Вика.

вижу – что-то случилось. Какая беда?
И тут Вика заплакала. В их семье вообще никогда никто не плакал, она сама не подозревала, что у неё столько слёз. Всхлипывая и запинаясь, она рассказала бабушке о происшедшем.
- Вон, денег дал на аборт, - указала она на конверт, брошенный на стол. Проклятые деньги жгли руки.
- Никакого аборта! Что мы, ребёнка не сможем вырастить? Я тебе помогу, силы пока есть! А деньги верни, они не от души, добра от них не будет. Если твой Юрий одумается и попросит прощения – может простим. А так – пусть катится.
- А как же ребёнок без отца?
- Ты своего отца много видела? Не прощу себе, что настояла на этой свадьбе. Мамка тебя тоже «по любви» нагуляла, столько же ей лет было, сколько тебе сейчас. Ну и куда их вся любовь подевалась? А её и не было! Так, одна похоть. Вот и маялись, оба несчастливые, да и тебя несчастной сделали. Вот тебе моё слово – рожай, не бери грех на душу. А там, может и настоящую любовь встретишь, твой век только начинается.

Так Вика стала матерью-одиночкой. Дочку назвала Анютой, уж очень её глазёнки были похожего цвета – тёмно-фиолетовые, с золотыми искорками. Отчество дала своё – Валерьевна. Подрастёт, будет ей как сестра. Работала она почти до самых родов, откладывая деньги про запас. Юрий с розами больше не появлялся, конверт с его деньгами бабушка запрятала в шкаф, не выбрасывать же.
Через месяц после родов Вика опять вышла на работу. За дочку она была спокойна – бабушка правнучку любила без памяти, накормит и перепеленает во время. Так как дом был рядом, кормящая мать два раза в день бегала домой, чтобы покормить малышку грудью. Директор – Анна Ивановна – была совершенно не против, и когда бабушка во время прогулки заходила к ним в парикмахерскую, то первая подбегала к коляске посюсюкаться с тёзкой. Сослуживцы – девушки из двух залов – тащили от всех своих знакомых пелёнки, распашонки, игрушки, даже бутылочки и соски. А сразу после родов ей подарили кроватку и коляску. Так всем миром и поднимали Анну Валерьевну.
Когда той исполнилось три годика, Вика познакомилась с Дэном. Он тоже пришёл стричься, но смешных историй не рассказывал, а оценивающе разглядывал её отражение. А потом пригласил вечером пойти в кафе. Вика забила в сотовый его номер и сказала, что позвонит. Один раз обжегшись, она стала осторожна, Вечером рассказала всё бабушке. Та сама настояла, чтобы девушка пошла на свидание.
- Нечего дома киснуть. Пока молодая – гуляй, молодость даётся один раз. Ты теперь учёная, глупостей не наделаешь. Мы с Анютой без тебя отлично проведём время. Пироги будем печь, с яблоками!
Дочка радостно захлопала в ладошки, предвкушая интересное занятие. Так в жизни Вики появился второй мужчина. Юрий с его розами и весёлыми рассказами ушёл в небытие. Ведь он даже ни разу не пригласил её в кафе, и не подарил ничего, кроме тех злополучных роз, на которые она теперь смотреть не может без содрогания. А Дэн начал с ресторана. Он дарил ей дорогие подарки – духи, колечко, кошелёк, шарфики, какую-то статуэтку из двух прижавшихся друг к другу кошек… Он тоже возил её на машине, не такой крутой, но Вика точно знала, что это именно его машина. Он же настоял на том, чтобы Вика закончила водительские курсы – всё в жизни пригодится. Сам Дэн крепко стоял на ногах, был уверен в себе. Правда, ему не хватало мягкости, нежности, романтики… Вика очень нуждалась в ласке, наверное сказывалось скупое на ласку детство. Да и замуж Дэн не звал, девушка подозревала, что опять от неё ждут только одного, без планов на будущее.
Так тянулось два года, до того злополучного дня, когда подруга по дому Верка уговорила её поехать в Москву в ночной клуб.

