Аннабель. Финал

Поначалу поведение крестьян и солдат кажется мне лишённым всякого смысла: они просто жгут костры и стоят, вглядываясь во мрак. Глухо взбрехивают собаки и негромко переговариваются люди. Однако в ночном безмолвии даже эти тихие звуки кажутся резкими и неприятными, словно кто-то царапает когтем стекло.
И лишь попытавшись пробраться к Эристайму, я начинаю понимать, что дела обстоят несколько хуже, чем мне казалось прежде. Костры горят и в лесах, причём там их даже больше, чем на дорогах. Попытка проскользнуть мимо людей в полосе мрака оказывается неудачной, и я задеваю ногой за верёвку, протянутую между деревьями. Звенит колокольчик и тут же, без всякого предупреждения, по мне начинают палить из ружей.
Пули свистят во мраке, между деревьями, на фоне пламени костров мелькают тёмные силуэты. Бешено рычат псы, которых спустили на меня сразу после окончания стрельбы и слышны крики людей, подбадривающих друг друга. Загонщиков очень много, но я пока отбрасываю чёрные мысли, приходящие в голову.
Бежать, бежать! Как ни быстры четвероногие твари, преследующие меня, я куда быстрее их всех.
Ещё одна попытка выбраться. На этот раз к Гавардану.
И вновь неудача. Мало того, в этот раз людям едва не удаётся меня поймать. Я снова не замечаю предательской верёвки, спрятанной в траве, и сработавшая ловушка сбрасывает на меня большую крепкую сеть. Лишь каким-то чудом, ускорившись до предела и прокатившись по траве, мне мне удаётся избежать плена.
Однако тут же во мраке вспыхивают десятки факелов и огромные костры. Слышны возбуждённые возгласы, и кто-то кричит, что он видит тварь.
Да, именно так теперь люди называют меня.
А прежде так я называла Матильду…
Теперь за мной гонятся не только псы, но и охотники с ружьями. Время от времени слышу омерзительный жужжащий звук и глухой удар пули, угодившей в дерево. Катрина говорила, что одно попадание серебряной пули для нас не смертельно, но достаточно болезненно, Так что лучше избежать попадания.
На подходах к Пуртулу людей становится так много, словно начался какой-то праздник. И люди уже не стоят. Они медленно двигаются вперёд, освещая огромными факелами каждый тёмный участок леса. Лёжа в кустах, слышу их разговоры: «В этот раз твари точно не уйти. Ей конец!»
Псы чуют меня и начинают бешено рваться с привязи. Приходится покидать временное убежище и скользить между деревьями прочь от наступающих охотников. В голову приходит мысль забраться на дерево и переждать там, пока пройдёт цепь загонщиков. А если меня почуют собаки? Тогда не останется ни единого шанса.
Пока бегу, вижу ещё одну цепь огней, справа от меня. Я не дура и отлично понимаю, что происходит. Я оказалась окружена людьми со всех сторон, и теперь кольцо преследователей сжимается всё уже, вынуждая меня отступать…
Да, отступать туда, где находится старое королевское кладбище.
Теперь, когда я это понимаю, то начинаю догадываться, кто именно организовал всю эту охоту. И это – не Карл, как я подозревала в самом начале. Нет, мой принц несомненно помог собрать всех этих крестьян,  вызвал отряды солдат и организовал их. Но, думаю, окончательный план составил этот мерзкий книжник Жак. Полсотни лет назад он уже сумел поймать Катрину, а теперь добрался и до меня.
Как жаль, что я тогда не прикончила старого урода!
Ничего у него не выйдет.
Однако же, я выбилась из сил и мне нужно хотя бы немного передохнуть, если уж нет возможности поймать кого-то и подкрепиться.
На пути попадается одна из тех лачуг, которые папины слуги использовали для временного пристанища, на случай непогоды. Забегаю в открытую дверь и некоторое время стою, прижавшись спиной к стене и опустив голову. Когда получается отдышаться, поднимаю голову и вижу папу. Он стоит у противоположной стены, скрестив руки на груди, и смотрит на меня. На лице у папы – скорбь.
