Старец

  Немцы зашли в посёлок в начале сентября 1941 года. Осмотрелись и начали хозяйничать. Перво-наперво согнали на конюшню всё еврейское население, всё, что было, а было их чуть больше сотни. Их всех немцы ликвидируют ближе к декабрю.
  А второе, открыли, закрытую при Советской власти церковь во имя иконы Казанской Божьей матери. Жители посёлка были удивлены несказанно и открытию церкви, и солдатам в чужой форме, стоящих в храме. Чудо сие объяснялась просто: немецкая часть укомплектована румынами с Буковины, православными и, даже, знавшими русинский язык и, соответственно, понимавшие русский. 
    И другое чудо было в посёлке: несколько лет назад поселился монах. Его все звали батюшка, отец или просто старец. Вскоре к нему приехали ещё две монашки. Обладал старец даром предвидеть будущее и шли к нему люди со всей округи за советом.
    Когда начиналась война стал старец ежедневно выходить в сад у дома, где он жил, вставал там на огромный валун, опускался на колени, невзирая на больные ноги и молил Бога об одолении врагов.
  - Один молитвенник за страну может спасти все города и веси, - говорил он.
  Когда пришли в посёлок фашисты, в жизни старца ничего не поменялось. Каждый день жители посёлка видели, как две монахини вели старца на валун, где он час, а то и больше молился. Увидели это и оккупанты.
    К старцу вошли два офицера и три солдата. Обстановка в комнате более, чем скромная – столик, старое кожаное кресло, два стула и узкая железная койка на которой возлежал седобородый благообразный старик. Казалось, что он весь светился изнутри. Монахини сидели на стульях.
    - Рад вас видеть, дети мои, - на чистом немецком языке, обратился старец к вошедшим. – Что привело вас ко мне?
    - Вы знаете немецкий язык? – удивился старший офицер.
    - Ты австриец, сын мой. Буду говорить на твоём диалекте. Я не всю жизнь был монахом. Я объездил всю Европу. Был и в Берлине, и в Вене, и в Париже. Что привело вас ко мне, дети мои?
    - Говорят, что вы обладаете даром провиденья?
    - Сподобил Господь.
    - Пришли узнать: чем война кончиться?
    - Войны всегда кончаются победой. Неужели вы об этом не знали?
    - И когда мы пройдём парадом по Дворцовой площади? – улыбнулся офицер.
    - Вы – никогда. Вот он пройдёт, - старец указал на второго офицера, - не парадом, а просто пройдёт через 40 лет. Будет в Ленинграде, в том числе и на Дворцовой площади.
    - Значить, Германия войну проиграет?
    - Разумеется. Неужели вы думаете, что с такой человеконенавистнической идеологией Господь допустит вашу победу?
    - Но власть коммунистов, власть атеистическая, богоборческая?
    - Да и многие священнослужители приняли мученическую кончину от неё. Но коммунисты мечтатели, они хотят построить рай на Земле, для всех людей, не взирая на национальность. Но без Господа это не получиться. И они не ставят своей задачей уничтожить всех не согласных с ними, они хотят их переубедить, перевоспитать. Наивные люди. Наивность эта закончиться, вместе со страной. России предстоят тяжёлые испытания и эта война не самое страшное из них.
    - Не самое страшное? Но Ленинград окружён, он в блокаде. Там начался голод, через несколько месяцев он сдастся, а там и Москва падёт. А вы говорите о вашей победе. Вы заразились от коммунистов мечтательностью.
    - Город не сдастся.
    - Но тогда все умрут от голода.
    - Много людей умрёт от голода, но город не сдастся и Москву вы не возьмёте. Вы правильно сделали, что открыли храм, вам здесь долго предстоит находиться.
    - Мечтайте, святой отец, мечтайте. А какова моя участь?
    - Если не станешь православным, то домой ты не вернёшься.
    - Все мои предки были католиками. Почему я должен сменить веру?
    - Я побывал во многих странах. Лучше нашей России я не видел и лучше нашей веры я не нашёл. Наша вера – выше всех. Это вера православная, истинная. Из всех известных вероучений только она одна принесена на землю вочеловечившимся Сыном Божьим.
    - Разве в католицизме по-другому?
    - В католицизме прелесть дьявольская. Сын мой на неё поддался. Сколько страданий претерпел из-за этого. И смерть принял мученическую.
    - Как же это, батюшка? – вскрикнула одна из монахинь.
    - Убили нашего Коленьку в Екатеринбурге, - грустно сказал старец, -сейчас Свердловском этот город называют. Виденье мне было, сестра Кристина.
    И пояснил удивлённым солдатам:
    - Это жена моя бывшая.
    - А говорите, что ваша вера истинная и страна хорошая.
    - Наша вера правильная, а страна лучшая. Самим Господом определено русскому народу наказание за грехи, и пока Сам Господь не помилует Россию, бессмысленно идти против Его святой воли. Мрачная ночь надолго покроет землю Русскую, много нас ждет впереди страданий и горестей. Поэтому Господь и научает нас: терпением вашим спасайте души ваши. Был бы Коленька православным, его бы не расстреляли. Конечно он вызывал подозрения у тёмных невежественных людей. Он общался с католическими священниками, в глазах чекистов они иностранцы, а если иностранцы – значить шпионы. Вот его и настигла злая участь.
    - Так какова же моя участь? – спросил австриец.
    - Ты хочешь сказать, чтобы я тебе открыл час твоей смерти? Если ничего не перемениться, то ты, чадо, погибнешь около католического храма. А когда это будет и где – в Варшаве, Вене или Париже, я не ведаю.
    - Значить не всё вам открывается, святой отец?
    - Пути Господни неисповедимы, а человек верой спасается.
    - Благодарим за беседу. Прощайте, святой отец.
    - Господь с вами, дети.
    Больше фашисты к старцу не приходили. Приходили местные жители за советом и утешением. И для всех находилось ласковое слово и слово утешения.
    Посёлок освободили в конце января 1944 года. Началась другая, мирная жизнь.