Вся эта история её незамысловатой жизни промелькнула в голове девушки, когда она лежала с закрытыми глазами на койке в палате реанимации. Она слышала, что кто-то подошёл к ней, пощупал пульс. Потом усталый мужской голос спросил:
- Наташа! Ты чего меня позвала, видишь больная ещё без сознания!
- Она только что приходила в себя. Представляете, первые её слова – что с другими её попутчиками? А те про неё и не вспоминают…
- Да, бедная девушка! Такая красивая и обречена на неподвижность. Даже не знаю, как ей об этом потом сказать.
Вика открыла глаза и увидела пожилого мужчину, поправляющего что-то в аппаратуре рядом с её кроватью.
- Доктор, не надо говорить, я уже всё слышала. Объясните, что со мной?
Оказалось, у неё перелом шейных позвонков. Поэтому она не может шевелить ни ногами, ни руками. Очень маленькая надежда на выздоровление у неё есть, но очень-очень маленькая. Меньше полпроцента. И надо очень-очень стараться выздороветь, чтобы эти полпроцента сработали.
- Доктор, я буду стараться. У меня дочь, Анюта, я ей нужна.
- Ну вот и славненько! Сейчас Наташа сделает укольчик, и ты будешь отдыхать, а завтра начнём выздоравливать! – пошутил усталый доктор, что-то сказал по-латыни медсестре и вышел из палаты.
Перед тем, как делать укол внимательная Наташа вызнала у Вики телефон, по которому можно было связаться с её родными, чтобы сообщить об её состоянии. Вика вспомнила телефон двоюродной сестры, которая жила в ближайшем Подмосковье рядом с МКАД. Они с Оксаной были очень дружны, пока та не вышла замуж и не уехала в соседний город. Давать свой домашний телефон Вика побоялась, чтобы не волновать бабу Валю. Но, как оказалось в последствии, зря она берегла нервы старой женщины. Верка постаралась: на следующий день после случившегося зашла к Вике домой, похвасталась синяками и ссадинами, сказала, что Вика разбила в лом машину Дэна и сама попала в больницу. Выполнив свою миссию, спокойно убежала.
Баба Валя же к ночи слегла с инсультом. Хорошо что, услышав плач ребёнка, к ней заглянула соседка Клавдия Ивановна. Ключами на всякий случай предусмотрительные женщины давно обменялись. Теперь такой случай представился. Приехала скорая, но было поздно, спасти бабушку не удалось. И к тому   времени, когда Вика пришла в себя, старушка спокойно лежала в морге, ожидая захоронения. Анюту на время забрала всё та же Клавдия Ивановна. Она же, отыскав в бабушкиных записях телефон беспутной дочери, позвонила на Урал, сообщила о смерти матери. Та на следующий день приехала, чтобы организовать скромные похороны. Здесь и нашли применение те, Юрины, припрятанные в шкаф деньги, которые суеверная бабушка так и не истратила.

Вика лежала, наблюдая за тенями. Темнота ночи стала растворяться. Пространство заполнялось светом и новыми звуками. Начинался новый день. Ещё один день борьбы за существование. Девушка чувствовала, что её волосы влажны, от впитавшихся в них слёз. А подушка! Её бедная подушка, наверное, уже вся просолилась. Она теперь часто плачет ночами, жалеет себя, бабушку, свою дочурку, с которой не может поиграть и прижать к себе. Ей недавно исполнилось 26 лет. Как коротка было жизнь до травмы, всего 24 года. Последние два года тянулись намного дольше!
Мама и отец так в её жизни и не появились: не хотели в своё счастливое настоящее впускать тяжёлые воспоминания прошлого. Вика пыталась их понять и простить, но не могла. Как можно вычеркнуть из своей жизни собственного ребёнка, пусть и рождённого без любви? Ей повезло, что на свете были другие люди, которым она не безразлична.
Оксана сразу же после Наташиного звонка примчалась в больницу, притащила фруктов. Она долго шумела в коридоре, и её впустили в палату реанимации (перед натиском сестрёнки никакие преграды ещё не выдерживали). Она вошла вместе с потоком светлой энергии, делясь своей жизненной силой. За те две минуты, на которые согласились допустить её к больной, Оксана убедила Вику, что не всё потеряно, что за стенами больницы её ждут, за неё молятся. Но больше всего утешило Вику, что с дочуркой всё будет в порядке, сестрёнка обещала проконтролировать. О смерти бабушки Оксана промолчала, зная, что эта новость Вике только навредит.
Когда её перевели в обычную палату, приехала Верка с Серёгой. Подруга явно не знала, как себя вести, переминалась с ноги на ногу, стесняясь своего здорового, крепкого тела. Разговор не клеился. Вика только спросила, как там Дэн. Оказалось, тот не может простить Вике разбитую машину, которая не подлежала ремонту. Железяка для него оказалась дороже поломанной человеческой жизни.
- Если ты хочешь, мы его приведём! – вмешался в разговор Сергей.
- Нет! Не надо, так будет лучше. Значит – прошла любовь, завяли помидоры… - горько пошутила Вика.

