Коля Сысой был ветераном объединения Севрыба. Он почти 30 лет ходил в
море и больше всех проклинал свою рыбацкую долю. Одним заковыристым матом дело не обходилось. В конце рейса, психуя из-за всякого пустяка, он срывал варежки, кепку, робу и начинал яростно их топтать, вспоминая всю свою родню от матушки до тещи. Я как-то спросил его после одного из таких эпизодов, почему он не спишется на берег, если дальше ходить в море невмоготу. Он тогда ничего не ответил, еще не отошел от очередного психа, но вечером на перекуре сообщил:
- ты думаешь, я не пробовал все бросить? Да сто раз - и рассказал такую историю.
В конце пятидесятых, после очередного семимесячного рейса, помню, сказал себе - амба. Сразу бы тогда написал заяву на увольнение, да соскучился по бабской ласке. Сходу помчался к сожительнице. Была у меня тут девка, Дарьей звали. Востроносенькая тихенькая такая, хоть и вологодская. Захожу в дом, а там уже, как говорится, места заняты. За столом сидит амбал, весь в татуировках. Ну что делать, не драться же? Собрал вещички, переехал в гостиницу. Перекантовался ночь, а на следующий день пошел в кадры. Так и так, говорю, увольняюсь и уезжаю на малую Родину. Тогда с рабочей силой было очень плохо. Шелгунов - кадровик, тертый калач, говорит мне:
- Иди, подумай, через недельку решим твой вопрос. А пока что ступай в кассу, получи рейсовые. Я ему:
- Кто это разбежится мне их дать? Дай Бог, чтоб через неделю-две заплатили.- А он, хитрая бестия:
- Иди, иди, не твоя забота. - И точно, сунулся я в кассу, а там - пожалуйста, распишитесь за аванс. Тогда еще деньги старые были и платили не плохо. С мешком за получкой приходили. Ну а мне аккуратно пачками отсчитали и коробочку от бабьих туфелек дали. Это я потом сообразил, почему такая предупредительность - Шелгунов в кассу позвонил, уверен был, что моментом все пропью. А без денег и вопрос об увольнении сам собою отпадет. Деньги дело беспокойное, мы только думаем, что их тратим, на самом деле они нас тратят, да еще как. Пошел я в ресторан при гостинице, в которой остановился. Но прежде чем туда нырнуть, отсчитал тысчонку, а остальные занес к старпому. И жене его отдал на сохранение. Ученый уже был, а теперь поумнел, не хотелось спустить все разом. И дал себе зарок - больше бутылки - ни под каким видом, ни - ни. С поллитровки - то не одуреешь, дело испытанное.
В кабаке хорошо было, тепло, музыка. Ну что я тебе рассказываю? Сам знаешь. Все располагает, чтоб ты нажрался и денег побольше оставил. Ну и профуры понятно за этим же там топчутся. Я думаю - нет, со мной этот номер не пролезет. И не только думаю, а жестко, как бы, себе наказываю - Коля, будь осторожен, ты вступаешь на вражескую территорию. Смотри в оба, не наступи на мину. Не подставь башку под пули, передвигайся с оглядкой, еще лучше по-пластунски. За столиком, к которому меня провели, помню, сидела парочка примерно моих лет. У парня - белый галстук, по тогдашней моде, а она - не девушка, а противотанковая мина. Ножки длиннющие, стройные, остренькие коленочки, это я когда садился сразу заметил, а в лицо ей и посмотреть боялся до первой рюмочки. Черт один знает, где таких девок нам на погибель делают. Познакомились, разговорились о том, о сём. Оба они, оказывается, музыканты в этом же ресторане и работают. Парень - скрипач, а она - певичка. Я, как только это узнал, сразу насторожился. Во, думаю, куда меня занесло, это же минное поле. Все понятно, сейчас будут меня на бабки колоть. Интересно, как это у них получится, у гаденышей? Надо сказать, что внешне они выглядели вполне прилично, особенно женщина. Волосы темные, блестящие, густые. Так рука и тянется их потрогать. А глаза, ну веришь? Нет? Как вечернее небо перед закатом, темно-синие и кожа лощеная и яблоком от нее, мне показалось, пахло. Словом суши весла и топись. Но я все это в своей голове отметил в числителе, а в знаменателе - Коля ахтунг, этэншэн, внимание, одно неосторожное движение и так бахнет, что и туфлей не останется. Они в это время себе по бокалу шампанского наливают, предлагают выпить за знакомство. Ага, думаю, началось, чокнулся с ними, но выпил пол рюмки, хотя конечно хотелось до дна жахнуть. Рюмку ставлю за графинчик, чтобы не видно было, сколько я выпил, а сам думаю что дальше? И чувствую к себе даже какое-то уважение
- Вы, мол, думаете перед вами какой-то вахлак из тьму-таракани? Ну, попробуйте меня споить. Посидели мы так примерно часик, я за это время не больше чекушки охолостил под хорошую закуску, так что сижу трезвый, как стеклышко. Парень встает и говорит:
- Пойду, приготовлюсь к выступлению.-
Ушел он, а я с красоткой один остался. Имя у нее под стать наружности - Евгения, а его звали Вадимом, скрипача - то. И вот, сидим мы вдвоем, я пообвыкся не так уже робею, любуюсь тем, что вижу в разрезе на ее груди. Не настырно конечно так, мимолетно, брошу туда взгляд и делаю вид, что ничего особенного там не вижу. А самого как током в это время бьет и чувствую кровь, куда не надо приливает. Даже делается как-то дурноватенько. Она мне рассказывает свою историю:
- Учились вместе в Ростове на Дону, там же поженились и приехали сюда, на Север, денег подзаработать. Вадим - говорит - очень хороший человек и музыкант талантливый.
