Тайна "Дома Ростан" - Глава 1

Сейчас, когда получена прекрасная новость об утверждении нашей третьей звезды Мишлена, тень, без малого год покрывавшая "Дом Ростан", похоже, развеялась. Тайна, занимавшая полицию и прессу, как отечественную так и за рубежом, оставила лишь привкус легкого дурмана, ореол интриги и неутолимые экзерсисы умозрительных предположений.

Но не все знают факты дела из первых рук, как я, и потому именно я буду вести рассказ.

Это случилось одиннадцать месяцев назад…





Глава 1.





- Две утки с медом! Две!

- Да, шеф!

- И побольше меда, черт возьми!

- Да, шеф!!

- Ну вот, так лучше, гораздо лучше. Совсем другое дело.

- Да, шеф!!! – в один голос отозвались все, кто был на кухне.

У себя на кухне Жерар Леблан напрочь не терпел ни малейшего отвлечения от дела. Недаром десять лет хранил он три мишленовских звезды. “Три мои макаронки”, – горделиво заявлял он любому, кто оказывался перед ним. Но это не было пустым бахвальством, поскольку звезды достались ему таким тяжким трудом в поте лица, что хвастовство, право слово, было мелочью. [прим: макарон – французское кондитерское изделие из яичных белков, сахара и молотого миндаля]

Шеф Леблан жил лишь для того, чтобы делать свои и без того восхитительные соусы еще вкуснее, придумывать новые рецепты, новые вкусы… но неожиданно его стал донимать чудовищный недуг. Ничего ужаснее и случиться не могло, даже зрения лишиться было бы лучше, поскольку слепой может готовить еду; хотя и не так, конечно, определенно не так.

Все началось, когда шеф Леблан узнал, – и поначалу возмутился, а затем и встревожился, – что люди, сидевшие за двумя разными столами, попросили ни больше ни меньше как соль!

Самым обескураживающим было то, что соль попросили и несколькими днями позже. Раньше подобного не случалось. Никогда прежде за одну неделю не просили подать соль целых три стола. Ни разу! Он, Жерар Леблан, сам лично пробовал все без исключения блюда, посоленные на кухне.

В первый раз он не придал просьбе особого значения. Когда это случилось во второй раз, он сам подошел к столику, чтобы узнать, в чем дело. Взбешенный, он вернулся на кухню и процедил сквозь зубы, что какие-то америкашки осмелились пересолить его блюда. “Да как эти варварские людишки дерзнули испоганить солью одно из моих блюд!”

А когда то же самое случилось и на следующей неделе, мой шеф впал в такое ужасное состояние, что, несмотря на полуденный аврал, заперся в своем закутке возле холодильной камеры, где и просидел в одиночестве четверть часа, пока я робко не протиснулся в кабинет.

- Прочь отсюда, оставь меня в покое, Жером!

Не знай я, что шеф Леблан высоко меня ценит, я бы не решился ослушаться его приказа. Я единственный знал о случившемся и понимал, что шеф нуждается в моем утешении, поскольку никакой поддержки со стороны больше не было.

- Шеф, я понимаю, почему вы расстроены, но не придавайте этому большого значения.

- Что ты можешь понимать, если так молод? – грубо обрезал меня великий Жерар Леблан.

Как не чувствовать себя подавленным, видя гиганта международной кухни тающим от боли словно пережаренное фуа-гра?

- Мне конец, и с этим ничего не поделаешь!

Стоя перед ним со сложенными за спиной руками и всем видом выражая безграничное уважение, я решительно возразил:

- Шеф, ну забрел к нам случайно какой-то ничего не смыслящий в еде болван c пригоревшим вкусом и потребовал соль.

Леблан посмотрел на меня как на полоумного.

- Не один, Жером, а трое. Трое!

Я упрямо повторил:

- Уверяю вас, шеф: кроме меня никто ничего не заметил.

Леблан поднял глаза и посмотрел на меня, словно умоляя дать ответ, который спасет ему жизнь.

- Правда? Клянешься?

