Незваный гость

    Звонок был настолько неожиданным, что все четверо, как один, вздрогнули.
    - Наверное, опять соседка за дрожжами, - Наталья, хозяйка квартиры, пошла открывать дверь. А Славик предложил:
    - Ну, поскольку тост уже сказан, поехали…
    Чокнувшись бокалами, они выпили и потянулись к тарелке с блинами.
    - Ребята, вы не поверите своим глазам, - сказала вошедшая в комнату Наталья в сопровождении молодого человека, одетого в серый костюм с галстуком и держащего в руках солидный букет цветов и пакет. – Узнаёте?
    - Провалиться мне на этом месте, - прищурившись, промолвил Гена. – Если не ошибаюсь… - Он замялся.
    - Не ошибаешься, физорг, - гость отдал цветы хозяйке и, вынув из пакета бутылку “Шампанского”, принялся её откупоривать.
    - Ну, чего уставились? Неужели Стасик так изменился? – Наталья наполнила вазу водой и поставила в неё букет.
    Гена ударил себя ладонью по лбу:
    - Наконец-то… А я чуть мозги себе сломал. Вижу, лицо знакомое, а вспомнить не могу… Давай к столу.
    “Шампанское” вспенилось в бокалах.
    - Другое дело, - сказал Стас, - а то лакаете бормотуху…
    - “Портвешок“, как и положено малоимущим, - парировал Гена.
    - Костюмчик на тебе не от “Версаче“? – не скрывая своего восхищения, проговорила молодая женщина в экстравагантном платье, похожем на цыганское.
    - Ты, Варька, всё такая же, - заметил гость. – Любишь оценивать…
    - Хлебом её не корми, - поправив очки, высказался худенький паренёк в потёртом вилеветовом пиджаке.
    - А ты, Славик, по-прежнему, как спичка, - улыбнулся Стас, - наверное, как и раньше, много занимаешься... Я, честно говоря, и предположить не мог, что ты учитель начальных классов; думал, уже профессор…
    - Кислых щей… - усмехнулся тот, кивнув головой.
    Присутствующие заулыбались.
    - Что ж так? – исподлобья взглянул на него Стас.
    - А не научился лизать начальству задницу, - резко ответил тот.
    - Зря, - уверенно сказал гость. – Без этого сейчас нельзя.
    Он вынул из пакета коробку конфет и, открыв её, поставил на стол:
    - К чаю…
    - Птичье молоко! – взвизгнула Варвара. – Я уже забыла их вкус.
    Стас первым взял конфету:
    - Оно и понятно: на полторы тысячи особо не разгуляешься…
    Варвара удивлённо на него взглянула, а слегка захмелевший Славик усмехнулся:
    - Ты не фээсбэшник?
    - Э-э, протянул Стас, - власть – а значит, и информация – сейчас не у них, а у кого это… - он почесал пальцы друг о дружку.
    - Бабки?.. Ясно.
    - А у тебя их много? – блеснула глазами Варвара. – А как в личном плане? Жена, дети?..
    - Уже имеешь виды? – Стас мельком на неё взглянул.
    - Я девушка свободная, - она потянулась к торту. – И поверь, ещё в соку…
    - Ну хватит, Варька, - Наталья поставила бокал на стол. - Слушать тошно.
    - Почему, - снисходительно улыбнулся Стас, - она говорит о вещах естественных.
    - О жеребячьих… - Наталья отошла к окну.
    - Ты, комсорг, неисправима, - Стас слегка зарумянился. – Видно, жизнь тебя ничему не научила.
    - Жизнь всегда чему-то учит… - допив содержимое своего бокала, ответил Вячеслав.
    - К сожалению, - вздохнул Стас, - не все из этой науки делают верные выводы…
    - Ты, видать, сделал, - парировала Наталья.
    - Обязательно, как и положено “homo sapiens”. И точкой отсчёта в этом моём обучении я безусловно считаю ту незабываемую дату, в память о которой вы ежегодно собираетесь в этой коморке, - день рождения команды “Н“.
    - Ещё помнишь? – усмехнулся Славик.
    - Кстати, “учебный сектор“, - обратился к нему Стас, - кажется, именно ты и предложил назвать ваш отряд “Неотложкой“… За вас, братаны, - он поднял бокал, - за ваше правое дело!
