Художники - разведчики. Глава 1.Позывной «Ярема»

бывает! Зарубите себе это на ваших прелестных носиках.  В сороковом году Ярему вновь вызвали на Лубянку. Приказали отправиться в Берлин. Сказали, что ты там долго жил и учился, следовательно местная контразведка не будет «своего» опекать очень плотно. А в воздухе пахнет войной. До зарезу нужна информация.

И он уехал, в качестве одного из организаторов выставки народного творчества СССР.

gluschenko5

Расчёт оказался верным. На её открытии побывали высокопоставленные чиновники третьего Рейха, передали художнику слова восхищения от Адольфа Гитлера и преподнесли в дар альбом с акварелями фюрера, так сказать, от художника художнику. Дело в том, что когда-то давно они, вроде бы, брали уроки у одного преподавателя, и тот рекомендовал будущему главному нацисту поучиться у Глущенко. Такой вот зигзаг судьбы случился у будущего сотрудника советских спецслужб.

Ярема задание выполнил на все сто. Раньше знаменитого Зорге сообщил компетентным органам о плане «Барбаросса».

— А что стало с альбомом. Он сохранился? — не унималась Зойка.

— Не знаю. Вроде бы кое-кто из друзей Николая Петровича его видел, и даже держал в руках. Лично мне — не довелось. Да, если честно, такая дрянь и руки обжечь может. Согласитесь.

— Ну, хоть после войны, его оставили в покое? Не заставляли шпионить? — вздохнула Марина, — человек ведь столько всего сделал для Родины.

—  Что я вам могу сказать на это? Художник по поручению нашего правительства регулярно ездил в командировки. Посетил многие страны мира.

Организовывал выставки. А об остальном давайте умолчим. До поры, до времени. Для вашей статьи я поведал более чем достаточно. Да и пора мне. Передавайте от меня привет  уважаемому Аркадию Кирилловичу.

У девушек разом отвисли челюсти. — А откуда вы…

— Полно те, дамы. Как говорил один известный литературный герой, —  «Это же элементарно, Ватсон». Только он мог послать двух «желторотых» студенток за сенсационным материалом, не дав ни малейшего намёка на тему. Узнаю почерк. Имел честь познакомиться с ним лично, пяток лет назад.

Десять дней спустя. Кафедра Литературной публицистики

— Ну, что я вам могу сказать? Будущие акулы пера. Плохо.

Тема раскрыта только на половину.

— Но ведь, — попыталась возразить Зоя.

— Мы старались. Можно сказать, изо все сил, — поддержала подругу Марина.

— Имейте совесть не перебивать старших, это как минимум, невежливо, — парировал профессор.

— То, что нашли и разговорили бывшего сотрудника внешней разведки, честь вам и хвала. Однако их было, по меньшей мере, трое. О третьем писать не будем, о нём много чего известно и даже фильм снят.

Студентки сидели молча. Только хлопали ресницами.

— И что мне с вами делать? Материал надо дорабатывать. Добавить в него информацию о нелёгкой судьбе Павла Георгиевича Громушкина. И дам-ка я вам в помощь двух верных рыцарей оруженосцев, ваших сокурсников. Догадываетесь, кого я имею ввиду? Вчетвером я надеюсь вы осилите тему «Художники- разведчики».

***

Выйдя из кабинета заведующего кафедрой подруги столкнулись с одногрупниками Саней и Егором.

— Подслушивали что-ли, — буркнула Зойка, потирая ушибленный лоб. Теперь вместе с вами пахать будем. Инфу собирать о каком-то Громушкине. Слышали о таком?

Парни пожали плечами.

— А о разведчике-художнике,  прототипе  главного героя художественного фильма, вам что-нибудь известно? Друзья-полиглоты, — съязвила Маринка.

— Воробьева, ну ты даёшь! А ещё отличница. Причём круглая, почти, — парировал Саня, — это же…

— Рудольф Иванович Абель — советский разведчик-нелегал, — продолжил за друга Егор, — впервые в истории  советского кинематографа появился перед  камерой, в начале знаменитейшего фильма «Мёртвый сезон».  И  вся страна наконец-таки увидела как  выглядит, сотрудник самого секретного ведомства. А много лет спустя, уже Стивен Спилберг снял  фильм под названием «Шпио́нский мост», главным  героем которого и  стал Абель, работающий, согласно разработанной в КГБ легенде, художником.

«Интересно, а какое звание было у Николая Петровича Глущенко? И вообще, что мы будем писать о Громушкине?» — подумала Марина и посмотрела на подругу.

— Две головы хорошо, а четыре - больше, чем у змея Горыныча, — разгадав мысли Маришки, прощебетала  Другова, решительно беря Егора по руку.

***

Продолжение следует