Монархическая сага. Ч.3.

– воскликнула Авочка.
- Знаешь, мы вообще-то недалеко от столицы Злоконии, - отвечала Салерия  задумчиво, – а что если заехать туда накоротке? Время нам позволяет… Как ты считаешь?
Авочка посмотрела на подругу… и кивнула.

(Хронопист: Ладно, хватит и первой версии. Вам бы лишь пофантазировать)

_______


Нужны ли женщинам приключения – вопрос, на который наука еще не дала внятного ответа. С одной стороны их непоседливость в молодые годы наводит на мысль, что им присущи те же авантюрные качества, что и мужчинам. И вот они идут куда-то вдаль вместе с романтиками-парнями, и те, как на равных, грузят им поклажу на плечи. Но как только появляется возможность встать на прикол, женщины делают это с такой охотой, что поневоле возникают подозрения, что совершенные ими путешествия носят какой-то иной, служебный так сказать, характер. Идут они вместе с мужчинами, но в разных, фигурально выражаясь, направлениях, однако, чтобы встретиться в одной, намеченной ими точке. Так что разделение наших принцесс с принцами не было случайностью. Итак, принцессы продолжали двигаться своим путем, чтобы столь же закономерно встретиться с принцами, но прежде повстречав других фигурантов дела… Однако авторы сего эпоса не настаивают на своих предположениях.
…Принцесс заметили сразу же, как только они появились в Городе. И это понятно: нанятые Барбидоном люди следили за входами и выходами, чтобы уследить за движением оставшихся принцев. Надо же было Барбидону узнать, что, собственно говоря, происходит? Может, удастся напасть на след Марики, а может, еще какой девушки?… И вот принцессы появились. Барбидон встрепенулся в предвкушении очередного раунда противоборства. Борьба была его стихией! В ней он рос и мужал, отращивал крылья, и энергия борьбы давала им подъемную силу, способную вознести его над прочими. Короче, каждому свое…
- Принцессы нашлись, - объявил Барбидон Чадвигу. – Наживка прибыла! Скоро клюнут остальные.
Чадвиг оживился и потер руки.
- Понимаю… Возьмете в заложники и поменяете на Марику? Сумели отбить ее, сумеют и вернуть.
- Увы, мой соратник по борьбе, увы. Я лично делать это не могу, ибо числюсь в Институте, членами корпорации которой являются и принцы. Вот если б война началась, тогда другое дело. Но до этого, к сожалению, далеко. Хотя и пора бы разжечь мировой пожар. Чем мы хуже славных предков? Так вот, воровать невест придется вам. Вы, как чародей на полставке, в лисицу никогда не оборачивались, в курятник не лазили?
- В наших землях лисицы не водятся, да и вместо кур мы предпочитаем индюков.
- Ага, индюки все же есть. Ну тогда в роли сей важной птицы у нас выступят принцы.
Чадвиг благодарно захохотал. Ему хотелось мстить. Тем более чужими руками…
- Мы поступим следующим образом. Вы привычно крадете принцесс, а я… Что делаю? Ну-ка, ну-ка…
Чадвиг повращал глазами и сообразил:
- Выручаете их!
- Правильно.
Чадвиг еще повращал глазами, а затем спросил:
- И что это даст?
- Хотите честный ответ?
Чадвиг недоверчиво прищурился.
Словосочетание «давайте по-честному» в Злокознии означало пролог к мухлежу.
- Весь в нетерпении…
- Сам не знаю, что выйдет!
- Тогда в чем смысл комбинации?
- В самой комбинации.
- А Марика? – обиженно спросил Чадвиг, и шмыгнул носом.
