Сентябрь подходил к концу. Клены в моем старом парке совсем пожелтели. Ветер гонял осыпавшуюся листву, то кружа ее словно в танце, то разбрасывая в разные стороны.
Вот и мои 68 лет разбросали ветра по просторам жизни, разложили по полочкам, готовясь представить мне последний отчет перед моим выбором.
- А выбор-то и невелик, - подумалось мне. - Либо четвертая по счету химиотерапия, либо последний причал – кровать. А после четвертой, что – лучше будет? Нет! Не будет. Но надо же что-то делать.
Рак легких тихо ставил точку. Последнюю точку в моей жизни. Сегодня последний раз иду на почту получить свою пенсию – ровно 14000 рулей. За все восемь лет сумма почти не изменилась. Специально не переводил на карту, пытаясь доказать себе, что еще могу ходить, еще живу и дышу, со свистом и хрипом. Проклятая одышка. Никак не могу надышаться.
Господи! Ну где же эта моя последняя скамейка? Нужно дойти, обязательно дойти, хоть чуть-чуть присесть. А потом еще триста метров и почта…
Ах! Ну, наконец-то, показалась. И вот же, черт возьми, на моей двухметровой скамье торчит какая-то старая дама. Села прямо на середину…
Ну куда же мне примоститься. Ну, вот-вот, я на самый краешек…
- Располагайтесь! Я подвинулась. Отдохните…
- Спасибо вам большое! Из последних сил, еле дополз. Вы уж простите, что потревожил.
- Ничего! Вы меня совсем не потревожили…
Она подвинулась и потом как-то с интересом вдруг взглянула на меня. Потом тихо произнесла:
- Рак легких. Последняя стадия. Уже не операбелен.
- Увы сударыня! Увы дорогая…
- Я знаю, он не лечится.
- Я тоже это знаю…
- Но!
- Что, но? Через три дня поеду на четвертую химию…
- А другие варианты?
- Какие? Эвтаназия?!
- Да упаси Боже!
- Господи, а что же еще?
- Его можно…
-Что?
- Убрать…
- Вы с ума сошли что ли? У вас с головой все в порядке?
- В порядке. Я могу помочь. Я хочу вам помочь. И мне нужно вам помочь, уж поверьте мне, я это обязательно сделаю… Если вы этого твердо захотите. Только очень ТВЕРДО! Назад дороги не будет! НЕ БУДЕТ!
- Какая дорога? О чем вы говорите? Вы ненормальная. Если я вдруг вылечусь – зачем же мне возвращаться… к смерти?
- Всяко бывает! – женщина как-то неловко ухмыльнулась самыми кончиками своих тонких бледных губ.
- И что же это за лечение? Какие-нибудь мантры? Колдовство? Простите, но я уже давно во все эти сказки не верю…
- Мы не будем лечить рак. Мы просто будем его убирать. Всего три сеанса…
- Это как и когда? – я вдруг с дрожью почувствовал идущую от этой странной женщины просто монолитную уверенность в своих силах. Я попытался взглянуть в ее глаза, но за огромными массивными очками почти ничего не увидел. Так вроде, обычные, немного карие какие-то. Да еще и веки зеленкой подкрашены…
- У вас всего три эндокравидона с цифрами 7, 14 и 23. У меня были случаи гораздо серьезнее и ни одного сбоя. Практика – всего 50 лет работы после 10 летнего обучения в высшей школе трансгрессии высокомолекулярной биомассы.
- Да! С вами не соскучишься. И что же, когда хотите начать ваше лечение?
- Это не лечение упрямец вы эдакий. Это УДАЛЕНИЕ, а точнее выравнивание, вытягивание и удаления узлов болезни из организма. Но еще раз говорю – вы должны мне дать твердое согласие, что не раздумаете потом? И так?
- Даю! Даю! Даю! – захрипел я из последних сил. Все равно, как умирать! Когда начнем? Завтра?
- Начнем прямо сейчас, а закончим через 1 час. Еще на почту успеете за своей пенсией. А жена-то вас дома ждет, что ли?
- Жена в санатории. Вчера только уехала… Дочь в другом городе. Нянечку ко мне приставили. Вот ухаживает немного за мной…
________
Женщина сняла наконец очки.
