Льюис Кэрролл-4: Доджсон фотографирует юных прелестниц

представлениям о светотеневом рисунке на фото и выезжать с девочками куда считает нужным. Иметь сразу нескольких девочек для своего познания смысла жизни сквозь фотообъектив.

Доджсону нравилась съемка девочки-объекта и ритуал приготовления к ней. Импонировало возиться с детскими платьишками, чулочками, туфельками. Одевать в них своих моделей, раздевать их. Нежиться в запахе их детства. Слышать девчачий смех, ощущать их прикосновения на себе.

Он придумывал нестандартные интерьеры, одевал моделей в костюмы, которые мастерил сам, заимствовал у друзей или из оксфордского музея Эшмола (Эшмоловский музей искусства и археологии; Ashmolean Museum of Art and Archaeology; осн.1683).

Доджсон изобрел термин child-friend («друг-ребенок»). В английском языке нет слова «девочка», обозначающего возрастной интервал ребенка, как в русском.

Задолго до появления реестра литтл-герл, янг-герл, скул-герл, колледж-герл и других герлиц, Доджсон собрал их в одном понятии child-friend.

REM: В русском языке метаморфозы со словом "девочка" произошли без влияния Доджсона во второй половине 20-го века. В российских модельных агентствах манекенщицы обращаются друг к другу обезличенно: «Девочки!». В зарубежных: Darlng! («Дорогая!»). В притонах с проститутками шлюх также называют «девочками». Возник и созвучный «герл-френд» (girl-friend): «подруга дней моих суровых».

Child-friend устанавливает характер отношений, определяемый разностью в возрасте и социальном положении. В нем есть игривая составляющая, когда столь высокопарно обращаются ко взрослым девушкам.

Введя в оборот child-friend, Доджсон одновременно утвердил и сам класс «слово-бумажник». Термин употребляется, когда говорят о словах, которые содержат множество значений.

В «Зазеркалье» Доджсон описал его:

«Понимаешь, - объясняет Шалтай Алисе, - это слово как бумажник. Раскроешь, а там два отделения».

Воздушность и прозрачность отношений с юными натурщицами строились у Доджсона на взаимодополнении поэтических идей «Песен невинности» (Songs of Innocence; 1789) и «Песен опыта» (Songs o fExperience; 1794). Эти своего рода красочные поэтические требники написаны английским поэтом-мистиком и художником Уильямом Блейком (William Blake; 1757-1827). В юношестве они произвели на Доджсона глубокое впечатление.

«Песни невинности» - это цикл незамысловатых стихотворений. В них используются образы, понятные ребенку, но каждый из них имеет еще и иной смысл.

Ребенок, для которого написаны «Песни невинности» - это Человек вообще. «Невинность» - это прежде всего инстинктивная, неосмысленная вера в Бога и близость к Богу. Ребенок, пребывающий в этом состоянии, наделен особого рода «божественным видением» и причастен к тайнам мира.

В «Песнях опыта» Блейк в результате своего духовного кризиса слегка подкорректировал философию «Песен невинности» на прямо противоположную. Если «Песни невинности» были созданы как видение идеала, то в «Песнях опыта» присутствует дух утопии.

В промежутке между невинностью и опытом, его двумя сборниками стихов, Блейк написал «Книгу Тэль» (The Book of Thel; 1789), историю о том, как в долине пасли овец дочери ангелов.

Тэль - воплощение невинности и неискушенности, первое из персонифицированных движений и состояний человеческой души, по мнению Блейка.

При жизни Блейк не получил известности за пределами узкого круга почитателей, но был «открыт» после смерти прерафаэлитами.

Скончался Уильям Блейк 12 августа 1827 года, в разгар своей работы над иллюстрациями к «Божественной комедии» Данте. Его смерть была внезапна и необъяснима. С 1965 года точное местоположение могилы Блейка было утеряно и забыто, а могильный камень был перенесён на новое место.

