7/
Как я и предполагала, покоя мне нет до самого вечера. Впрочем, не только мне, но от этого не становится нисколько легче. Даже терпеливая, всепрощающая Констанц временами шепчет себе под нос что-то нелицеприятное, но явно относящееся к Матильде и её дочерям.
Те же, словно утратили разум, или как бурчит Луи, черти унесли его в преисподнюю. Тут мы с ним сходимся в том, что неплохо бы чертям закончить работу и унести в ад и всё остальное. Так, чтобы это остальное отстало от нас и хотя бы не мешало делать то, что само и поручило.
Как можно готовить к балу платья, если тебя непрерывно шпыняют, называя тупоголовой дурой, не способной даже приготовить одежду к торжественному выходу. Жанна и Анна стоят у меня за спиной и больно щипают за бока, пока я пытаюсь выгладить выбранные ими костюмы. От этого угольки пару раз едва не высыпаются на ткань, а это всякий раз вызывает вопли испуга и новую волну обвинений в криворукости. Очень трудно сдерживать себя и не приложить обоим гадинам гладилкой по физиономиям.
Потом появляется Матильда и с озадаченно-недовольной физиономией интересуется, готово ли её платье и если не готово, то почему я занимаюсь какой-то ерундой? После этого мачеха сбрасывает платья дочерей со стола. Не знаю, кто этим больше огорчён – Анна с Жанной или я, успевшая потратить на глажку кучу времени и сил. Сейчас я даже не знаю, кого больше хочу ударить гладилкой: Матильду или её противных дочурок.
- Займись делом, - бросает мачеха и выплывает из комнаты. – Не успеешь – пеняй на себя.
Стоит ей выйти, и Жанна хватает меня за волосы с одной стороны, а Анна – с другой.
- Это ты во всём виновата! – шипят сёстры с двух сторон. – Если бы ты не была такой медлительной дурёхой, наши платья были бы уже готовы. Тупая ленивая Золушка!
Они сильно дёргаю меня за волосы и уходят, обещая мне огромные неприятности, если работа не будет закончена до вечера. Поднимаю платья с пола и осматриваю. Ну что же, всё не так плохо, начинать с самого начала не потребуется, так, немного пройтись гладилкой.
Наряд Матильды отнимает куда больше времени, чем платья её дочерей. Пока я наконец-то привожу в порядок праздничную камизу, котту и сюрко, ощущаю, как руки превращаются в неуклюжие непослушные хозяйке плети, а спину так ломит, словно я постарела лет на двадцать и превратилась в жалкую старуху. А ведь ещё предстоит наряжать мачеху, а это тоже отнимет немало сил.
За окнами начинает смеркаться, когда я возвращаюсь к платьям Жанны и Анны. Тем не менее времени ещё вполне достаточно, так что я, ещё могу успеть к началу бала.
Ну, если Матильда согласится взять меня с собой. Впрочем, я даже готова отправиться в королевский замок пешком, благо до него не так уж и долго идти. Папа говорил, что от нашего дома до дворца около семи лье – сущие пустяки для Аннабель, если она хочет попасть на торжество.
- Если всё будет хорошо, - говорю я в то время, как Матильда осматривает приготовленный наряд, - можно я поеду вместе с вами? Пожалуйста, я так хочу побывать на королевском балу!
Матильда на мгновение замирает, а после бросает косой взгляд на меня. Такое ощущение, будто меня колют спицей – взгляд холодный и неприятный. Потом мачеха косится на дочерей, которые терпеливо и молчаливо (что на них не похоже) ожидают своей очереди.
- Посмотрим, - цедит сквозь зубы Матильда. – Отнеси платье в мою комнату.
В комнате не осталось ничего, что напоминало бы о том, что прежде здесь жил папа. Нет ружья на стене, из которого папа застрелил гигантского медведя-людоеда; нет большой деревянной шкатулки с оленем на крышке, которую папе подарила мама, а шкуры на полу сменили толстые ковры. И ещё это изобилие розового цвета, от которого у меня очень скоро начинают болеть глаза.