- Конечно, шеф, клянусь самым святым для меня – моим будущим на вашей кухне.

Лесть вкупе со священной клятвой принесла свои плоды. Шеф немного успокоился. И все же мы оба знали, что неосведомленность прочих в серьезной и крайне мучительной для шефа, неприятности не решала дела, по крайней мере, сейчас. Проблема набирала обороты. Жерар Леблан утратил обоняние!

Высокий, жилистый и по-прежнему крепкий, благодаря ежедневным упражнениям и правильному питанию, шеф Леблан был, тем не менее, нежным и чувствительным как устрица. “Вот именно, как всякий знаменитый шеф-повар”, – сказал бы любой; но нет, он, намного превосходивший устоявшийся мировой топ-список поваров, был до смерти не уверен в себе. Настолько, что в растрепанных мыслях великого Жерара Леблана постоянно бродил призрак Бернара Луазье, шеф-повара, необоснованно – как стало известно впоследствии – покончившего с собой из страха потерять одну из своих звезд.

Об этом страхе знал и как соус тушил его на медленном огне заклятый враг и в то же время правая рука Леблана – шеф-кондитер Дома Ростан Пьер Шерель, человек по характеру абсолютно противоположный моему шефу, точь-в-точь как традиционная и молекулярная кухни. [прим: молекулярная кухня – технология приготовления блюд с учетом физико-химических процессов, происходящих во время приготовления]

- Неровен час кто-нибудь из наших меня предаст, – терзался наш славный Леблан, – помчится и расскажет обо всем этому грязному толстяку Шерелю.

Естественно я понимал, что пуще всего Леблан боится, что его кулинарный противник и напарник, благодаря которому "Дом Ростан" достиг неоспоримого престижа и продолжал поддерживать его, прознает о том, что у него трижды просили соль. "Да уж как пить дать проведает", – подумал я. Неизвестно каким образом, но этот тип имел уши на каждой сковородке и на каждом дуршлаге. И будто бы омары вместо того, чтобы спокойненько посиживать в своем аквариуме, вынюхивали всё, что делал Леблан, а потом докладывали Шерелю.

Шеф Шерель, жирный красномордый коротышка с вечно язвительной усмешкой, однозначно был о себе чрезвычайно высокого мнения. Если бы вдруг наступила эра ресторанов, процветающих исключительно на выпечке, он первым открыл бы его двери. "Прости, мой дорогой Леблан, но люди приходят ко мне, чтобы купить десерты, даже если перед этим им приходится есть твою жалкую, пресную стряпню", – каждое утро вроде бы шутливо, а на деле и вправду так считая, громогласно заявлял он, оглушительно хохоча, а затем шел к себе.

В нашем деле все шеф-повара и шеф-кондитеры знают друг друга, вечно соперничают между собой и от этого страдают, но в "Доме Ростан" вражда было просто легендарной. Настолько, что Шерель не упускал случая сообщить журналистам, что звезды были исключительно его заслугой, а бедняга Леблан со своей картошкой-фри и шпинатом в сливках всего лишь жалкий статист на разогреве, и единственное стОящее блюдо в "Доме Ростан" – десерты.

По правде говоря, Шерель был выдающимся кондитером, но лишь настолько, насколько может быть выдающимся десерт, поскольку это искусство хоть и превосходное, но сильно уступает обычной кухне; другого и быть не может. Разве можно сравнить талант интуитивного приготовления соуса, идеального для повседневных блюд, с заурядной выпечкой даже самого лучшего десерта, не требующей никакой интуиции? Столько-то муки, столько-то сахара, столько соли и всего остального, потом все перемешать и – в разогретую духовку строго на положенное время, и ни минутой дольше. Готово! Все отмеряно, все отсчитано! Никакого задора, никакой фантазии и ничего нового!

Вот почему желание шефа Шереля принизить моего шефа Леблана, одного из величайших мастеров Франции в поварском деле, при абсолютной несопоставимости их труда было совершеннейшей гнусностью.