Фотографии детей Чарлзом Доджсоном считаются лучшими среди фотографий XIX века. Речь идет о портретах child-friends. Всего для своих фото Доджсон пригласил больше ста юных натурщиц.

Среди первых child-friends Чарлза оказались дети членов оксфордских колледжей и те, с кем он знакомился во время поездок и отдыха на море. В первом из сохранившихся дневников есть упоминание о «трех милых крошках» некой миссис Крошей, с которыми он познакомился в Тайнмауте (Tynemouth).

«Мне особенно понравилась старшая из них, Флоренс, у нее чудесные манеры; лицо у нее замечательное, хотя она и не хорошенькая; не исключено, что она вырастет в красавицу-брюнетку», - записал Чарлз в дневнике 21 августа 1855 года за полгода до приобретения фотоаппарата.

Спустя месяц он отметил, что познакомился в Уитбёрне с Фредерикой (Фредди, как ее называли дома) Лидделл, племянницей ректора Крайст-Чёрч, «одной из самых прелестных детей, которые я когда-либо встречал: она выглядит невинной и нежной, а не бездушной куклой-красоткой».

Спустя месяц он делает в дневнике запись о знакомстве с ее младшей сестрой, маленькой Гертрудой, показавшейся ему «еще милее, чем моя любимица Фредди».



НАСТОЙЧИВЫЙ ПОИСК ЮНЫХ НАТУРЩИЦ

Творчество Доджсона пронизано легким дефиле прелестных девочек. Их обаятельность видна на фотографиях. Он научился знакомиться с детьми в поезде и на пляже.

В черном саквояже, который он брал с собой в поездки к морю, лежали головоломки и прочие необычайные подарки, которыми он надеялся их заинтересовать. Он всегда имел при себе запас английских булавок, чтобы девочки могли подколоть свои платья, если им захочется побродить по краю прибоя.

Для Доджсона играть с девочками, сочинять для них истории стало обыденным делом. Его комнаты были наполненным куклами, заводными медведями, марионетками, кривыми зеркалами, фантастическими нарядами.

Особым удовольствием для девочек было сидеть у него на коленях и слушать занимательные истории, запас которых не иссякал.



Историческая справка о жизни девочек в викторианскую эпоху:

В то время девочки из обеспеченных семей среднего класса учились считать и писать сначала с нянями, а потом с гувернантками по несколько часов в день.

В комнате ставился стол или парта для ученицы и гувернантки, шкаф с книгами, иногда черная доска. Кроме обучения своих дочерей языкам, игре на пианино и акварельному рисунку, родители мало заботились о глубоких знаниях.

Дочери спускались в общую обеденную залу они только для ланча, где сидели за отдельным столом вместе со своей гувернанткой.

Чай с выпечкой в пять часов относился наверх в комнату для занятий.  Разрешалось намазать хлеб маслом или джемом, но никогда тем и другим, и съесть только одну порцию ватрушек или кексов, которые запивали большим количеством свежего молока. После этого дети уже не получали никакой еды до следующего утра.

Девушкам из хороших семей никогда не разрешалось оставаться наедине с мужчиной, даже на несколько минут в гостиной их собственного дома.

В обществе были убеждены, что стоит мужчине оказаться наедине с девушкой, как он тут же станет делать ей непристойные предложения. Мужчины находились в поиске жертвы и добычи, а девушки ограждались от желавших сорвать цветок невинности.

Викторианские мамы не отпускали их от себя и контролировали каждый их шаг. Девушки и молодые женщины к тому же находились под постоянным доглядом со стороны слуг.

Горничные их будили, одевали, прислуживали за столом, утренние визиты юные леди делали в сопровождении лакея и конюха, на балах или в театре находились с мамками и свахами, а вечером, когда возвращались домой, сонные служанки раздевали их.

Нежность, молчание, неосведомленность о жизни были типичными чертами идеальной невесты. Если девушка много читала не пособия по этикету, не религиозную или классическую литературу, не биографии известных художников и музыкантов или другие приличные издания, то это выглядело так же плохо в глазах общества, как если бы она была замечена в чтении французского любовного романа.