- Да будет вам Марика. Кривая приведет к ней. А прямой путь, чувствую – нет.
- Объясните, пожалуйста.
- Хорошо.
Барбидон позвонил в колокольчик. В дверях показался слуга.
- Летописца сюда!
Летописец немедля прибыл и тут же уединился за ширмочкой в углу.
- Итак, вы хотите знать зачем и почему? Начинаю объяснять…
Из-за ширмы кашлянули, возвещая о готовности.
- Прежде всего, целесообразно задуматься о смысле похода принцев за тридевять земель. Из-за Марики? А зачем она им? При глубоком размышлении я пришел к выводу, что Марика – предлог. Но предлог в сложносочиненном предложении! «Ищите женщину, и вы найдете себя!» - выразился отвлеченно некий поэт по одному конкретному поводу. А можно найти еще больше – Судьбу, например!
- Богатство, славу и власть, - воскликнул Чадвиг, показывая, что он улавливает ход мысли оратора.
- Да, конечно, однако не только эти преходящие игрушки. Но и саму Судьбу! В высшем метафизическом смысле. Причем не только свою, а в мировом, так сказать, масштабе! Через героев находит свою судьбу и сам Демиург!
Чадвиг дернулся всем телом.
- Да-да. А вдруг это подстроено самим…
Барбидон поднял палец вверх и тихо досказал:
- …Писателем!
И тут же его голос окреп.
- А если это так, то хорошо бы догадаться, что ему хочется? Почему бы ни услужить ему? Тогда Он услужит нам: не выведет из действия, не сдаст в архив, не убьет, дабы оттенить благородство благородного героя.
Чадвиг судорожно сглотнул.
- Лишь действия дают возможность стать полноправным Героем, а не худосочным служебным персонажем. А чего хочет Демиург? Он хочет создать свой мир и стать в нем творцом! И тем обрести бессмертие! Тогда в чем наша задача? А?
Чадвиг уже не пытался угадывать.
- Помочь реализовать создаваемый мир, расцвечивая его всеми красками радуги, а не только серым тоном голого сюжета, - с укоризной закончил Барбидон.
Он прошелся по комнате, обрел новую мысль и вернулся к Чадвигу. И голос тут же взлетел к потолку.
- Зло давно бы победило глупое Добро, но тогда исчезла бы интрига ловли котом мышей! Страсть охоты, пафос победы и… полынная горечь упускаемой законной добычи, чтобы с вечера начать все сначала и с большим опытом и сноровкой - вот из чего складываются импульсы той энергии, что движет существующим миром. И в центре круговерти мироздания – мы, отрицательные Герои, несущие бремя ответственности за сохранение парности энергетических элементов в мире и антиномий в философии! Мы есть, и значит, - Мир существует! Мы творим, и значит, Демиург не останется без дела, и новые и новые Писатели получат возможность обретать бессмертие за наш счет. Мы - те, кто нужнее хлеба и живее живых! Так возьмем же судьбу в свои руки!
Чадвиг застыл статуей. Барбидон медленно опустил вскинутую руку. Стекла перестали дрожать от страха быть выдавленными мощной волной, идущей из глубины комнаты.
- Писатель повелевает нами, - сказал Барбидон тихо, - но и мы можем повелевать им. Он создает свой мир, а мы способны вносить свою лепту. И даже… может быть… Впрочем, достаточно.
Барбидон хлопнул в ладоши, и летописец шмыгнул в дверь, как мышь мимо Кота в сапогах.
- Как видите – все просто, - ласково произнес Барбидон. – Вы готовы действовать?
Чадвиг, словно вынырнув из глубины, хватанул ртом воздух, и получился звук, похожий на «да».

