Записки Патрика

ЗАПИСКИ  ПАТРИКА



      Жизнь - борьба. Эта старая, как мир, истина никогда не соврет, как отражение в зеркале. Борьба, в которой выживает сильнейший. Успокоение - для мертвых, но, пока мы живы, мы будем бороться за свое право на существование. Честно говоря, чем больше я познавал мир людей, тем омерзительней мне становилось. Я говорю "мир людей", потому что у нас свой мир бессмертия, красоты, вечной молодости и крови. Да, да, я из тех самых существ, которых люди называют вампирами. Вампир - сказочное, мифическое существо, анреальная фантазия? Неужели же вам легче поверить в библейский бред, нежели в то, что моя изящная рука с заостренными ногтями водит сейчас эти признания пером по бумаге! Я никого не заставляю верить в свое существование. Просто знайте - Я есть. Этого достаточно.
    Вы живете и вращаетесь в системе, придуманной вашими предками и сдохните в ней, так и не познав истинное понимание вещей. Вы погрязли в этой системе и не в силах ее разрушить. Вы жалки и мерзки.
    Вас считают, как скот, по серийному номеру в паспорте. Нет номера - и вы не существуете. А Я существую, вопреки всему, не имея номеров и бумажек. Вы живые? Вы всего лишь числа! Вами управляют страсти. Жажда к накоплению бумажек, за которые вы можете купить себе жалкие удовольствия. Но вам никогда не познать истинных удовольствий. Вы всю жизнь копите. Вы хотите все больше и больше заветных бумажек, но многие из вас умрут раньше, чем смогут воспользоваться хоть четвертой частью накопленного.
    Вы все разные и одновременно все одинаковые, одолеваемые жаждой бумажек, дорогих камешков и цветных металлов, из-за которых готовы предать и убить друг друга. Как же вы ничтожны!
    А я всего лишь ласковый убийца. Я могу подарить вам наслаждение умереть в моих объятиях,  когда ваша кровь будет пульсировать в моих венах. Вы сладко и безмятежно умрете. Некоторым из вас я могу подарить бесценный дар - сделаю вас подобными себе.
Избранные и достойные встречаются слишком редко. Поэтому я навеки усыпляю вас - спите спокойно. Вам же нравится наслаждение и милость, которую МЫ дарим вам. Вам охота еще покоптить свой дурацкий мирок...
...Я помню, что случилось, когда я был еще ребенком. Когда в наш уютно-мрачный дом ворвались убийцы. Я спрятался под кровать, но все видел... Видел, как они тащили мою мать. Как прекрасна была она с разметавшимися ниже пояса черными кудрявыми волосами!
Как обнимала ночная сорочка ее стройную идеальную талию! Она никогда не старела. Какие изящные руки! Какова белизна кожи! Глубина взгляда... Я полюбил ее, как только родился. Любил не только как мать, а как женщину. Вы удивитесь и назовете меня извращенцем. Я же скажу, что вы погрязли в своих предрассудках и не видите, что сами творите мерзкие вещи. У нас все по-другому. У нас нет ограничений. Мы свободны, свободны в своем выборе.
Да, я мечтал о своей матери. Я решил, что когда подрасту, то стану ее любовником и воображал, как нежно мои руки будут ласкать ее стройное идеальное тело. Как мои губы будут касаться ее белоснежной кожи...
    Сейчас же я с ужасом наблюдал, как эти святотатцы вбивали в эту безупречную и еще не принадлежавшую мне грудь серебряный крест с длинной рукоятью. Будто в ушах и сейчас еще стоят удары тяжелого молота, фонтан темно-красной крови, обагрившей белый атлас, слезы в ее глазах... Прекрасных грустных глазах... Мне хотелось кричать и биться в истерике, но я не мог пошевелиться, скованный ужасом. Если бы я в тот момент закричал - они бы убили и меня...
    Мать умерла, они спалили дом: Я, переполненный диким страхом, убежал к тетке в родовое поместье. Она воспитала меня... Я часто и сейчас ещё просыпаюсь от звука тяжелого молота, вбивающего в грудь моей матери смертоносный крест...
    Я вырос. Я был молод и безумно красив, полон обаяния, жизненной энергии и остроумия. Обо мне мечтали все. Даже те, кто лично не был со мной знаком.