- Дайте мне свою левую руку. Рукав закатайте до самой шеи, чтоб ни единой ниточки на теле не было. Вот, так, так… Давайте, давайте… Да не бойтесь же вы, я не съем вашу руку.
Женщина взяла очень бережно мою руку за кисть и положила ее на свою открытую ладонь. Потом также бережно накрыла мою руку своей другой
Я сейчас начну вам кое-что рассказывать. Возможно, вы в своей памяти что-то и вспомните. Скорее всего память будет очень быстро листать старые страницы, но возможно и медленно. Вам нужно обязательно слушать и видеть все, что покажется ОБЯЗАТЕЛЬНО МОЛЧА! Вы не должны мне мешать. Произнесете хоть один звук, кроме своего противного хрипа – сорвете мне мою работу. Понятно?
- Понятно! - прошептал я и закрыл глаза…
_______
Я успел взглянуть на часы было 17:45 вечера. И было еще светло. И оставалось еще чуть больше часа до закрытия почты.
Темнота подкралась незаметно. Я только почувствовал, как будто стал терять зрение. Все пространство вокруг искривилось. Деревья кусты вытянулись в одну сплошную зеленую полосу. Потом полоса стала менять цвет на серо-белый. И я увидел зиму 1960 года. Вернее, самое начало зимы. Когда еще только выпал и впервые не расстаял снег.
Мы переехали из барака в новый кирпичный дом этой осенью. Дом сдали в эксплуатацию, заселили, а вертикальную планировку вокруг дома так и не сделали. В итоге на пустыре возле дома на площади 50 на 100 метров образовалась огромная лужа. Местами довольно глубокая. Заходить на середину мы, пацаны, боялись. Один лишь татарчонок Рофа не боялся и плавал в этой луже на выброшенном жестяном корыте, заткнув чем-то сливное отверстие.
Я брел по этой луже уже полчаса. Тонкий лед подо мной противно скрипел, но держал. Я был очень легкий и низкий ростом. Вот и середина лужи. Ох здесь и глубоко? Вот бы провалиться! И я ударил изо всех сил по тонкому льду пяткой своего подшитого валенка.
Память моя напряглась, и я начались видения, как ко мне спешил на помощь отец, чтобы вытащить меня, утонувшего по уши в этой луже.
Но!...
Но!...
Но! Кто-то в последний момент подхватил мою ногу и тихо так поставил на тонкий лед. И я услышал крик отца:
- Санька! Сынок! Ты куда залез. Вылазь сейчас же, а то провалишься! Дома всю жопу испорю!
А потом я увидел врача в больнице, что собиралась ставить мне капельницу. Но она почему-то подержала, подержала ее в своей руке, а потом вынесла из палаты.
И тут мне что-то больно кольнуло в правое легкое. Так больно, что я не выдержал и захрипел.
_______
Постепенно в глазах позеленело, появился парк и скамья, и я разглядел лицо женшины, склонившееся надо мной. Она, как когда-то моя мама тихо дунула мне в глаза.
- Это я лишнюю память отхукиваю – сказала она точь-в-точь, как говорила когда-то мне мама. – Мы с вами прошли первый эндокравидон. Я вас поздравляю. Мы начали изгнание болезни.
Она отпустила мою левую руку и стала с силой натирать обе свои друг об дружку.
- Давайте мне быстро вашу правую руку! Быстро закатывайте рукав! Да быстрее же. Со вторым будет еще сложнее, Но самый сложный будет третий…
__________
Снова потемнело. Но зелень в этот раз не отступала. Она стала лишь ярче и отчетливее, наполнившись темно-зеленой хвоей соснового леса.
Мы возвращались с отцом с рыбалки на его стареньком Москвиче, которого тот в шутку называл «торпеда». Дорога шла под гору. И вдруг машина почувствовала сильнейший удар. Задние колеса оторвались почти на полметра от земли, потом их занесло вбок, машина плюхнулась на живот как лягушка.
- Все! Баста! – сказал батя. – Приехали. Кардан оторвало. Хорошо еще не перевернулись.
- И че делать? – спросил я.
- Ни че! Ждать попутку или трактор. Да здесь вон и следов то от машин не видно. Заехали же в такую глухомань!