(Краевед: Скажите, дядя, ведь недаром зовемся все мы персонажем? А мы и вправду живые люди, а не…?
Хронопист: Вам что за дело?
      Краевед: (следует длинный монолог)… ибо каждая тварь дрожащая право имеет!  Короче: я жениться хочу.   
Хронопист: Ну и женитесь.
Краевед: Как же я женюсь, если вдруг все вокруг понарошку?
Хронопист: Вот в супружестве и узнаете, что понарошку, а что нет.
Краевед: Так ведь страшно…
Хронопист: Вопрос в том, что  именно в данной ситуации вас пугает больше всего…)

Прощаясь, Чадвиг повернулся в дверях и сказал:
- До сего вечера я мнил себя интриганом регионального масштаба, а вы опустили меня на областной уровень. Печально, конечно. Но приоткрытые вами перспективы вдохновляют. Теперь и для меня похищение Марики не апофеоз, а звено в комбинации. Вот только…
- Что «только»?
- Если мы обмишуримся, пенсии нам не видать.
- Власть стоит пенсии!                                 
   
_______


…- Принцессы стоят обеда! – провозгласил Лотис, взирая на хмурого и голодного Адмуса. – Продолжим поиски.
- Ты любовью питаешься, а я ревностью. Это все равно, что если бы один вкушал мед, а другой грыз сухарь, - не унимался Адмус.
Они встретились три часа назад и все это время без отдыха слонялись по местам скопления приезжих, но след принцесс пока не находился. Одарис тоже опять запропастился.
- «Любимая, яд мне сладок и приятен, если он из уст твоих!» - процитировал Лотис стародавнего поэта.
- Ага, вот и обручился бы с Авочкой. Вкушал бы оное в свое удовольствие натощак три раза в день.
- Неси свой крест достойно. Это первый шаг к святости.
- И последний… Дай хоть водички испить, аспид.
- Только полглотка, и в путь. Боюсь я чего-то… Как бы не опоздать.         
Адмус тут же ринулся к ближайшему питейному заведению, чья вывеска «У чаши» подкреплялась надписью: «Питье на все вкусы». Однако воды там не оказалось. Зато пива – хоть залейся. Что посетители и делали - заливали свои души по уши.
- Выпью с горя. Рассказывают, в некоторых странах есть такой обычай, - объявил Адмус.
- Пить с горя? Какое извращение, - откликнулся буфетчик за стойкой. – Вино создано для радости!
И он налил принцу бокал пенистого пива. Адмус осушил и попросил добавки. Лотис терпеливо ждал.
- Зачем люди сами себе придумывают трудности? - устало спросил Адмус. – Разве нельзя жить в свое удовольствие, пенясь, подобно этому напитку?
- Не положено! – откликнулся буфетчик. – Остановится эволюция и социальный прогресс.
Лотис удивленно поглядел на буфетчика. Адмус тоже вскинул голову на странного слугу Бахуса. Буфетчик же спокойно протирал бокал, и его круглое лицо, украшающее гладкую как бильярдный шар голову, излучало добродушие колобка и уверенность в непорочности зачатия бытия. За его спиной висел портрет представительного старикана с большим числом орденов.
- Вы, случаем, университет не заканчивали?
- Да, и много. В армии - один, в тюрьме – другой, в политике, будучи членом одной очень революционной организации, - третий, а когда я состоял в непредумышленной связи с одной женщиной по имени пани Мюллерова - четвертый. Но самый умный университет я прошел экстерном в сумасшедшем доме. Там жило множество великих людей с самыми выдающимися воззрениями. Я думаю, то был законспирированный научный центр.
- Оказывается, наши дела не так плохи, как мне представлялось, - догадался Адмус, – до законспирированного научного центра нам еще далеко. Но вы явно профессор. Жалко, что у вас нет кафедры.
- Как нет? А эта стойка? К ней тянется множество людей, и не по принуждению, а по истинному желанию. Остается лишь просвещать подобно Сократу…
Принцы поразились столь разумному подходу.
- А вы, наверное, студиозы?
- Именно так.
- Опасное занятие, - вдруг объявил буфетчик. – При короле Карле V некий каноник из Подебрад представил в Пражский университет диссертацию, опровергающую известный постулат, что будто бы два плюс два равняется четырем. Суть его опровержения сводилась, как помнится, к указанию на то обстоятельство, что два умноженное на два тоже дают в итоге четыре, а тождество двух разноуровневых и разнокачественных явлений может носить только внешний характер. А значит, два разных математических действа должны приводить, соответственно, к разным результатам. Тем более что других подобных чисел нет.... Не ясно, чем кончился спор. Одни утверждали, что соискателю присвоили степень магистра философии, другие – что ученые мужи побили его прямо в аудитории, где проходил диспут. Если последнее верно, то каноник - первый в длинном ряду мучеников науки. 
- Студентам это не грозит, - объявил с оптимизмом Адмус. - Главное придерживаться правила:  выучил –