В долях горчичного зерна (Подлинная история)

пробку. Три часа стояли. На рейс свой я опоздала. На моём телефоне села зарядка, и я не могла позвонить домой, чтобы выслали денег…
Приехала в Казань. Поставщики продуктов взвинтили цены! На всех точках пожарные нашли много нарушений и предписали, под угрозой закрытия, все их срочно устранить. Про своё кафе даже не вспоминаю. Его уже закрыла полиция. В нём проезжающие подрались, и один из них увезён был в больницу в коме. Каждый день мне названивает полиция, и я там что-то пишу… А ещё мне надо куда-то продукты деть: ведь они же портятся! И своих многодетных сотрудниц мне тоже надо куда-то пристроить… Вот так кручусь-верчусь день за днём, и всё только хуже становится.        Ну, думаю: «Ещё чуть-чуть – и всех друзей своих я по миру пущу!»
        Взмолилась я тогда: «Господи, что происходит!? Вразуми, спаси-помилуй!»
        И тогда до меня дошло! Ведь я в монастыре икону украла! Бросаю всё, монастырскую икону заворачиваю в лучшую скатерть и мчусь с ней в аэропорт. Билетов нет. Молюсь, не переставая всю ночь, и всё время прошу прощения у Бога. На другой день один билет кто-то сдал. Мой вылет раз пять задерживали, по техническим причинам. На трассе – сплошные приключения: к монастырю я подъехала в фургоне для скота…
        Уже стемнело. И вижу – внутри Троицкой части монастыря прожектора светят! Через его открытые врата грузовики взад и вперёд ездят. Вхожу во двор, а там рабочие разгружают машины – светоотражатели на них так и сияют. А другие рабочие, тоже со светоотражателями, вокруг церкви Покровской леса ставят…
        Бегу, смотрю только под ноги и к келье преподобного пробираюсь. «Только бы не окликнул меня никто!… Уф, слава Богу!» Леса с другой стороны храма ещё не поставили, дверь в келью открылась легко, и в ней никого нет. Моя новая икона стоит тут, за лампадою. Перекрестилась я, и трясущимися руками иконы заменила…
        В «Доме паломника» мне дали ту же самую комнату. Я считала себя великой грешницей, и на вечернюю службу пойти не посмела. В своей комнате я горько плакала и молилась.
        Утром пошла в Преображенский собор с твёрдой решимостью «взойти на крест». Но оказалось, что каяться в столь тяжком грехе было не страшно. Исповедь принимал молоденький иеромонах. Он смотрел вниз, и был такой смиренный, что и глаза на меня поднять боялся. Всё, что наболело и прорвалось во мне, я ему и сказала. Почему-то с большим трудом произнесла слово «каюсь», и застыла в ожидании страшной епитимьи.
        А он наложил на мою голову епитрахиль и тихо прочитал разрешительную молитву. Потом спросил:
        – Причащаться будете?
        «Да как же меня, такую негодницу, причащать! Меня же из храма гнать надо!» Но я монотонно произнесла:
        – «Последование ко святому причастию» не читала…
        – Вы можете причаститься, – сказал он, и добавил: – До конца службы ещё два часа. Успеете подготовиться.
        Иеромонах зашёл в алтарь, через ангельские врата, и дал мне молитвослов.        «Последование ко причастию» я прочитала и самой последней из рук седого священника причастилась.
        Когда я возвращала молитвослов, монах мне сказал:
        – В святых местах, а также на кладбищах, ничего брать нельзя. Вообще ничего…  Если что-то возьмёте, то знайте – в дом свой несёте огонь!
Когда я приехала в Казань, то все мои проблемы как дым рассеялись.
        Вот так мне в Северной Лавре по головушке настучали…
        Потом Марина немного помолчала, посмотрела вперёд и сказала:
        – Смотрите – дорога уже сузилась и впереди лес. Это сосновые Саровские леса. Ещё минут пятнадцать, и мы свернём на песчаную дорожку, ведущую к Царскому скиту. И может быть, сам святой Серафим нас незримо там встретит. Ведь мы же к нему приехали… Один дивеевский священник мне сказал: «Если хочешь, чтобы святой Серафим тебе помог – проси его как живого, как будто он вот тут, рядом стоит!»
        Что ещё рассказать о той поездке? Но это же не экскурсия. Жизнь внутренняя в чистоте святых мест – это личное…
        На обратном пути в Казань наш автобус затормозил в поле, у одноэтажного бревенчатого здания с надписью «Кафе Теремок». Справа и слева от его двери, почти вровень  ней, стоят деревянные фигуры – медведь и заяц.
        – Предлагаю здесь поужинать! – довольно громко сказала Марина и добавила:        – На кассе всем будет скидка!
        Все мы вышли из автобуса, разобрали подносы и заполнили зал. Я устроился        за большим деревянным столом недалеко от Марины.
И во время того ужина кто-то произнёс:
        – Как же в нашей поездке всё складно вышло! Как будто мы по чистой воде среди айсбергов прошли!
        Тут Марина подняла голову и произнесла:
        – Вся наша жизнь земная – она как река в пору ледохода. Льдины – это жизненные обстоятельства. Они то сходятся, то расходятся, и иногда открывают путь к цели. И главная наша цель – это другой берег реки, потому что он спасительный. Для переправы у каждого человека лодка есть. Как тут плыть? Льдины непредсказуемы! Вот в какой реальности мы живём. Вся жизнь наша земная – это испытание… Тем людям, кто с верою просит Бога о помощи – Он сам путь расчищает. Такие успешно реку жизни переплывают. Сказал ведь Бог: «Без Мене не можете творити ничесоже!» И потому всем нам нужна Вера, которая измеряется в долях горчичного зерна…