    Как-то раз, в таверне, я сидел, попивая красное вино. Мне все наскучило - пристальное внимание к моей персоне, этот непонятный ажиотаж вокруг себя. Мне даже захотелось пообщаться с человеком, который бы меня абсолютно не знал. Не успел я подумать об этом, как дверь таверны открылась и на пороге появился человек в запыленной дорожной одежде. На поясе его висел кинжал, а за плечами ружье. Он напоминал охотника.  По случайности - все столы в таверне в этот выходной день были заняты, я же сидел один.
Он бесцеремонно подвинул дубовый стул и спросил, можно ли присесть. И присел, не дожидаясь ответа. Заказал себе рому.
    Я с любопытством разглядывал гостя. У него были белоснежные волосы ниже лопаток, смуглая кожа, карие глаза, светящиеся жаждой жизни; прямой нос, слегка женственная форма губ. Я подумал тогда, что особенно мне понравились его скулы.
    Незнакомец чокнулся со мной громадным бокалом, полным рому, расплескав напиток на стол. Он протянул руку и сказал, что его зовут Гэбриэл. Моя тонкая, изящная, белоснежная ручка с удлиненными коготками нелепо смотрелась в его огромной смуглой ручище. Я представился Патриком.
    Я спросил, откуда он. Гэбриэл ответил, что странствует. Мы начали говорить о всякой ерунде, а он пил большими глотками и начал хмелеть. Он заказал еще один бокал, а потом еще.
    - Вы охотник? - спросил я.
    Он резко расхохотался.
    - Да.
    - Дичь любите?
    - О да, еще как люблю!-ответил он, продолжая хохотать. Потом, внезапно, его лицо стало серьезным. Гэбриэл принялся осматриваться по сторонам, будто ища кого-то.
    - Еще и как люблю...- машинально проговорил он.
    Его глаза сверкнули ненавистью.
    Гэбриэл наклонился ко мне, снизив голос до шепота и смотря по сторонам: - Да, я охотник. Я охочусь на мерзких тварей, на вампиров!
    Я не понял, шутит он или говорит правду.
    - Вы верите в существование вампиров? - спросил я.
    - Они есть... - сквозь зубы прошептал Гэбриэл. - Я жизнь посвятил тому, чтоб этих тварей убивать одну за другой!
    - Правда? - цинично и спокойно спросил я.- И как же вы это делаете?
    - Это уже не важно! - сказал Гэбриэл, положив руку на клинок кинжала.
    Я рассмеялся ему в лицо.
    - Вы знаете, - сказал я, - далеко ходить вам не нужно, вампир сидит перед вами. - Это я. Попробуйте убить меня, посмотрим, что из этого выйдет.
    Громадная фигура Гэбриела наклонилась надо мной, встав из-за стола. Лицо его исказила зверская гримаса. Я даже испугался.
    Он схватил меня одной рукой за шкирку и поднял в воздух. Оторвавшись от земли, я беспомощно болтал в воздухе руками и ногами, чувствуя себя нашкодившим ребенком. Я сгорал со стыда, видя улыбки тех, кто знал, кто я такой. Не выдержав, ткань моей новой великолепной рубашки, стала трескаться.
    - Поставьте сейчас же меня на место! - разозлился я.
    - Следи за тем, что говоришь, мальчик! - грозно сказал Гэбриэл, едва ли не швырнув меня на стул.
    Я был такой злой, что еле сдержал себя, чтобы не накинутся на него с кулаками. Но я представил всю нелепость ситуации - мой женственный изящный кулачок против лапищи этого верзилы. Я бы выставил себя посмешищем. Поэтому я сдержался, даже выдавил из себя улыбку.
Действуя по принципу, что месть то блюдо, которое подают холодным, я пригласил Гэбриэла в свое поместье, поклявшись себе в том, что непременно поставлю наглеца на место.
    Возомнил себя охотником на вампиров, так еще и общается со мной, как с несмышленым юнцом, экая неслыханная дерзость!
    Я распустил волосы, чтобы скрыть здоровую дырку на треснувшей, увы, уже моей бывшей любимой рубашки.
