За грибами

I. Ночь

- Эй, ты там живой?
- М-м… Ой!
- Чё, ушибся, что ли?
- А ты как думаешь! Ой-ёй, больно!
- Что ушиб-то?
- Всё! Ой, больно! .. Нога!..  Мы  где?
- Не знаю. Сейчас посвечу… Ого, братец! Да мы в яме!
- В какой?
- Не знаю...  но глубокая. Дай-ка, гляну, что там у тебя? М-да, морда слегка расцарапана. Тут вон ветки какие-то валяются…  Голова болит?
- Н-нет. Нога только.
- Ну, если голова не болит, то до свадьбы все заживет. На, вот, платок! Вытри лицо-то.
- Чё делать будем?
- Сейчас СМС-ку отправлю.
- Кому?
- Матери. Чтоб не беспокоилась. Видимо, нам здесь заночевать придется.
- В этой яме?!
- А ты что предлагаешь?
- Выбираться надо отсюда.
- Вот утром и выберемся.
- Почему не сейчас?
- Как ты это мыслишь в кромешной темноте?
- Но у тебя же фонарик в смарте.
- Зарядку надо поберечь.  Там и так уже немного осталось.
- Мне страшно!
- Не боись! В яме-то нас как раз никто не тронет. Разве что какой-нибудь волчара к нам до кучи провалится.
- Почему волчара?
- Ну, эта яма, видимо, для волков и предназначена.
- Я домой хочу! Какого я с тобой поперся?
- Ну, и какого?
- Мамка велела. Говорит: «Оторвись от компа хоть на полдня. Заодно и за отцом присмотришь».
- А чё за мной присматривать?
- Чтоб не набухался. Надоело уже! Как пойдешь куда-нибудь, так возвращаешься бухой. Думаешь, приятно?
- Мне тоже неприятно.
- Тебе-то чё неприятно? Тебе же хорошо, когда набухаешься. Всем плохо, а тебе хорошо.
- Мне тоже плохо, когда на меня наезжают. То не то, это не так! Что ни сделай, все плохо, всегда и во всем я виноватый.
- А ты хотел, чтоб за твои пьянки тебе благодарности в письменном виде выписывали?
- Ну, ладно, когда пьяный, понятно, что виноват. Но  когда трезвый, то какие ко мне претензии?
- Да потому, что дома  ты полный ноль без палочки. Толку от тебя никакого.
-  Это мать так говорит?
- Да я и сам вижу.
- И какой же от меня должен быть толк?
- Да всякий.
- Я, между прочим, работаю.
- Все работают.
- В нашей семье только я один обеспечиваю семью.
- А мама, по-твоему, не работает? Домашний труд – тоже работа. Она хоть уроки мне помогает делать.
- С уроками ты сам должен справляться. 14 лет, а все норовишь, чтобы с тобой нянчились.
- А ты когда-нибудь нянчился?
- Когда ты маленький был.
- Я не помню.
- Ну да, ты помнишь только все плохое.
- Как мы будем отсюда выбираться?
- Утром видно будет. Нога болит?
- Угу! Спасу нет! Пошевелить не могу.
- Постарайся заснуть.
-  Как? Прямо на земле, что ли?
- На воздухе! Ладно, клади башку мне на колени. И не боись. Бог не выдаст, свинья не съест.
- А ты чё маме написал?
- Что мы слегка заблудились.