Через два месяца девушку выписали из больницы. Врачи сделали всё, что смогли. Остальное зависело от времени и от Викиного желания выздороветь. Ей уже сообщили о смерти бабушки. Оксана хотела забрать её к себе, но Вика настояла, что будет жить только в своей квартире. Не хотела быть обузой, да и зачем Оксаниным малолетним сорванцам такое видеть каждый день? Видеть, как то, что осталось от человека цепляется за жизнь – зрелище не из приятных.
Серёга с лёгкостью на руках донёс девушку до такси (от 52 кг в ней осталось чуть больше сорока). На улице был август, тёплый, пахнувший палой листвой воздух сразу опьянил. Голубое небо, яркое солнце! Нет, что ни говори, а жизнь прекрасна!
- Я буду жить, чего бы это мне не стоило! – решила для себя Вика. – И буду двигаться!
Эти слова впоследствии она повторяла, как молитву.
Её возвращения ждали. Она и сама не ожидала, что у неё столько верных друзей! Подруги с работы даже закрыли на полдня парикмахерскую – «по техническим причинам». Они встретили её у дверей дома, торжественно подкатив к такси инвалидную коляску, как когда-то давно, в той жизни – коляску для новорождённой Анюты. Потом, усадив тело Вики, все шумной толпой поднялись на четвёртый этаж, где в квартире уже хлопотала Клавдия Ивановна с Анютой, накрывая стол для чаепития. Вкусно пахло пирогами с яблоками, как когда-то у бабы Вали. Вика чувствовала, что от благодарности к этим людям ей трудно дышать.
Потом сотрудники ушли на работу, так же шумно и наигранно весело. Ушли в ту, здоровую жизнь. Им надо жить, а ей надо научиться выживать так, чтобы не быть обузой.
Клавдия Ивановна, убрав и помыв посуду, ушла к себе. Сергей перенес Вику в постель, и они с Веркой тоже ушли. Оксана, оставшаяся с ней до следующего дня, убежала в магазин, чтобы загрузить холодильник. И тут хлынули застоявшиеся слёзы. Они ручьём текли по щекам. Дочка вытирала их полотенцем и испуганно бормотала:
- Не надо плакать, мама! У тебя что-то болит?
- Нет, доченька, это я плачу от радости, что опять дома, с тобой! Прижмись ко мне, пожалуйста! Я больше не буду плакать!

С того дня больше никто не видел её плачущей. Только Оксана, женщина, которую наняла для неё сестрёнка, догадывалась о её ночных слезах. Оксана нашла тёзку здесь же, когда побежала отовариваться. При ней хозяин торговой палатки выгнал неугодившую работницу из-за маленькой выручки. Она стала свидетелем «разговора» между ними.
- Кто так торгует? От тебя никакого прока, только весь товар пропадёт! Можешь завтра не выходить, найму другую, посмышлёнее!
- Ну и пожалуйста! Я не могу людям гнильё подкладывать. Сам им питайся!
- Ну вот! Пригрел змею на груди! Попробуй, найди работу, если у тебя паспорт просрочен и медицинская книжка липовая!
- Сам же мне эту книжку в счёт зарплаты сделал! Я, между прочим,