    Черным бархатом мои волосы рассыпались по белому шифону. Гэбриэл бесцеремонно принял принял приглашение. Тетушку в поместье я предупредил, что добыча моя. Пьяный Гэбриэл сию минуту захрапел. Я отправился в свои покои. Скинул порванную рубашку со злостью дюжины чертей. Мое тело со светящейся белоснежной прозрачной кожей болело от выходки этого хама. Я открыл баночку с розовым кремом. И мои тонкие пальцы начали облегчать участь тела. Крем облегчал ноющую боль. Я посмотрелся в зеркало. Мои волосы доставали до пояса. Я улыбнулся с ощущением того, что молод и красив. Но случай в таверне омрачил мою радость.
    Сейчас я покажу этому выскочке, кто мы такие. Пусть знает, с кем имеет дело! Что запоет он, когда мои клыки вопьются ему в шею!
    Я кинулся в спальню Гэбриэла. Разило алкоголем. Он увалился на белоснежные простыни, как был, в пыльной дорожной одежде, даже не разуваясь, словно неотесанный деревенский мужлан. Моя истерически утонченная натура испытала омерзение. Я достал платок, чтобы протереть его шею от пыли и пота, прежде, чем мои аккуратные клычки продырявят ее.
    Гэбриэл спал, храпя на всю спальню.
    - Фу... - не выдержал я. С отвращением я протер его мощную шею носовым платком и оскалил клыки. Но когда я увидел, что Гэбриэл смотрит на меня, его взгляд пригвоздил меня к месту. Он молниеносно подскочил с кровати.
    - Ах ты, несносный мальчишка! В вампиров решил поиграть со мной! - закричал Гэбриэл.
    - Никто тут не играет, ты имеешь дело с самим вампиром! - сказал я. Он рассвирепел, перекинул меня через свои колени животом и его огромная ручища с неимоверной болью прошлась по моим ягодицам. Мое лицо уткнулось в его пыльное колено и я стал чихать. Он продолжал шлепать меня невероятно сильной ручищей.
    - Ай-ай-ай, - заорал я.
    - Что, будешь еще так шутить?
    - Нет, - проскулил я, - отпустите меня. Он ослабил хватку и я чуть не скатился на пол.
    На меня напало такое остервенение, что я накинулся на Гэбриэла и вцепился в его спину острыми коготками. Гэбриэл схватил меня и выволок из спальни, выставив за дверь.
Я был в бешенстве, из спальни моего дома! Какая наглость! Дерзость! Я схватился за заднюю часть своего тела, которая болела от мощных ударов этого мужичья. Я всю ночь спал на животе. Ах, как же было больно! Я возненавидел Гэбриэла всем сердцем и решил, что он за это еще ответит.
    Утром мы встретились в столовой. Я ехидно улыбнулся, наблюдая за тщетной попыткой Гэбриэла найти хоть что-нибудь съестное.
    - Тетя на диете, - насмешливо бросил я, - а по утрам предпочитаю не есть.
    Гэбриэл смерил меня ненавидящим взглядом. Я напомнил ему, что если его что-то не устраивает, то его тут никто не держит. И заодно намекнул, где находится ванная и гардероб. Хотя, вряд ли моего изящного размера вещи хоть до половины бы налезли на этого неотесанного великана. Он поблагодарил меня сквозь зубы и пошел в ванную. Я, тем временем, успел осушить бокальчик замороженной крови.
    Гэбриэл вышел из ванной и посетил гардеробную. Я едва не покатился со смеху, увидев, как он напялил на себя старомодные вещицы моего прадеда. Какой же неотесанный олух! Посмеявшись в душе от души, с чувством собственного достоинства, я ушел в библиотеку для прочтения книг, чем обычно занимался в подобное время суток. На мне была черная рубашка из дорогого сукна, обшитая тонкой работы кружевом. Я сравнил ее со старомодным прадедовским нарядом, который напялил на себя Гэбриэл, и снова расхохотался.
После я спустился в сад. Погода была жаркая и моя рука в ажурной перчатке вращала веер. В саду сидел Гэбриэл. Он сидел прямо в пыли, широко расставив ноги, и точил какие-то деревянные колья. Летела стружка, по его лицу струился пот.
    "Настоящий