- Ну, давай же! – я скалю зубы. - Расскажи, что ты меня предупреждал. Ещё раз повтори, что я сама во всём виновата. Что ты молчишь? Говори же, ну!
Папа молча качает головой. Он продолжает безмолвствовать, как и все эти последние дни. Потом исчезает, а я  слышу треск ломающихся сучьев, лай собак и голоса людей. Всё, моя передышка закончилась.
Некоторое время бегу по берегу Занса. Вся противоположная сторона реки озарена множеством костров так, словно наступил день.
День…То, чего я уже больше никогда не увижу. Почему прежде мне казалось, будто это – что-то незначительное, то, без чего легко обойтись?  А теперь…Теперь я почему-то даже не могу вспомнить, как выглядит синее небо, где в обрамлении облаков висит золотой диск солнца. Кажется, словно место этих воспоминаний заняла безграничная ночь.
Такая же, как в моей душе.
Ночь и безнадежность.
Пока размышляю, не попробовать ли выскользнуть под водой, множество лодок начинают переправу с того берега на этот. Полоса света приближается и видимо кто-то замечает меня, потому что я слышу звуки выстрелов и жужжание пуль. Всё, время уходить.
Поднимаюсь на ведьмовской холм, то, что нужно было сделать с самого начала, чтобы понять, где находятся мои преследователи. Таинственный знак на безымянной могиле ещё больше покосился и почти касается земли. Сама не знаю, почему, но я останавливаюсь и поправляю памятник - всё равно больше это никто не сделает. Мелькает мысль отсидеться здесь: я же знаю, как местные боятся взбираться на ведьмовской холм.
На самой вершине бросаю взгляд вниз и понимаю, что пересидеть на холме не получится: с противоположной стороны вверх уже поднимаются множество ярких огоньков – факела преследователей. Смотрю дальше: огоньки повсюду. Меня полностью окружили, как я и предполагала прежде. Вступить в бой с охотниками? Я сильнее и быстрее каждого и в схватке один на один непременно одержала бы победу.
Но такой схватки не будет; меня постараются расстрелять издали.
Поворачиваюсь и вижу одинокий маленький силуэт.
Та самая девочка.
Она смотрит на меня.
- Чего ты хочешь? – пальцы сжимаются в кулаки, а внутри становится холодно и пусто. – Хочешь, чтобы я попросила прощения, так?
- И что это изменит? – она пожимает плечами. – Тем более, что на самом деле тебе ничуть не жаль, разве не так?
- Так зачем тогда ты приходишь? – лёд внутри ломается, хрустит и от этого почему-то становится больно.
- Может быть, хочу увидеть, как ты умрёшь? – губы девочки складываются в улыбку и от этой усмешки мне становится жутко. Так страшно не улыбается даже Катрина. – Недолго ведь осталось, да?
- Не дождёшься, - бормочу я и начинаю торопливо спускаться с холма. Внутри продолжат медленно осыпаться льдинки и падение каждой – точно болезненный укол, от которого мысли замирают и хочется упасть на землю, чтобы не подниматься никогда. Почему-то кажется, будто меня все предали.
А если подумать, то это я предала их всех.
Бегу всё быстрее, чтобы ветер, бьющий в лицо, ворвался внутрь головы и выдул оттуда всё лишнее. А всё лишнее – это вообще всё. Хочу стать абсолютной пустотой, ничем. Тем, что невозможно поймать, сковать, убить.
Факела мелькают слева и справа: люди уже совсем близко, так что хорошо различимы их возбуждённые крики. Чувство ненависти к загонщикам сильнее страха перед ними, так что я останавливаюсь и гляжу на приближающихся охотников. В глазах всё становится багровым и некоторое время не могу думать ни о чём, кроме, как об убийстве этих ничтожных существ…
Приходится взять себя в руки. Это состояние Катрина называла кровавым безумием и рассказывала, как оно опасно. Да, во время кровавого безумия мы становимся гораздо сильнее, как…
Как взбесившийся зверь.
А бешеных зверей убивают без жалости.
