Вечерний променад

            Из застывшего фиолетовым киселём неба шел снег. Мелкий и косой он тихо падал на город, на уже сформированные сугробы и на почищенные с утра дорожки.

            Парк медитировал, окутанный безлюдьем и нетоптанностью проложенных по нему путей. Надо было уйти, но я настойчиво проникал под покров торжественного черно-белого одиночества по одной из тропинок ведущих вглубь...

            Сначала замигал фонарь, сбивая с неспешного размышления и о чем-то электрически предупреждая. А чуть погодя объявилась тройка шумных несшихся прямо на меня девушек, от которых пришлось уворачиваться, как от дерзких снежков.

            И тут до меня дошло, что я тоже не зван... Однако, я не почувствовал вину за оставленные следы и продолжил гулять. И парк как будто смирился, но к исходу получасовой прогулки замёрзшие в небесах капли истончились до игл...


Вечерний променад

    Из застывшего фиолетовым киселём неба шел снег. Мелкий и косой он тихо падал на город, на уже сформированные сугробы и на почищенные с утра дорожки. Словно не знающая меру модница, обожающая всё яркое, обвешался город цепочками фонарей. Хоть и редко попадались прохожие, и мы старательно игнорировали друг друга, мне они мешали и я направился в парк, надеясь найти там настоящее уединение...
   
    Окутанный безлюдьем и нетоптанностью проложенных по нему путей парк медитировал. Его покой и чистый воздух вдали от железобетонных дорог представлялись совершенными и он как будто просил не нарушать его идеальность. Наверное, надо было уйти, но я настойчиво проникал под покров торжественно-белого одиночества по одной из тропинок ведущих вглубь. Длиннющим белоснежным полотенцем она стелилась передо мной, обещая нечто необыкновенное...

    Сначала замигал фонарь, сбивая с неспешного размышления и о чем-то электрически предупреждая. А чуть погодя объявилась тройка шумных несшихся прямо на меня девчат, от которых пришлось уворачиваться, как от дерзких снежков. Увлеченные разговором девушки не смотрели по сторонам. Их счастливые лица сияли, а звонкий смех разрывал тишину как бумагу. До последнего момента я надеялся, что они хотя бы чуточку посторонятся...

    Они не посторонились и попятившись с дорожки, я полетел в сугроб. В какой-нибудь другой раз я бы непременно что-нибудь крикнул им вслед, но тут до меня дошло, что я тоже не зван. Однако, я не почувствовал вину за оставленные следы и продолжил гулять. И парк как будто смирился, но к исходу получасовой прогулки замёрзшие в небесах капли истончились до игл, больно жаля в лицо...