До 17-18 лет девушки считались невидимками. Они присутствовали на вечеринках, но не имели права слова сказать, пока к ним кто-нибудь не обращался. Да и тогда их ответы должны быть очень краткими.

Родители продолжали одевать дочерей в похожие простые платья, чтобы они не привлекали к себе внимания женихов, предназначавшихся для их старших сестер.

Цвета их платьев, когда они отправлялись на бал, были удивительно однообразны - разные оттенки белого, - символа невинности. На девушке было надето до пятнадцати слоев нижних сорочек, юбок, лифов и корсетов, избавиться от которых она не могла без помощи горничной.

До замужества они не носили украшений и не могли надевать яркие платья.

Если девушка во время танцев исчезала на 10 минут, то в глазах общества она уже заметно теряла свою ценность. Девушки во время танцев сидели на хорошо освещенном диванчике или в ряд на поставленных стульях, и молодые люди подходили к ним, чтобы записаться в бальную книжечку на определенный номер танца.

Два танца подряд с одним и тем же кавалером обращали на себя внимание всех, и свахи начинали шептаться о помолвке. Три подряд танца было позволено только принцу Альберту и королеве Виктории.

(Конец исторической справки)



Доджсон приглашал юных мадемуазелей не на танец, а в фотостудию. Заранее извещать его о посещении не требовалось, и когда бы девочки не зашли к нему, они «всегда были к чаепитию». Доджсон ходил с горячим чайником по комнате, потрясывая его. Он уверял, что чай станет от такого способа заварки только лучше.

Вне сравнений из всех девочек-моделей Доджсона оказалась Александра «Экси» Китчин (Alexandra 'Xie' Rhoda Kitchin; 1864-1925). Экси Китчин, дочь преподобного Джорджа Уильяма Китчина (George William Kitchin; 1827-1912), коллеги Доджсона по Крайст-Черч.

Девочку назвали Александрой в честь ее крестной, королевы Александры (Queen Alexandra; Alexandra of Denmark; 1844-1925). В семье ее звали Экси.

За 12 лет он сделал около пятидесяти ее фотографий в возрасте от 4 до 16 лет. Они - одни из лучших снимков Доджсона. Александа Экси на них совершенна.

В разговоре Доджсон как-то заметил:

«Экси - вот ключ. Посадите Экси перед объективом, и фотография получится совершенно эксклюзивной!».

Александре Китчин:
«Крайст Черч, Оксфорд 15 февраля 1880 г.
Милая моя Неизвестная Величина!
[...] Боюсь, что пройдет еще недель шесть, прежде чем я смогу пригласить тебя с Дороти в мою студию. Надеюсь, к тому времени она не успеет вырасти слишком высокой, а ты, я боюсь, успеешь. Пожалуйста, не расти больше, если можешь, пока я снова не сфотографирую тебя. Фотографии, на которых голова не умещается в кадре, выглядят, как правило, не очень красиво (высокие люди выходят на фотографиях именно так).
Преданный тебе Льюис Кэрроллл»

Александре Китчин:
«Крайст Черч, Оксфорд 16 июня [?1880 г.]
[...] Женщины обладают сверхестественной интуицией - способностью, гораздо более тонкой, чем способность к здравому суждению.
[...] Прилагаю к письму фотографию - № 2222. Запомнить это число (на тот случай, если ты захочешь иметь еще несколько таких фотографий) совсем нетрудно. Стоит лишь сказать про себя: «Два, два, два, два». Звучит красиво, не правда ли? А вот загадка: как сделать превосходную фотографию? Ответ: сначала снять восход, а потом к вос-ходной фотографии приставить «пре-...».

Чарлз Доджсон долгое время был близким другом доктора Китчина и его семьи. В 1880 году, когда Экси исполнилось 16 лет, он решил сфотографировать ее в купальном костюме.