    Выпил, поморщился и сунул в рот очередную конфету.
    - Кроме шуток, вы это здорово тогда придумали – отыскивать одиноких стариков и малоимущих, варить им кашку, чистить за ними унитазы и бегать в аптеку за валидолом. Помнится, даже в “Комсомолке“ о вас написали. Название статейки было уж очень громкое. Не забыли?  “Тимуровцы восьмидесятых“… Красота!
    - Насколько я понимаю своими неучёными мозгами, ты иронизируешь, - Гена взял бутылку “Шампанского”, повертел её в руках и поставил на прежнее место.
    - Ну что ты, физорг, - жуя конфету, Стас облокотился о спинку стула, - с удовольствием вспоминаю те дни, особенно когда вы сцапали меня… - он повёл рукой, изображая ловлю, и сжал кулак, - как стая котов ма-аленькую мышку. И прямо с поличным!
    - Если мне не изменяет память, с банкой варенья, - сказал Славик.
    - Мне тогда ужасно захотелось сладенького… - Стас сделал младенческое выражение лица. – До умопомрачения!.. Всегда, перечитывая Гайдара, завидовал “Плохишу“, коему всучили “бочку варенья и корзину печенья”. Представлял: сидит этакий карапуз с солидным брюшком и мажет… мажет…
то-олстый слой клубничного варенья на сдобное печенье с кремом… М-м! – Он зажмурился. - У меня даже слюнки текли, как у собаки Павлова…
    - Ну, с тех пор, - хрустнув пальцами, проговорил Геннадий, - ты, наверное, свою самую заветную мечту осуществил.
    - Почти, - Стас вытер платком губы. – Не хватает, - он кашлянул в ладонь, - одного небольшого штришка. А именно… как бы это поумнее сказать… жаль, котелок мой варит не так круто, как у нашего “учебного сектора”, - он кивнул на Славика. – Не хватает осознания того, что, поглощая эту корзину печенья и бочку варенья, я делаю не какую-то гнусность, о чём мне постоянно талдычили в школе – в том числе и здесь сидящие, – а совершаю нормальный акт, свойственный человеческой природе…
    - Ого! – Славик скривил губы в усмешке. – Ты определённо делаешь успехи в формулировке своих мыслей. Учитывая твою школьную “успеваемость”.
    - Ну, с тех пор много воды утекло… Хотя довольно лестно слышать это именно от тебя, - Стас сделал серьёзное выражение лица, - учитывая и твою “успеваемость”… А по существу?
    - По существу ничего нового не скажу…
    - Что, после школы никакого прогресса?
    - Зато у тебя, - подошла к столу Наталья, - прогресс налицо. Щёчки-то прямо лоснятся…
    - Насчёт лоска, это ты зря, - махнул рукой Стас, - он совсем не здесь…
    - На Канарах?
    - Зачем так далеко… В Подмосковье, Питере… Кое-что в Европе… Куда мне больше? Но дело не в этом. Сами же иронизируете, а меня в этом упрекаете. Давайте уж как положено интеллигентным людям – без личных оскорблений, только о фактах…
    - Прямо как в милиции, - усмехнулась Варвара.
    - Бывала там?
    - Только однажды и больше не хочу…
    - А я не раз…
    - Не сомневаюсь, - ответила Наталья. – Такими экземплярами органы интересуются в первую очередь. К сожалению, на сегодняшний день не так серьёзно, как хотелось бы…
    - А вот здесь, комсорг, ты ошиблась… Не они мной, а я ими интересовался. Они у меня все тут, - он потряс кулаком, - с потрохами. Откуда бы я узнал о каждом из присутствующих почти все подробности – в том числе и о ваших ежегодных сходках в этот знаменательный для вас день… Кстати, сколько прошло после первого собрания? Лет четырнадцать?.. или больше?.. Помните, как у вас тогда горели глаза? Это по поводу скончавшейся старушки, которую соседи обнаружили, когда на лестничной площадке уже засмердило. “Пожилые люди умирают в одиночестве и беспомощности, - кричали вы, - оставленные нерадивыми родственниками! Неужели нам не стыдно?!” Ну, и так далее… Столько было выступающих! В том числе и ты, Варька. А в конце своей пламенной речи, помнится, ты выложила свои гроши – на гробик для умершей бабули. Половина собрания аж прослезилась!