II. Утро

- Выспался?
- Да типа того…
- Ну и рожа у тебя! Ты чё, башкой в яму летел?
- Не помню. Темно же было. Говорил  тебе: «Давай, вернемся назад!» А ты: «Нет, пойдем, я знаю грибное место». Вот и пришли. Между прочим, мог бы меня удержать, когда я валился.
- Если бы мог, то удержал бы. Когда я тебя схватил, ты уже вниз летел. Ну, и меня за собой утянул.
- А как мы будем выбираться? Ты ж посмотри, какая высотища.
- Да уж, метра три, не меньше.
- И что делать будем?
- Ты вот что, становись мне на плечи и попробуй подтянуться руками. Выберешься, кинь мне палку подлиннее и покрепче.
- Не могу. У меня нога болит. Ступить больно.
- Дай-ка, гляну, что там с ней?  Так. Тут больно?
- Ой-ёй!
- Да не вопи! Я еще ничего не делаю. Пальцами можешь пошевелить?
- Могу. Вот.
- А ступней?
- Чуть-чуть. Ой, нет, не могу!
- Ну, все понятно. Ладно, сиди! Ты вот что, обопрись спиной хорошенько о стену. Эту ногу согни в колене, а больную так держи. И руками в землю упрись. Сейчас потерпеть немного придется.
- Чё ты делать хочешь?
- Ничего особенного.
- А-а-а! Ой-ёй! Ты убить меня вздумал?!
- Дурак! Все уже прошло. Ступней пошевели. Можешь?
- Ага.
- Болит?
- Немного.
- Ну-ка, становись на ноги! Давай помогу. Наступать можешь?
- Вроде могу. А ты чё сделал-то?
- Кость на место поставил. Вывих у тебя был.
- А ты откуда узнал? Ты ж не врач.
- В армии, брат, каждый должен быть врачом при случае. Ну-ка, еще раз наступи! Да не боись, хорошо наступай! Нормально! Еще немного поболит – и все. Надо было бы тебе еще ранку на морде обработать, чтоб инфекция какая не попала, да нечем. Ты вот что, на, возьми  платок и помочись на него.
- Зачем?
- Затем, чтобы лицо протереть. Нехорошо, если какая зараза в рану попадет.
- Мочой в морду?! Не буду!
- Давай, давай! Не дури! Моча – это лекарство. Отличный антисептик.
- А ты откуда знаешь?
- В армии пацаны так делали, когда ничего другого  не было.
- А ты что, в армии был?
- А ты как думаешь?
- Ну, я думал….
- Нет, косить я и не собирался.
- Но ты же в институте учился.
- Это уже после армии.
- И чё, в армии всему этому обучают?
- Чему?
- Ну, как людей лечить.
- Как лечить, не обучают. А как выживать в экстремальной ситуации, с этим знакомят. Особенно, если оказываешься в боевой обстановке.
- А ты что, бывал в боевой обстановке?
- Приходилось. Ну, так что? На плечи мне сумеешь забраться?
- Попробую. А ты выдержишь?
- Главное, чтобы ты выдержал. Давай, давай, не бойся! Ну? До края хорошо дотянулся?
- Ага!
- Подтянуться на руках сможешь?
- Не получается.
- Да ты локтями упрись и подтягивайся!
- Не могу!
- Ну, ухватись за что-нибудь! За кусты какие-нибудь.
- Здесь нет кустов. Они там, на другой стороне.
- Ладно, спускайся…  Ты чего?
- Я устал. Еще я есть хочу.
- И что? Я тоже устал  и тоже хочу есть. Но об этом не будем говорить.
- Зачем ты меня сюда притащил?
- Здесь самое грибное место. Ты же сам увидел: целый день бродили – все напрасно. А здесь сразу полную корзину набрали.
- А сырые грибы есть можно?
- Только сыроежки. Но у нас их нет.
- Надо грибы собрать в корзинку, а то по всей яме раскидались.
- Надо выбираться из ямы поскорее.
- Как? Опять я должен тебе на плечи взбираться?
- Дай-ка подумать.
- Как ты думаешь, нас будут искать?
- Кто?
- Ну, там, МЧС, или еще кто? Ты же маме сообщил. Что мы заблудились?
- И ты полагаешь, что она сразу же побежит сообщать кому-то, что мы заблудились?
- Ну да.
-Даже если и сообщит, то не факт, что все сразу же ринутся на поиски. Послушай, хватит стонать! Надо самим выбираться. Вот, слава богу, у нас есть нож. А это уже все.
- И что ты этим ножом собираешься делать?
- Дырки в стене ковырять. Помнишь, когда ты был маленький, я возил тебя в детский городок. И там скалодром был, ну, стенка такая с дырками на горке, по которой ты взбирался наверх?
- А-а, понял! Ты хочешь такие же дырочки здесь долбить?
- Ну да! По ним мы и выберемся.
- Но ведь это долго. У нас всего один маленький ножичек.
- И четыре руки. А земля здесь мягкая и сырая. Я ковыряю, ты выгребаешь. Погнали!

