Спи, любимая…
И повернувшись к Веге спиной, быстро уснул — на рассвете сон самый крепкий. Досыпал ровно и спокойно. Проснулся раньше ее, и, пока она отходила ото сна, нарвал полную миску душистой спелой клубнички, покормив ее по ягодке с руки. Свежий клубничный сок забавно окрашивал розовым цветом ее губки — и помады не надо.
Больше ничего примечательного в ту поездку на дачу не произошло. Разбор «что же всё-таки было ночью» Михаил решил не проводить. Правда, потом еще долго мучил себя вопросом: стоило ли тогда сделать это?
Между тем студенческие летние практики подходили к концу. Алика отправили в поле. Он жил в деревне в соседней области, на свой раскоп каждое утро ездил в телеге, запряженной лошадкой. Кстати, очень гордился тем, что научился запрягать лошадь и ухаживать за ней, поспешив похвастаться этим в письме. Писал довольно часто, особенно «осиротевшей» без него Василисе. Она почему-то задержалась в городе, когда уже начались каникулы. Вскоре Михаил «осиротел» вместе с ней: Вега уехала домой, он звонил ей через день. Ему вскоре тоже предстояло отбыть на сборы в спортлагерь.
В городе из друзей почти никого не оставалось, только общение с Василисой и выручало. Они частенько вместе прогуливались, Михаил пару раз приглашал ее домой. Иногда Василиса брала его под руку — было приятно: прохожие часто засматривались на нее, после чего оценивающе мерили взглядом и Мишу, мол, что это за чувак, с которым идет такая красивая девчонка. Однако он относился к ней исключительно как к девушке друга. Мишины родители, кстати, приветили ее сразу.
Со сборов Михаил вернулся, когда студентов института уже отправили на сбор урожая по колхозам, как тогда шутливо выражались, в «добровольно-принудительном порядке». Однако выпускников-пятикурсников от сельскохозяйственной «повинности» освобождали, поэтому Миша с Аликом вновь были вместе. Причем оба — «холостяки»: Вега с Василисой трудились в подшефной деревне.
Михаил сильно скучал по Веге, писал ей через день, поделившись однажды намерением навестить ее. Ответ пришел очень быстро, вызвав крайнюю оторопь: она чуть ли не приказывала не приезжать в довольно категоричной форме. Червячок ревности, с каждым часом увеличиваясь до размеров крупного солитёра, стал беспощадно точить его изнутри. Миша не сомневался: причина требования не приезжать — мужик. Либо незнакомый, из числа местных ухарей, либо (свят-свят-свят!) наоборот, знакомый до боли сердечной — ненавистный соперник Александр. Михаил знал, что иногда студенты просили деканат разрешить ехать в колхоз не со своей группой — им шли навстречу: какая разница в какой деревне ты оказываешь «шефскую помощь селу», главное, что оказываешь.
Должность идеолога факультета в комитете комсомола давала широкие полномочия, а уж комсомольцем Михаил был предприимчивым и активным. Поэтому в голове у него мгновенно возник план: дать агитбригадой концертное «турне» по колхозам, где работали их студенты, совместив, таким образом, полезное с приятным. Декан факультета и секретарь комитета комсомола восприняли мишино предложение на «ура».
Прежде всего Михаил включил в состав агитбригады Алика — он тоже неплохо пел под гитару. Плюс еще несколько чтецов и танцоров из участников институтского ансамбля песни и пляски, которых, как и пятикурсников, тоже освобождали от колхозов. Сам же составил маршрут «турне» — первым пунктом, разумеется, значился колхоз, в котором трудилась группа Веги и Василисы. Кстати, Алик очень обрадовался и всячески поддержал идею «турне» студенческой агитбригады, несложно догадаться почему. В качестве транспортного средства деканат выделил тот самый ГАЗ, за рулем которого Михаил когда-то, захлебнувшись завистью, увидел своего лютого соперника.
И вот с раннего утречка агитбригада тронулась в путь. Добирались целый день: съехав с трассы, пару раз заблудились. Сельские жители слабо ориентировались за границами своих колхозных «владений», нередко направляя не в ту сторону, а интернет-навигаторов в те времена не существовало. Добрались до нужной деревни уже в ранних сумерках.
Группа Веги и Василисы квартировала в большом бревенчатом бараке, служившем общежитием для командированных. Приезд агитбригады вызвал у студентов искреннее удивление и неподдельную радость: они успели заскучать от однообразия деревенской жизни, а о грядущем приезде Михаил их не известил, понятно почему.
На правах руководителя агитбригады он сразу пошел договариваться о вечернем выступлении в местном ДК с его директором: на руках у Миши имелись необходимые документы, длительных согласований не требовалось. Впрочем «дом культуры» — громко сказано: очаг местной культурной жизни представлял из себя большую бревенчатую избу с красивым крыльцом, внутри имелся крохотный зрительский зальчик со сценой. Переночевать договорился там же, в ДК, все «артисты» брали с собой спальники.