- Когда приготовишь платья Жанны и Анны, - мачеха садится в кресло и касается лба пальцами, как всегда, когда хочет показать, что от размышлений у неё болит голова. – Отправляйся в кладовую. Там я случайно рассыпала два мешка, с фасолью и горохом. Отдели одно от другого. Если успеешь всё сделать до нашего отъезда – возьму с собой на бал.
Она шутит? Как вообще можно было случайно рассыпать крепко завязанные мешки? Или …это произошло не случайно? Тем не менее я киваю.
- Хорошо, - говорю я. – Тогда я точно смогу поехать?
- Точно, - мачеха вроде бы соглашается, но что-то в её голосе…Я уже научилась определять хорошо скрытую фальшь и сейчас чувствую, что Матильда лукавит.
Не знаю, было ли это частью плана мачехи, но когда возвращаюсь к её дочерям, обе заявляют, что они передумали и желают надеть на бал другие платья. При этом обе гадины переглядываются и с трудом прячут ухмылки. В этот момент их прыщавые лица кажутся мне особо неприятными, напоминая морды мерзких бородавчатых жаб.
Успокоив разгулявшиеся нервы, занимаюсь нарядами. Я сосредоточена, отлично понимая, что нельзя допустить ни единой ошибки. Не обращая внимания на подначки и издевательства сестёр, я довожу дело до конца и отдаю наряды. Понятное дело, ни о какой благодарности и речи быть не может, ну хоть поток ругани на некоторое время прекращается – и на том спасибо.
Потирая ноющие руки, отправляюсь в кладовую и открыв дверь, некоторое время стою и смотрю. Это точно не случайность. Нельзя случайно опрокинуть два мешка так, чтобы их содержимое полностью высыпалось на пол, да ещё и полностью перемешалось. Тут работы надолго, быть может до самого утра. Вот, что задумала эта змеюка: она хочет, чтобы я сидела здесь в то время, когда она и её жабы-дочери веселились на балу.
- Золушка! - слышу я скрипучий голос Матильды. – Где ты, чёрт бы тебя побрал? Иди сюда и помоги мне одеться. Нам скоро отправляться.
Скрипя зубами, подхожу к двери из кладовой и оглядываюсь, чтобы ещё раз оценить предстоящую работу.
Но…Мешки стоят на своих местах, а на полу нет ничего. Потирая глаза, возвращаюсь и заглядываю в один мешок. Потом – в другой. В одном – фасоль. В другом – горох. Происходит нечто непонятное.
Но, честно говоря, это непонятное мне нравится. Не знаю, кто повинен в происходящем чуде, но я ему благодарна.
- Спасибо теб, кто бы ты ни был, - говорю я и закрываю дверь в кладовую.
А сама мысленно показываю язык Матильде: вот так, в этот раз твои гадости не удались. И я поеду на бал!
Окрылённая этой мыслью, я буквально взлетаю на второй этаж. Коридор прохожу пританцовывая, как будто уже попала на королевский бал. Да, понимаю, что танцы на балу несколько отличаются от тех, которые мы с Бер танцевали во время сельских праздников, но сейчас мне на это плевать. Как представлю себя в огромном зале, в ярком свете ламп и свечей, в окружении красивых дам и не менее красивых кавалеров. А там уже и рукой подать до черноволосого красавца, который приезжал к нам с королём.
Кто это, интересно? Возможно, принц? И у меня будет шанс с ним познакомиться! У-ух, как сладко замирает сердце…
- Ты меня вообще слышишь, чертовка? – противный голос Матильды врывается в мои мечтания, но сейчас даже тысяча противных мачех не в состоянии испортить моё настроение. – О чём ты думаешь? Немедленно начинай меня одевать. Я не хочу опоздать на бал из-за ленивой тупой замарашки.
- Ведя я же поеду на бал, если успею сделать всё? – стараюсь говорить так, чтобы губы не расползались в улыбке. Ах, если бы Матильда знала, что некие силы помогли мне выполнить её задание – она бы лопнула от злости!
- Надеешься успеть? – фыркает мачеха. – Ну что же, если выполнишь то, что я сказала, то почему бы и нет.
Ясное дело, она убеждена в том, что у меня нет ни единого шанса. Да нет, она точно лопнет от злости.
