Грусть

  - Похолодало, - сказал гость, ему сегодня не спалось, - почему-то сегодня не мог заснуть.
  - Всю ночь? – спросил хозяин, всегда гостеприимный, он ухаживал за гостями, как за маленькими детьми. – Это вы ходили ночью? Половицы скрипели, я проснулся от шума.
  - Я думал, это вы ходите, так и не мог уснуть, прислушиваясь к шагам.
  - Постойте, кроме нас с вами в доме... – он думал, что кухарка домой не ушла, а собиралась, - нет, пожалуй, ушла, - хозяин дома разговаривал со своими мыслями, - кто же это действительно мог быть?
  - Может кот? У вас же кот был, - настаивал гость.
  - Кот давно умер, - продолжая сосредоточенно думать, хозяин повернулся к гостю, - а вот кто мог быть... это... нет, пожалуй, уж слишком будет, оставайтесь на ночь, понаблюдаем.
Гость после бессонной ночи намеревался выспаться, но огорчать хозяина не стал, согласился "понаблюдать". Имение ему нравилось, гостил он не долго: от силы два дня и на этот раз так решил.
  - Хорошо, остаюсь, будем наблюдать, а сейчас в картишки не желаете?
Хозяин желал отвлечься от своих мыслей.
  - Пожалуй, перекинуться неплохо.
До вечера играли, делая перерыв на обед, потом сон дневной на часа полтора, не больше и далее, вплоть до ужина, были заняты игрой.
После дневного сна, удалось-таки поспать, гость чувствовал себя вяло, но виду не подавал, чтобы не огорчать хозяина дома – его лучшего друга, как он считал с некоторых пор. Однажды к нему позвонил в дверь незнакомый человек, представился старым знакомым деда.
  - Кого-кого? Деда? Моего деда? А вам, позвольте спросить, сколько будет? Да вы моложе меня или нет – ровесник, может быть.
Гость пожал плечами, но убедительно для Артура.
  - Ладно, проходите, располагайтесь. Что желаете выпить?
Гость отмахнулся.
  - Что вы, не пью... уж давно, - повращал глазами, думая, стоит ли говорить дату? – Давно, - сказал он убедительно.
  - А я выпью, - сказал Артур, - не каждый день ко мне приходит гость, старый знакомый моего деда, на вид мой ровесник, а деда-то моего уже нет в живых, - он подсчитал в уме: сколько мне было, ему тогда... и так, с учётом того, что вы тогда были младенцем, вам сейчас больше, чем ему тогда: так сколько вам лет, милейший?
  - Сорок один, сорок два будет, - сказал он невозмутимым голосом.
  - Не может такого быть, я всё подсчитал – вы меня обманываете. Вот портрет моего деда, здесь ему до смерти два года оставалось: видите его седины? Вот мой отец, здесь он похож на меня... ну, вы понимаете, конечно, это я на него похож. Отцу после смерти его отца досталось имение, так вот, это имение он получил, когда минул восемнадцатый год, ровно через семнадцать лет, после того злополучного дня. Он, мой отец, был младенцем, отца увидел лишь на портрете, вот этом, - всё больше успокаиваясь, Артур закурил трубку и откинулся в кресле. – Слушаю вас внимательно, я всё вам рассказал, теперь ваша очередь.
  - Ладно, - согласился гость, - только мне пора, буду краток, беседа затянулась. Мне назначено предупредить вас о приближающейся... всё, ухожу, - "прощайте" было сказано издали.
Кресло стояло боком к выходной двери, а правый глаз Артура плохо видел – гость исчезал "в туман" по понятной причине.
В гостях у своего друга он получил нравоучение: почему нельзя открывать людям, не рассмотрев их с крыльца, и пусть лучше это делает дворецкий. Дворецкого, как и слуг, у Артура не было: приходила по вторникам женщина, убирала, брала вещи в стирку и всё. Ел Артур в доме напротив, там готовила повариха для своих домовладельцев: кто "приходил" платили ей, а жильцы вносили плату за "прокорм" вместе с арендой – так и жили. Артур экономил на всём. Детей своих не было, были братья-сёстры от другого брака матери, но Артур своими их не считал, в наследстве отказывал. Была девушка, на которой хотел жениться, да передумал, как считал, вовремя: потому что "живота" в ней не заметил, а она родила (не от него, конечно). "Долго думаю, на этот раз помогло", - счастливо заметил про себя старый холостяк.
А подружился так: сидели "за вином и сигаретами" – ничего не ели, читали одинаковые газеты, ждали поезда. Ехать не далеко, в вагоне познакомились: уж слишком много было совпадений, ещё и сели рядом (сличили билеты). Самуил оказался одного роста и возраста с ним – и это растрогала обоих.
  - Ведь как это бывает, - говорили они, перебивая друг дружку, - живёшь, не знаешь, что есть где-то родственная тебе душа.
Кто и какие слова говорил – не важно, говорили в унисон друг другу и чуть не влюбились, когда узнали, что оба холосты. Стали наезжать друг к другу, для этого Артур прислугу завёл, но увольнял сразу, как только друг уезжал, через месяц повторялось. Слуги те же приходили, стали ждать, когда снова "откроют вакансию". С ответным визитом только через два месяца, чаще не получалось: у Артура имелись дела. Самуил был привязан к другу не меньше, но у него случился казус: на имение, которое досталось от деда, были претенденты ещё, якобы... но дело в суде развалилось и родственники были выдворены с позором. Связи Артура, его друга, пригодились. Вот и выручали друг друга по очереди.
  - Перед сном, - предупредил Самуил дорогого гостя, - выключите лампу и не беспокойтесь, это я буду ходить, позову: "Артур!" – тогда выходите.
  - Договорились.
Артур пошёл спать, сквозь сон слышал, как кто-то прошёл мимо него: "Я же сплю, дверь заперта", - подумал и заснул крепким сном.
Гость умер. На утро Артур не проснулся. Дверь выломали, когда стало ясно, что с ним что-то произошло.
  - Вот ведь как, приехал к другу, чтоб умереть, а ведь предупреждал... – Самуил помнил рассказ про гостя, старинного друга деда Артура, сразу подумал – вестник пришёл за ним, но уговаривать друга не стал поверить в неземное явление, сам забеспокоился. Сказал другу: "Надо бы завещание составить, вот я откладываю, а сделаю, у меня ведь... – он вспомнил родственников, с которыми немилостиво обошёлся, - да уж как сделаю". Друг послушал: "А что, коль надо, мои аглоеды... – вспомнил своих братьев-сестёр, - пожалуй". Больше ничего не сказали, до встречи, которая оказалась последней, оба составили завещания. Артур всё отписал Самуилу, Самуил Артуру – и никто из них наследства не получил. После смерти друга Самуил загрустил, не от болезни умер, нет – от грусти.
  - Здоров, - осмотрел тело умершего доктор.
  - Причина смерти? – не унимался полицейский, которому не терпелось поскорей покончить с этим делом.
  - Грусть, - сказал доктор, который знал пациента чуть не с пелёнок.