В этом мы скоро убедились, потому что он вышел на небольшую эстраду и, под аккомпанемент оркестра, исполнил несколько коротеньких вещей. Что-то молдавское или румынское. Потом стала петь Евгения. Боже, какой у нее был приятный голос, как она пела цыганские романсы. Я даже слегка ослабил бдительность и пропустил пару рюмок. Да и как было удержаться? Когда она казалось, пела для одного меня. Я это чувствовал по ее мягкому притягивающему взгляду. Да всем это было видно. Сидящие за другими столиками, оглядывались на меня, а какой-то парень даже махнул мне рукой. Словом было приятно, что волею случая, я оказался в центре внимания. Время шло быстро. Вадим и Евгения, в перерывах между выступлениями, подсаживались за столик и вели себя весело и непринужденно. Потом Евгения спросила:
- А вы что не танцуете?
И так посмотрела на меня, что я, если бы даже не танцевал никогда, уж точно, в ту же минуту, научился. Зазвучало танго, и мы заскользили с ней между столиками. От неё исходило какое-то тепло. Одна ее рука доверчиво лежала на моем плече, другая почти вся утонула в моей рабочей пятерне, только выглядывали розовые холеные пальчики с ухоженными ноготками. Хотелось быть в эту минуту ловким, остроумным и галантным. И главное нежным с этим созданием. От прикосновений к ее талии появилась какая-то внутренняя дрожь. Некоторое время после танца я сидел, плохо соображая. Потом мы пошли с Вадимом в туалет и там он спросил меня, как о чем - то очень обыденном, мол нравится ли мне Евгения? Кровь ударила мне в лицо от этого вопроса, а он, не дожидаясь ответа, продолжал
- Она продается на одну ночь, но дорого - десять тысяч целковых, устраивает цена?
- Как это продается? - переспросил тупо я - Да очень просто, вручаешь мне бабки и до утра делаешь с ней все, что хочешь. Ну, согласен?
Этого я никак не ожидал. Подумал - шутит парень. Но он был серьёзен.
Если пол года тому назад я бы согласился и не стал бы особо раздумывать, то сейчас ощущение свистящих возле самого уха осколков привело меня в чувство. Вот как рвануло - подумал я. И как всегда бывает внезапно, когда совсем этого не ждешь. И дело было даже не в том, что за эти десять тысяч я болтался семь месяцев в ржавом корыте. Я вспомнил, что подал заявление на увольнение и мне необходимо уезжать. Потом я поблагодарил Бога, что удержался в пределах разумного с водкой. Не стал ничего объяснять сутенеру, а быстро вернулся в зал, расплатился с официантом и пошел восвояси. В номере было холодно и неприютно. Я впервые в жизни чувствовал, как стучит мое сердце, переместившееся сразу куда-то в затылок и в виски. Во рту было горько и сухо. О том чтобы уснуть не могло быть и речи. Я вышел на улицу и побрел неторопливо к центру. Ноги сами привели меня к пивнушке, которая находилась напротив вокзала. Зайду - решил я. Самое плохое уже произошло и я ничем не рискую. Здесь, во всяком случае, шлюха выглядит как шлюха и ее не перепутаешь с ангелом. В зале сидела, в основном, такая же матросня, как и я. Заказав пару кружек рижского, я присел за столик и смыл первым же глотком ощущение горечи во рту. Разговорились с соседями, они тоже вернулись с Атлантики, работали в том же секторе, что и мы. Заходили в те же порты, так что с ними было просто и легко общаться. У кого-то появилась бутылочка беленькой, которую добавляли в пиво, потом другая. Я помнил все до того момента, как начал рассказывать историю, которая произошла со мной пару часов назад. А потом, потом я проснулся в каюте на судне в открытом море. Как я уже говорил, в это время рабочих рук на промыслах катастрофически не хватало. И капитаны уходящих судов, не досчитавшись членов экипажа, поступали очень просто. Они брали с собой несколько матросов и на портовском грузовичке объезжали ближайшие пивнушки. Узрев перепившего моремана, капитан доставал из его кармана документы и говорил:
- Берем его, хлопцы, это - рыбмастер, годится.
Таким образом и я очутился снова на промысле.
Ну, а теперь, куда к чертям я годен? Умею, только эту треклятую рыбу ловить.
Куда мир катится