    - Сорок семь копеек, - кивнула она, вспоминая.
    - Не жалко было? Тем более, покойнице было до лампочки, где лежать.
    Та махнула рукой.
    - А Генка, - продолжил Стас, - починил тогда покосившуюся дверь старухиной квартиры. В которую после въехала её племянница с хахалем, не сказав своему юному благодетелю даже спасибо.
    - Ну и что?
    - Ничего… - Стас усмехнулся… - А сколько потом было вскопанных грядок, посаженной картошки, натасканных вёдер воды. Престарелой бабе Шуре, - он стал загибать на руке пальцы, - парализованному Александру Пахомовичу, многодетной Ирине Сергеевне… Ну и так далее…  Я всё прикидывал, когда у меня заноет спина.
    - Много ли ты вскопал грядок и натаскал воды? – посмотрел на него Славик. – Всё отлёживался, на чердаке или в сарае… А бывало, и дома на диванчике…
    - Вот именно, - подтвердила Наталья. – То у него “изжога”, то “насморк”.
    - Каждый человек имеет право защищаться любыми доступными ему средствами, - поднял голову Стас.
    - Да нужен ты нам был, - отозвался Гена, - как собаке пятая нога. И без тебя нормально управлялись.
    - Нужен, физорг, ох, как нужен, - Стас хлопнул его по плечу. – Иначе на ваше судилище вы не вели бы меня под конвоем!
    - Извини, дорогой, - подалась вперёд Наталья, - Но если ты за эти годы ничего не понял, то объясню: тебя никто не упрекал за нежелание помочь людям. Но красть у них никому не позволено.
    - И ты извини, дорогая, - Стас сделал ударение на последнем слове. – Я тоже не упрекаю вас в тогдашнем насилии по отношению ко мне. И не только в смысле “конвоя”. Не смейся. В честь чего я  обязан был тратить свои драгоценные здоровье и время на участие в ваших мероприятиях, если у меня к тому не было никакого желания, если я имел совершенно иные планы на жизнь? И не надо мне компостировать мозги насчёт “добровольности”, - он махнул в сторону Натальи рукой. – Попробуй откажись без уважительной причины взять в руки лопату, вмиг станешь в родной школе изгоем. И такую характеристику получишь, что после вовек не отмоешься. Но главное, вам нужна была “галочка” об успехах – как в количестве вскопанных грядок, так и в выявлении разного рода “отщепенцев” и “антисоветчиков”, - чтобы стать “впереди планеты всей”, чтоб вас заметили наверху. И я со старухиным вареньем оказался для этой цели как нельзя кстати. А уж потом вы мне и мои “прогулы” припомнили – чтобы я, так сказать, дотянул до морального облика “плохиша”. Однако за это я на вас не в обиде, честное слово. В конце концов, сам виноват: надо быть хитрее и изворотливее. В этом смысле я вам даже глубоко признателен за науку, которая мне в дальнейшем ох как пригодилась... Повторяю: дело не в этом. А в том, что вы все, как один, пригвоздили меня тогда унизительной ложью – что мой поступок, мол, противоречит… ну, вспоминайте, это же было и, наверное, по сей день остаётся вашим коньком… Что мой поступок противоречит самой природе человека! Что я просто… как бы сказать… недоразвит… неполноценен… А все вокруг абсолютно нормальны… Вам, конечно, было глубоко наплевать, что я тогда до самого окончания школы сгорал со стыда… если помните, на том собрании присутствовала молоденькая корреспондентша, и потому вскоре почти во всей местной периодике на меня появилась карикатура, подобная той, что была в вашей стенгазете, - в виде обезьяны с моим лицом, прижимающей к груди банку варенья… после чего все - и знакомые, и соседи – на меня пальцами показывали и ржали надо мной, как лошади!.. Ну что ж, этим вы лишний раз мне тогда доказали непреложную истину: сильный пожирает слабого не только в дикой природе… причём без жалости и снисхождения… И главное, я тогда обиделся не столько на образ макаки, коим вы меня наградили. Может, это вам покажется странным, но уже на вашем