"И что мне теперь делать, как вселить в шефа уверенность?" – подумал я, глядя на своего безутешного учителя, хотя и знал, что в последние две недели блюда получались безвкусными. С болью в сердце должен признать, что именно так и было, но я скорее умер бы под пыткой, чем заикнулся кому-нибудь о том, что блюда получались пресными, ведь это одна из наигрубейших ошибок в высокой гастрономии, почти такая же как пересол.

- Шеф, – решительно заявил я обнадеживающим тоном, – мне кажется, проблема в том, что у вас насморк.

Леблан помедлил с ответом, обдумывая мои слова, но наконец-то в его мягких голубых глазах зажегся лучик надежды.

- Да? Ты так считаешь?

Вовсе так не считая, я утвердительно кивнул, и моя ложь выглядела убедительной. "Если будет нужно, я стану его кулинарным поводырем", – подумал я.

- Должно быть, так оно и есть, – облегченно выдохнул он. – Но какой же я паникер, ей-богу! Если даже матушка говорила мне в нашем домике в Сете: "У страха глаза велики, Жерар".

Шеф Леблан прикрыл глаза, словно вспоминая свое детство в Миде, на берегу моря, когда он встречал рассвет на морском кладбище, читая своего любимого Поля Валери и готовя на пляже только что выловленную в Средиземном море рыбу.

Мне было известно это еще со студенческих времен, поскольку я со всем тщанием изучал жизнь того, кого жаждал иметь своим наставником.

Неуверенность моего шефа зародилась в детстве: он рос без отца и был привязан к материнской юбке, а мать, казалось, до сих пор наблюдала из монпельесского дома престарелых за своим знаменитым сыном, из-за плеча отпрыска любуясь его ежедневными великолепными творениями.

- Именно так, шеф, – подтвердил я. – Злосчастный насморк. Даже самый лучший шеф-повар может попасть в подобную передрягу. Разве вы не замечаете, в каком ужасном климате мы живем?

И доблестный муж, за секунду до этого находившийся на грани самоубийства, намертво вцепился в соломинку моего благого, но довольно сомнительного предположения.

- Да-да, Жером, конечно это насморк.

- Отдохните, шеф, а я позабочусь о приправах. Согласны? Если позволите, на время вашего недомогания я лично стану проверять каждое блюдо.

Слегка успокоившись, Жерар Леблан улыбнулся.

- Хорошо, Жером, я согласен. Но будь предельно осторожен, – попросил шеф и подмигнул мне.

- Могила, шеф. Я буду вашим верным и преданным слугой.

Он встал и одернул форменную куртку.

- Вечером я сяду на поезд до Женевы, пусть меня осмотрит врач шурина. Я не доверяю этим парижским докторам. Все они готовы продать мою душу какому-нибудь журналюге.

- Не волнуйтесь, будучи су-шефом, я всегда помогу вам с огромным рвением и пылом. [прим: су-шеф – помощник шеф-повара]

С вымученной улыбкой на напряженном лице шеф вышел навстречу своей судьбе. Это был всего лишь насморк, который следовало лечить, и точка.

Я вышел следом, решив выполнять деликатное поручение со всем тщанием и осторожностью.

- Тихо! – гаркнул шеф Леблан.

Стоило командиру отдать приказ, как двадцать три сотрудника кухни "Дома Ростан" мигом умолкли. В течение нескольких томительных секунд было слышно лишь хлюпанье венчика Шереля, продолжавшего взбивать белки. Взбешенный бунтарской выходкой Шереля, Леблан яростно зыркнул налившимися кровью глазами на шеф-кондитера, который наконец-то оставил свои дела и хитро ухмыльнулся.

- Я уезжаю по делам и заместителем до моего возвращения оставляю Жерома.

- Да, шеф!!! – воскликнули все хором.

Не теряя бдительности, я внимательно наблюдал за своими сотоварищами, чтобы понять, что им известно.

Ничего.

Похоже было, что никто не заметил проблему моего шефа Леблана. Но когда все вернулись к