Я не хочу умереть именно так. Поэтому поворачиваюсь и бегу дальше.
Внезапно моё внимание приковывает особенно большой костёр. И я вновь замираю на месте, невзирая на то, что охотники уже совсем рядом. Горит наш дом. Дом, в котором я родилась и выросла. Дом, с которым у меня связано столько хороших и дурных воспоминаний. И теперь мой дом превращается в груду пепла и золы.
Золушка, да…
Впрочем, может оно и хорошо. Уже никто не узнает, какие мрачные тайны хранили старые стены и что можно найти, если спуститься в подвал. И да, тела Матильды и её дочерей наконец-то обратятся в прах. Не знаю, куда они попадут, в ад, а может быть случится чудо и они вознесутся в рай, но нам уж точно никогда не встретиться.
Катрина говорит, что для таких, как мы, места нет нигде.
Его нет даже на земле. Поэтому все эти люди и гонятся за мной с оружием в руках.
Кольцо преследователей постепенно сужается и я всё ближе к старому королевскому кладбищу. Значит, не ошибалась с самого начала, и проклятый книжный червь гнал меня именно сюда.
Вопрос только, зачем ему нужно?
Но нет, я знаю ответ! Я знала его и прежде, только прятала от самой себя. Но сомневаюсь, то есть возможность спросить.
У кого-то из парочки, стоящей у входа на кладбище.
Скрюченный Жак стоит, опираясь на изогнутую клюку, и на его боку висит истрёпанный мешок, в котором книжник хранит свои мерзкие книги. Карл в охотничьем костюме, держит руку на рукояти шпаги и кажется, даже отсюда я вижу, как побелели пальцы принца. Такое же бледное у него и лицо. Да нет, куда белее.
Смысла скрываться нет: преследователи приблизились так, что я уже слышу их топот и разговоры. Поэтому, просто выбираюсь на дорогу и иду к кладбищу. Так, как ходила прежде разговаривать с папой. Так, как ходила на встречу с Катриной. Внутри зреет ощущение, что я последний раз прохожу этот путь.
Точно иду на собственные похороны.
Меня заметили, и Жак что-то встревожено каркает, обращаясь к принцу. Но Карл лишь отмахивается от старика и шагает ко мне. Вижу, как пальцы принца скользят по рукояти оружия. Глаза мужчины прикованы ко мне, а на бледном лице странное выражение. Я бы сказала, что такое можно увидеть у людей, страдающих тяжёлым болезненным недугом. Думаю, не ошибусь, если назову этот недуг.
Его зовут Аннабель.
В голову приходит мысль схватить Карла и прорываться из окружения вместе с ним. Никто не рискнёт стрелять в меня, если рядом будет принц. План хороший, но от этой идеи веет чем-то настолько ледяным, что в нём нет и капли человеческого.
Такой план могла бы предложить Катрина.
Неужели я стала похожа на неё?
- Бель, - Карл останавливается в паре шагов от меня. Грудь принца вздымается так, словно ему не хватает воздуха. – Бель…
Я не знаю, что сказать. Лёд внутри словно закупорил глотку, не позволяя произнести ни слова. Сказать, что я скучала? Да, но это совсем не то, что хотелось бы сказать. Сказать, как я его люблю? Но поверит ли он, после всего того, что произошло? Я бы не поверила. Попросить о помощи? Смешно…
Принц запускает руку в сумку на поясе. Оттуда он прошлый раз достал пистолет, которым угрожал мне. Неужели сейчас это повторится? Зачем, ведь вокруг и так полным-полно людей , жаждущих моей крови.
Карл вынимает из сумки…
- Помнишь, - говорит принц, - помнишь ту ночь, когда мы встретились?
- Помню, - говорю я, глядя на хрустальную туфельку в его руках. – Я всё помню…
Весь лёд внутри разом тает, и ощущение тепла наполняет меня, как весенний ручей. Слёзы, которых я не лила уже месяцы, бегут по щекам, и я чувствую, как эти огненные дорожки, окончательно уничтожают весь холод во мне.
Мы бросаемся друг к