III. День.

- А ты, вообще-то, знаешь, куда мы  теперь должны идти?
- Не знаю. Но надо сориентироваться.
- Как?
- Дай подумать.
- Ты маме позвони, может, она что-нибудь придумает?
- А сами мы, надо полагать, думать не в состоянии? К тому же, позвонить не могу: зарядка закончилась.
- И что делать?
- Давай-ка передохнем для начала.
- Я есть хочу!
- Надо поискать что-нибудь съедобное. Мы же в лесу. Здесь есть всякие ягоды, орехи, трава.
- А что, траву тоже едят?
- Почему бы и нет, когда нет ничего другого? Но вон, я вижу заросли ежевики.
- Она же еще совсем зеленая.
- Пожуем, какая есть. Зато пить не так будет хотеться. Ты жуй давай, а я немного полежу.
- Ну вот! И тут ты валяться собрался. Привык целыми днями на диване…
- Не целыми, а только по выходным. Имею право.
- Нам из лесу нужно поскорее выбираться, а то мы с голоду здесь подохнем.
- Вот полежим, отдохнем, а потом пойдем. Тебе, кстати, я тоже советовал бы полежать и набраться сил.
- Нашел время!
- Именно сейчас и время.
- Почему?
- Потому что солнце в зените. Вот сдвинется к закату, тогда и будет ясно, куда нам надо идти.
- Как это ясно?
- А так. Ты помнишь, с какой стороны моря солнце  обычно садится?
- Ну, помню.
- Вот! Куда солнце повернет, стало быть, там море. А где море, там лесу конец. Усёк?
- Усёк. Слушай, сколько ты, оказывается, знаешь!
- А ты думал, что я совсем тупой?
- А мамка тебя все время тупым болваном обзывает. Почему ты не возражаешь?
- Мне что, драться с ней прикажешь? Я с женщинами не воюю.
- Ну, хотя бы объяснить что-нибудь, доказать.
- Вот, что я тебе скажу, Славка! Никогда не пытайся женщинам что-нибудь объяснять и доказывать. Это бесполезно. Напрасная трата времени и энергии.
- А тебе разве не бывает обидно, когда тебя зазря  обзывают?
- Обидно, не обидно! Разве это как-то что-то меняет? Когда человек обижается, то  он, прежде всего, сам себя точит. Душу свою жрет – и всё.
- И чё, ты совсем не обижаешься?
- А смысл?
- И на меня не обижаешься?
- За что?
- Ну, я, это… не слушаюсь… грублю иногда…
- А ты не груби.
- Меня зло берёт, когда ты такой… ну, не крутой, что ли.
- А крутой – это как?
- Ну, у других пацанов отцы это…, если что, то и в морду могут дать. А ты кому-нибудь в морду давал?
- Да уж приходилось.
- Чё, правда?!
- А то! Помню, когда наша часть в селе под Грозном стояла, пришлось и кулаком поработать.
- А ты что, на войне был?
- А как же! В девяносто шестом  пришлось повоевать. Ну вот, расквартировались мы в селе по хатам у местных жителей. А тогда эти местные чечены такие ушлые были: днем с русскими улыбались, общались мило, а по ночам с боевиками якшались и воевали против нас. Вышел я однажды из хаты в сортир. У них там все нужники -  типа сортира,  во дворе, то есть. В общем, извини за подробность, нужду справил, штаны напялил, дверцу открыл… А тут мужик с бородой в камуфляже стоит и автомат на меня целит. Молчит при этом и автоматом указывает в сторону двора, чтоб я туда шел. Ну, я со страху-то как вмазал ему в носопыру от всей души, он и завалился. Я автомат его подхватил, и в хату. Пацанам кричу: «Полундра, братва! Чечены!» В общем, отстрелялись мы. А они, видимо, хотели нас по-тихому в плен взять. Тогда много наших в плен брали. Представляешь, в ту войну против нас, солдат-срочников 19-20 лет воевали хорошо обученные и вооруженные  здоровенные мужики среднего возраста. Так что драться приходилось всяко.
- Почему ты никогда нам об этом не рассказывал?
- Зачем? Знаешь, когда пройдешь сквозь огонь и воду с боями через ад, то  потом совсем не тянет вспоминать. Это тебе не в  компьютерные стрелялки играться.
- А потом?
- Что потом?
- Ну, после войны?
- После войны в госпитале валялся с ранением и контузией. Потом комиссовали. Слава богу, живой остался. А сколько там наших полегло! Жуть! Ночами часто снится.  Ну, вот, грамм сто перед сном примешь на грудь – ничего: все тип-топ. Ладно, пошли уж! Нам туда надо.

IV. Вечер.

- Ну, вот, а ты боялся, что не выберемся. Вот дорога. А  вон там, внизу, видишь – море. Можно сказать, мы дома.
- Я есть хочу и пить.
- Какие дела? Вон, видишь, колонка возле двора. Кстати, выясним у хозяев координаты.
- Может, попросим что-нибудь похавать?
- Нет, надо матери позвонить, чтобы приехала за нами.
- А ты же говорил, что зарядка закончилась.
- Ну, Славка, надо было экономить. Вдруг пришлось бы надолго задержаться. А пока приедет, надо привести себя в порядок, а то выглядим мы, как папуасы..
- Мамка, верно, заругается за то, что мы корзинку потеряли и грибов не набрали.
- Что с того? Поругается и перестанет. А ты, это, не рассказывай ей, что мы в яму проваливались. Вообще ничего не говори. Пусть думает, что мы в гостях засиделись.
- Но ты же сообщил, что мы заблудились.
- Да ничего я не сообщал. То есть, сообщил, что у моего приятеля засиделись.
- И она опять будет ругаться, что ты бухал. Ещё и мне достанется,