    Зимой 1945 года к старцу пришли бабушка с внучкой, девушкой шестнадцати лет. Бабушка упала на колени перед койкой старца, а внучка осталась стоять в дверях.
  - Батюшка, горе-то у нас какое. Выселяют нас из нашего дома, говорят, что дом большой, а нас всего двое проживают. Дают нам избушку за речкой. А это наш дом. Как же так, батюшка? Дом наш хороший тёплый с верандой. Что нам делать?
  - Да что делать, Варвара? Матерь Божью просить. Она сильная и милостивая, она поможет, ибо на добро просите. Молитесь, просите её и будет вам. Сорок раз прочитайте «Богородице Дево, радуйся…» и утром в поселковый Совет идите, Пресвятая Богородица всё уладит. Молитесь, можно не в слух, а про себя, ибо в «умной» молитве бесценное средство для стяжание душевного мира и спасения.
    Старушка бросилась целовать руки старца, а девушка в дверях хмыкнула недоверчиво.
    - Не сомневайся, Вероника, и ты к Господу придёшь, дай срок.

    Дома старушка сказала:
    - Ты будешь молиться, внученька? Где двое молятся, там и Господь меж ними.
    - Бабуль, ну, мне комсомолке молиться Богородице, как-то не очень…
    - Верочка, внученька, ну, почитай, пожалуйста, Богородицу сорок раз.
    - И на коленях перед иконой стоять?
    - Не надо, просто почитай. Я никому не скажу, не бойся.
    - Ну, ладно, хорошо, почитаю, - с неохотой согласилась Вероника. - Напиши мне, а то я молитву не знаю.
    - Напишу, Вера, напишу.
   