- Поторопись, - то и дело погоняет меня Матильда, пока я её наряжаю. Однако же стоит пропустить хоть одну заколку, и я немедленно слышу ругань и: – Куда ты торопишься бездельница? Неужели ты не понимаешь, что спешка нужна лишь при ловле блох?
Ну да, кому, как не ей знать про ловлю блох! Ведь именно у Жанны и Анны из-за их лени часто заводятся вши и тогда приходится помогать Матильде выбирать мерзких паразитов из грязных засаленных волос. Хорошо, что сегодня бал и хоть это сподвигло ленивых сестричек тщательно вымыться. Видимо надеются найти себе какого-нибудь, не слишком притязательного, кавалера.
А я же хочу только того черноволосого красавчика.
Матильда осматривает себя в зеркале и ворчит нечто подобное: «Могла и лучше». Ну да, день, когда мачеха меня поблагодарит, наступит аккурат перед концом света.
Спускаемся на первый этаж, где уже нетерпеливо топчутся Жанна и Анна. За входной дверь слышно конское ржание и переговоры Луи с Жаком. Вижу, как из кухни подглядывает Констанц. Встретив мой взгляд, повариха подмигивает.
- Ну что же, - говорит Матильда, - время отправляться.
- А как же я? - спрашиваю и наблюдаю, как тяжёлый взгляд мачехи становится неподъёмным.
- А что ты? – она наклоняет голову, а её дочери мерзко хихикают и переглядываются. – Тебя ждёт горох и фасоль.
- Уже нет, - теперь настало моё время улыбаться. – Я всё сделал и готова ехать на бал.
- Всё? – недоверчиво щурится Матильда. – Да ты врёшь, мерзкая Золушка! Ты просто не могла успеть!
- Но я успела, - настаиваю и указываю рукой. – Можно проверить.
- Конечно же я проверю! – шипит Матильда. – И не дай бог ты водишь меня за нос! Я тебя выпорю так, что кожа слезет со спины! Я…
Она останавливается в дверях кладовой и некоторое время безмолвствует. Слышно лишь тяжёлое дыхание. Потом подходит к мешкам и открывает один, а за ним - второй. Понятное дело, ничего не изменилось: горох мирно спит в своём мешке, а фасоль – в своём. Матильда оборачивается и смотрит на меня так, словно собирается взглядом проколоть во мне дыру.
- Думаю, ты связалась с нечистой силой, - ворчит Матильда и крестится. – Ничто другое не могло тебе помочь.
- Тем не менее, работа выполнена, — вот теперь очень трудно удержаться, чтобы не показать мачехе язык/
Да, - мачеха берёт себя за подбородок пальцами и щурится, как если бы задумала какую-то скверную шутку. – Но ты ведь не можешь поехать на королевский бал в этом. – Она указывает пальцем на моё, покрытое пятнами одеяние. – А твоё платье измазано.
Измазано! Как будто не она с её гадкими дочерями мазала меня сажей. Мерзкая лицемерка!
- Я привела его в порядок, оно полностью вычищено.
- Какой ты молодец! – в голосе Матильды слышатся откровенно издевательские нотки. – Ну что же, одевайся, а мы подождём тебя в карете. Постарайся не задерживаться.
А я вдруг ощущаю, что сердце не на месте. Так, словно под ногами внезапно разверзлась бездонная дыра. Прижимая ладони к груди, бегу к камину, перед которым повесила сушиться своё платье. Пока бегу, слышу щелчок кнута и стук колёс кареты. Меня никто не ждёт.
Когда добираюсь до камина, становится понятно, почему.
Моё красивое платье, подарок папы, изрезано в лоскуты. Не осталось ни единого целого кусочка – одни тонкие полоски. Это как же хотелось сделать мне больно, чтобы так постараться? На столике у камина лежат трое ножниц – значит старались все трое.
И догадываюсь, кто именно предложил эту подлость.
Падаю на колени и некоторое время стою так, ощущая, как слёзы бегут по щекам. Эта дрянь, эта…тварь, она знает, как сделать мне больно. Сейчас я хочу убить Матильду и всё равно, что со мной будет дальше. В груди клокочет что-то алое и горячее,
|