Потусторонний сигнал

  - Я уже сказала тебе, Андрей, мы больше не можем мучить друг друга.
  - Давай расстанемся, дорогая, без ссор: зачем нам?
  - Без ссор? – вспыхнула Ангелина. – Ты знаешь сколько, - она начинала плакать, - выплакала за тебя слёз? Не знаешь? Я скажу... – она готовилась к перечислению.
  - Так вот, дорогая, - он смотрел на часы, - я ухожу...
  - А ты оставайся, - закончила Ангелина за мужа, - я всегда остаюсь, Андрей, всегда, - она начала плакать всерьёз, пыталась ещё что-то сказать, но муж выскочил за дверь со словами:
  - Мне некогда, дорогая, скоро вернусь!
Но скоро не вернулся – сбила машина.

  - Так торопился, - говорил следователь заплаканной жене, - что не смотрел по сторонам, на грузовик наскочил сам, - он поднял глаза на супругу покойного, - уж не покончить собой решил?
Ангелина замотала головой.
  - Нет, жить хотел, только вот торопился, я его пыталась остановить, а он опоздал, видно, на встречу – вот и не видел ничего.
  - Ну, что ж, тогда несчастный случай. Не винить же шофёра, что ваш муж на приближающийся транспорт не смотрел. Увы, такое... - он ещё продолжал, но Ангелина уже не слушала его.
  - Он торопился, - были её последние слова и она вышла, попрощавшись со следователем.
  - До свидания, приходите за справкой, когда следствие завершу. Я позвоню вам.

"Это было последнее слово на прощанье, - думала Ангелина – брошенная жена, так она думала о себе всё время после его ухода: "... скоро вернусь, дорогая", - но вернуться не сможет. Куда он так торопился, я так и не узнала из-за своих упрёков – надо было спросить...  Да где там – поздно".
Ангелина шла по улице, растаптывая грязь: специально наступала в лужу и шла по грязному месту. Её заметил прохожий, старичок наблюдал за ней: как девушка среднего роста, худощавая, в чёрном платке (неспроста!) ковыряет носком туфель комья грязи, и сейчас стоит в небольшой луже, о чём-то думает.
  - Девушка! Помогите мне, пожалуйста! – старик громко позвал её.
Ангелина очнулась от мыслей.
  - Сейчас, дедушка, подойду! – "Как я здесь оказалась? Ах, да!" – думала Ангелина, выбираясь на "сушу". – Сейчас-сейчас подойду, - она увидела "дедушку" отцовских лет, он щурился от солнца, - чем могу помочь?
  - Очки забыл, видите ли. Не слеп, нет, только вот солнышко... от него слепну, врач говорил "колбочки, дистрофия", а я вот не вижу от солнца. Думал, в дождик выхожу – не надо, а вон солнце выглянуло и я слеп, - он ещё говорил, продолжая убеждать в необходимости оказании ему помощи, - я могу и сам, подождать пока солнце скроется за тучей.
  - Ничего-ничего, я помогу: куда довести вас? Только скажите, - Ангелина заулыбалась старичку, нет, он действительно был стар и палочка у него была деревянная, а волосы все седые – не как у отца, - пойдёмте, - сказала она, беря старика под руку.
  - Здесь не далеко, у меня, видите ли, гости... скоро будут, а я здесь. Ну, как мне... вот-вот, так хорошо, ведите. Арку видите? За неё и направо, теперь левее – мой подъезд. Видите ли, я не местный, по-вашему "парадная", а у меня так, - он засмеялся меленьким смехом, не хихикая – это роднило его (с кем?) Ангелина вспоминала...
  - Вот мы и пришли, дедушка. Дальше вы сами?
  - Сам, конечно, сам. А вы души не чаяли в нём, так? Вот-вот, сказал, "не нарадуюсь, сестра". Что, не знали? Ну...  Пойду я, - старик вошёл в парадную, захлопнулась дверь.
"Что он сказал? Сестра?" – она шла по дороге, размышляя, сопоставляя факты. "Вот оно! Письмо было год назад: кто-то искал его из родни, он ответил, потом переписка оборвалась или он не говорил о ней – не хотел огорчать, наверное, а сам переписывался? Месяц назад супружеский долг перестал исполнять, а раньше...  Значит, думала я, у него другая есть – не говорит".
Ангелина пришла домой, в пустую, без него, квартиру, схватила со стола письма. Она никогда не открывала чужих писем, хвасталась подругам: "Даже если от любовницы его – не прочитаю". Он и не беспокоился, оставлял на столе запечатанные и раскрытые письма. Может, хотел, чтобы я прочитала? Вот оно: в синем конверте. Она пробежала глазами – на верхней строчке второго листа её имя: "... назвали Ангелиной, а фамилия по матери осталась Ягодаева". Перечитала ещё раз, только внимательней, не теряя нить повествования. Перечитала все письма с этого адреса, выяснилось: она дочь его, Андрея, отца. Жизнь разбросала семью: от первого брака родился он, Андрей – муж Ангелины, через несколько лет от второго брака...  Нет, брака не было, её отец умер, а мать вышла замуж за другого мужчину, Ангелина считала его отцом, хотя в семье не скрывали, что не родной – отчим. Всё складывалось в понятную схему семейных отношений: они с Андреем родные брат и сестра по отцу. Вот и всё, что выяснилось за последние полчаса работы с письмами. Осталось выяснить: куда спешил Андрей? Была назначена встреча, он бежал, она останавливала, просила...  "Ой, какая же я дура! – корила себя. – Надо было... – что надо было, Ангелина не знала, - муж не был уверен, сомневался – значит, искал подтверждения. Генетическая экспертиза – вот что! Он хотел убедиться сам. Сейчас такое делают – дорого: вот куда деньги ушли?!"
Сомнений не оставалось: он ехал на встречу с генетиком – там был для него окончательный ответ, а на письма он думал с осторожностью, поэтому не говорил ей, своей возлюбленной жене Ангелине – не хотел тревожить.
Квитанцию и письмо из центра она нашла в кармане его костюма, когда отдавала костюм в химчистку (вещи выдали сразу же, как дело о наезде признали несчастным случаем). Пока разбирались с похоронами, документы лежали – не до них было, а потом Ангелина получила результат. Они с Андреем родные брат и сестра по отцу – всё подтвердилось.
Старичка Ангелина не нашла, хоть и пыталась, сказали: "Ах, этот! Уехал ваш старичок, к сыну приезжал". Если б не его "потусторонний" сигнал, так и не узнала бы Ангелина правду, скрываемую мужем, но лишь до времени. "Не  нарадуюсь, сестра."