    Ночью бабе Варе сниться сон, будто идёт она по снежному полю, а навстречу ей прекрасная женщина и одета во что-то голубое, типа накидки, вроде как монахиня, а вроде, как и нет. Женщина улыбнулась ласково и сказала:
    - Куда ты идёшь, Варвара, иди не сомневайся, все документы готовы и подписаны. Ваш дом с верандой вам с Вероникой останется.
  - Благослови, матушка, - упала на колени Варвара, думая, что она игуменья какого-то монастыря.
  Женщина благословила её как священник в церкви, обошла Варвару и пошла дальше. Не вставая с колен, старушка перекрестилась, оглянулась, а прекрасной женщине в голубом одеянии уж нет, только чистый белый снег кругом.

  В поселковом совете горел свет, в кабинете председатель поселкового совета и секретарь партийной организации. Председатель сидел за столом, секретарь ходил по комнате.
  - Плохо, плохо организованна работа с населением, - говорил секретарь, - к старцу они за советом бегают, к попу, а должны к нам. Или к тебе или ко мне. Ко мне за советом, к тебе за помощью.
  - Тёмный народ, - сообщил председатель.
  - Не в этом дело, - сказал секретарь, - ты не местный, недавно здесь, многое чего не знаешь. Поп этот всю оккупацию при немцах на глазах у всех молил Бога о нашей победе. У него валун огромный в саду, он на него забирался, вешал на ветку яблони икону и молился. И фрицы его не тронули. Понимаешь, председатель, какая петрушка: радио нет, газет нет, Питер в пятидесяти километрах, а поди знай, взяли его или нет. Понимаешь, какой силы моральная поддержка наших людей от попа была? Он молился, и мы победили. Как думаешь, если бы он не молился, мы бы победили?
    - Какие сомнения? Конечно бы победили.
    - Всё так, только он молился, и мы победили. И не только он. Поэтому и церковь не закрываем, хотя её немцы открыли. Отделённая от государства церковь оказала моральную и духовную поддержку нашей стране и всему советскому народу. Но религия – это предрассудок и бороться с ним надо. А люди за советом к попу ходят.
    - Да ты только послушай, что он говорит, старец ваш! Он утверждает, что Ленинград обратно переименуют в Санкт-Петербург. Да никогда этого не будет! Или вот ещё, я записал.
    Председатель порылся в ящике стола, достал лист бумаги и стал читать:
    - «Придёт время, когда не гонения, а деньги и прелести мира сего отвратят людей от Бога и погибнет куда больше душ, чем во времена открытого богоборчества. С одной стороны, будут воздвигать кресты и золотить купола, а с другой – настанет царство лжи и зла. Истинная Церковь всегда будет гонима, а спастись можно будет только скорбями и болезнями. Гонения же будут принимать изощрённый, непредсказуемый характер. Страшно будет дожить до тех времён. Мы, слава Богу, не доживём, но тогда же из Казанского собора пойдёт крестный ход в Александро-Невскую Лавру». Чушь какую-то старец произносит.
    - Старцу, почитай, восемьдесят лет, - невозмутимо сказал секретарь, - из ума выжил поп. Бывает. Тут, когда немцы собрались гнать наших поселковых на работу в Германию, он всем говорил, что тот, кто будет читать про себя молитву Иисусову, тот вернётся. И многие вернулись и теперь говорят, что молитва их спасла.
    - Что за молитва такая? – спросил председатель.
    - Откуда я знаю, - пожал плечами секретарь.
    - Всё равно надо пресекать.
    - Конечно надо. А ты двух баб обидел, они к попу побежали. Зачем ты это сделал?
    - Каких баб? – искренне удивился председатель.
    - Галактионовых. Варвару Андреевну и Веронику. Ну, Вероника комсомолка, её бабка потащила. Зачем ты их из дома решил выгнать?
    - Да не выгнать, а уплотнить. Такой дом занимают с верандой, а их всего двое там. И документов на дом у них никаких нет, что это их дом. Говорят, что документы потерялись за время оккупации. Они другой дом получат, за рекой.
    - Ну, правильно говорят. Немцы, в смысле румыны, не смотри, что православные, а бабку Варю на веранду выселили. Она там три зимы куковала. Что фашисты в её доме творили – кто знает? А документы, может сын со снохой куда зарыли. В посёлке и так все знают, что это бабы