Завершив организационные формальности, Михаил с замиранием сердца пошел к деревенской общаге — сумерки становились всё гуще. Все студенты высыпали на улицу, увлеченно общаясь с агитбригадовцами. Василиса, обвив руками шею Алика, всё никак не могла от него оторваться — оба светились от радости. Вот только Веги нигде не было видно, мишино сердце молотило, как трактор. Завидев его, Василиса наконец-то отцепилась от Алика и, свернув улыбку, как-то вся съёжилась: она прекрасно поняла главную цель приезда руководимой Михаилом агитбригады. Тяжело вздохнув, в нерешительности подошла к нему.
— Где? — спросил Миша, одного слова было вполне достаточно.
— Её нет. — голос Василисы был взволнованным.
— Я это уже понял. Где? — ему пришлось повторить вновь.
Василиса молчала, опустив глаза, как будто в чем-то была виновата. Алик, тоже глубоко вздохнув, подошел и нежно обнял ее за плечи. Пауза затягивалась.
— Где-е-е? Сколько раз можно спрашивать?! — Мише даже пришлось повысить голос.
— Пошла с одной из наших с деревенскими рассвет встречать у костра. — выдавила из себя Василиса.
— Ясно. Куда? — нехорошие предчувствия Михаила оправдывались. Однако его сердце, на удивление, резко сбавило обороты, появилось какое-то внутреннее спокойствие и решительное желание действовать.
— Куда-то туда — в лес. Слушай, я ее предупреждала-предупреждала, что после того письма ты непременно примчишься, что я тебя не знаю?! — раскрасневшись, затараторила Василиса.
— К тебе никаких претензий, расслабься! Иди, с Аликом вон общайся. — ответил Миша и быстро направился в сторону леса.
Сразу за деревней поднимался холм. Небольшой лес, расстилаясь желтеющим покрывалом, как бы уходил вверх. Миша подумал, что в темноте заметит огонек без труда: местность видна, как на ладони. Он не очень представлял, что станет делать после обнаружения встречающих рассвет романтиков. Успокаивало одно: Александра среди них нет. Мише ужасно хотелось глянуть Веге в глаза, теперь его очередь жечь ее взглядом. А там видно будет. Сперва он быстро шел, потом побежал.
— Стой, куда?! А концерт?!! — вскричал бросившийся за ним вдогонку Алик: он прекрасно понял мишины намерения.
— Выступите без меня! — Миша еще больше добавил ходу.
Алик не отставал, пытаясь образумить и воззвать к совести: кончай, мол, психовать, студенты ждут концерта. Всё бесполезно. Ближе к границе леса он отстал. Вспоминал позже, что отслеживал перемещение Миши по хрусту веток на склоне холма: такое впечатление, говорит, что сквозь лес ломился бешеный медведь.
Михаил, тем временем, выдохся: вспотел, сбил дыхание, несколько раз хлестко получил ветками по морде. Запал из него вышел, никого найти не удалось. Потихоньку разум возвращался «на место»: что ж, думал он, сбил всех спонталыгу, организовал агитбригаду, ехал чёрт-те куда. Студентов своих концерта лишаю, вместо этого шарахаюсь, как дурак, по темному лесу. Не по-людски это. И не по-комсомольски!
Мокрый, красный, как рак, Михаил, тяжело дыша, выбрался из зарослей. Верный друг Алик терпеливо ожидал его. «Пошли!» — Алик с теплотой приобнял его за плечи и повел к ДК. По пути Миша, обнажившись по пояс, облился холодной водой из колодца, окончательно придя в себя.
Студенты, напряженно всматриваясь в темноту, не расходились в ожидании концерта. Наконец показались идущие в обнимку по темной деревенской улице Миша с Аликом. «Куда же вы запропастились?! Я уже хотел было отменять концерт!» — набросился на них директор ДК. Студенты были в курсе причины их внезапного отсутствия, поэтому сочувственно смотрели на Мишу. И радовались, что поиски его неверной подруги обошлись без последствий. Все сразу зашевелились, загалдели, стали проходить в зал. Успели подойти еще человек тридцать из местных — зрительный зальчик наполнился.
Концерт прошел хорошо, зрители были довольны. По его завершении директор отдал ключ от ДК под мишину ответственность. И до глубокой ночи просветленные концертом студенты, не желая расставаться с «артистами», не расходились, душевно общались, пели песни, смеялись. А когда зазвучала популярная в те годы песня, все повернули головы в сторону Михаила, не в силах скрыть улыбки:
«Ты пришла, как фея в сказке старой,
А ушла, развеявшись, как дым…
Я ж остался тосковать с гитарой,
Потому что ты ушла с другим!
Эх! Ух! Ах!»
Грянул веселый смех. Михаил пару секунд постоял с постной рожей