С полчаса мы сидели и ждали попутку. Зря…Никто к нам не ехал. Отец не выдержал:
- Полезу под машину. Там в багажнике у меня проволока есть попробую кардан подвязать. Пошли поможешь маленько…
Отец достал проволоку и полез под машину. Я встал рядом наклонился и смотрел, как он с силой накручивал проволоку на поднятый ногой кардан. Кардан-то он подвязал, а машина так тихо-тихо, почти незаметно поползла вниз по дороге, сдирая рубаху с отца вместе с его кожей.
- Сынок! – захрипел батя, - помоги. Хоть немного упрись ногами подержи капот хоть чуть, не дай помереть.
И я четырнадцатилетний балбес из всех своих довольно хилых силенок держал эту «торпеду». Пот заливал мне лицо. Спина отнялась. Ноги тряслись, но я держал. Это потом, когда приполз трактор с телегой за сеном из ближайшей деревни меня, надорвавшего все, что только можно было надорвать спасали в скорой… А тут…
Только я уперся в этот проклятый капот, только напряглось все мое еще слабенькое тело, я услышал:
- В двух метрах от тебя сбоку лежит толстенная ветка… Да вот же она… Разуй глаза… Вот дурень … Или тянись или рвани к ветке и бросай под переднее колесо. Дорога сухая, машину не стащит…
Я боялся бросить капот. Боялся бросить отца. Мне казалось машина тут же раздавит его. И я тянулся к этой ветке. Тянулся изо всех своих сил. Тянулся и держал машину. А потом голос:
- Да ты ногой тянись, достанешь ведь. Вот балбес!
И я достал. И моя скорая развернулась прямо на моих глазах и умчалась куда-то далеко-далеко. А отец весь в крови вылез из-под Москвича. И мы поехали с карданом на проволоке 20-30 км в час.
________
Зелень потускнела и пожелтела. И мне в спину, а потом в грудь будто всадили нож. Мне кажется я потерял сознание.
Очнулся опять от дуновения этой женщины.
- Отдышись! – сказала она каким-то отрешенным голосом. - Сейчас начнется самое главное.
Она встала со скамьи и опустилась на колени.
- Дайте мне вашу голову.
Женщина с минуту потерла обе руки о свои щеки и лоб. Потом опустила их мне на голову.
Но мир не потускнел, и не позеленел, а вдруг заиграл всеми красками Крымского лета. И я вместе с двумя друзьями после четвертого курса института загораю на скалах у самого синего моря. Мы лежим и отдыхаем после долгого купания в бархатной воде под ярким солнцем Таврии, наслаждаясь упругостью молоды х здоровых тел.
Чуть ниже нас там же на скалах загорали две красивые девчонки лет под двадцать.
- Наверное – первокурсницы зеленые, - подумалось мне, и я от вернулся от них в сторону.
В это время девчонки особенно звонко расхохотались. Одна даже показала на меня пальцем и потом сказала подруге:
- А мне вот тот мальчик понравился. Не …вон тот брюнет, черненький. А хочешь я вон с той скалы прыгну на зло этим выдрыгистым парням?
- Ты чё? Дура, что ли? Высоко, разобьешься!
- А я все равно спрыгну!
Эти слова заставили нас троих привстать и посмотреть, чем же такой прыжок закончится? Высота больше пятиэтажного дома.
- Вот дура! Или спортсменка!
Я присел на камень. Девчонка прыгнула. Оказалась просто дура. Потому, как не выплыла. И мы с Димкой помчались к этой скале спасать неудачливую ныряльщицу. Витек плавал плохо, а потому не побежал, а так тихо пошел вслед за нами. Димка бегал хорошо, но я-то бежал быстрее. Я его всегда на «физре» обгонял, и в школе, и в вузе.
Это потом я тонул, когда вытащил девушку и когда еще в воде она сумела вздохнуть и поплыла. А я вздохнуть не смог. Я утонул и ждал на дне спасателей. Долго ждал. Димка гад, побоялся прыгнуть ко мне. А тут …
Меня кто-то остановил. Причем остановил по-подлому, поставив мне подножку. А Димка вместо меня прыгнул к девчонке и торжественно вынес на руках тонущую. А я стоял и смотрел, и думал. Крепко
Неужели вы сами не видите разницу?